2 октября Путин высказывался о Ходорковском на инвестфоруме «Россия зовет!». В «МК» тогда вышла статья под заголовком «Ходорковский не будет сидеть вечно. Владимир Владимирович дал шанс Михаилу Борисовичу».
Отвечая на вопрос о дальнейшей судьбе известных заключенных, ВВП заявил: «Если вы имеете в виду старые дела, эти люди политикой не занимались, но стали сразу политическими деятелями после того, как попали в места лишения свободы. Я не уверен, что нужно их всех вечно за это преследовать, что над любым человеком, допустившим нарушения, должен вечно висеть дамоклов меч возмездия. Если человек получил наказание, это все когда-то проходит. Власть должна быть сильной, последовательной и справедливой».
А вот что говорил Путин по поводу МБХ на предыдущей большой пресс-конференции в декабре-2012: «Не надо политизировать эти вопросы. Михаил Борисович выйдет на свободу, дай бог ему здоровья». Как раз в это время Мосгорсуд снизил срок Ходорковскому и Лебедеву с 13 до 11 лет — таким образом, они должны были освободиться в августе 2014-го…
В этом году исполнилось десять лет с того дня, как Ходорковского арестовали в новосибирском аэропорту. И он встретил на зоне свое пятидесятилетие. Михаил Борисович дал и российским, и зарубежным изданиям немало интервью в связи с этими датами. Интервью, которые многое объясняют. Приводим цитаты…
О ЗДОРОВЬЕ ПУТИНА. Из интервью читателям «МК» в Карелии», 20 февраля 2013 года: «То, что я политический противник Путина, совершенно не мешает мне нормально относиться к нему как к человеку. Так что мои пожелания Владимиру Владимировичу искренне симметричны: здоровья, счастья. Убежден: пост президента для этого — не обязательное условие».
О КАРЬЕРЕ. Из интервью Die Tageszeitung. 27 мая 2013 года: «Я не ищу для себя политической карьеры, о чем говорил многократно... Больше всего меня беспокоит моя семья: дети, растущие без отца, болеющие родители, ждущая уже десять лет жена. Остальное — несколько меньше».
О ЛАГЕРНЫХ ПРИВЫЧКАХ. Из интервью The New Times, 26 июня 2013 года:
«— Представьте, что вы снова в том самолете, в котором летели в Новосибирск, где вас арестовали... Вы узнаете, что с вами будет происходить следующие десять лет... Как бы вы распорядились своей судьбой?
— Тогда? Боюсь, застрелился бы. Для меня тогдашнего мой нынешний опыт стал бы шоком.
— Какие привычки появились у вас за эти десять лет тюрем и лагерей, которых раньше не было?
— Просыпаюсь, если на меня смотрят. Это результат ночного удара ножом. Не сохраняю бумаги, письма, фотографии — иначе обыски продолжаются бесконечно, а письма дорогих мне людей, записи подвергаются тщательному исследованию. За завтраком ем хлеб с кашей. Наверное, еще много чего за собой не замечаю».
О «ТРЕТЬЕМ ДЕЛЕ». Из интервью FT Magazine, 24 октября 2013 года:
«— Не боитесь ли вы, что власти предъявят вам третьи обвинения, чтобы помешать вашему освобождению в следующем году?
— Знаю, что есть те, кто убеждает Владимира Путина это сделать. Поскольку наша судебная система весьма зависима — если будет «команда», будет и «дело», и приговор. Фабула обвинения при этом не важна... Когда в 2012 году президент Путин заявил, что я выйду, отсидев этот срок, мне было сложно ему поверить. Так что теперь, если он «передумает», — меня это, конечно, огорчит, но в депрессию не загонит...»
О ТЮРЬМЕ И МЕСТИ. 25 октября 2013 года, из эссе для New York Times: «У старшего сына появилась и подросла собственная дочь — моя первая внучка, которую я никогда не видел. Младшие, которых я оставил четырехлетними малышами, вытянулись выше меня и начинают вступать во взрослую жизнь. Дочь заканчивает институт. Жена, все годы поддерживавшая меня, осталась в доме одна. Родители совсем постарели, и их здоровье оставляет желать лучшего.
Да и мир здорово изменился. О букридерах и планшетах я читаю только в журналах, как, впрочем, и о Фейсбуке, Google, Twitter... Родные говорят, что и Москву я не узнал бы — много новостроек, и население столицы стало зримо другим, менее советским. На фоне всех этих перемен мой мир практически неподвижен: барак в лагере на китайской границе, где я провел первую часть срока, мало отличается от нынешнего барака на границе финской…
В ситуации, когда режим, вошедший в стадию необратимой деградации, не осознает это, единственная надежда на перемены — успешное широкое мирное протестное движение. Движение должно брать пример с Нельсона Манделы, который смог подняться над личной обидой и классовыми предрассудками и провести общество по трудной дороге от гражданской войны к социальному миру... Месть не может быть признана достойной и социально значимой целью. Только достижение национального согласия предоставит России шанс на выживание, но это согласие должно быть достигнуто на базе уважения прав каждого человека, каждого меньшинства в этом обществе».
О МАТЕРИ. 29 октября 2013 года, из интервью New York Times: «Для меня несомненный моральный авторитет — моя мама…
В 45 у нее нашли подзапущенный рак. Сказались вредные условия производства. Тяжелейшие операции. Химиотерапия. Потом еще. Опять повезло. Долгая ремиссия...
Сейчас маме почти 80 лет. Опять рак, опять операция. Сын уже 10 лет в тюрьме, и есть большая вероятность никогда не встретиться на свободе. Но мама не сдается. Поездки, десятки встреч. И всегда гордо поднятая голова…»
Смотрите видео: Политики об освобождении Ходорковского: "Это очень сильный ход..."
А также смотрите: Ходорковский на «День чекиста» (из цикла «Все подвиги Путина»)