Как вам кажется: много ли в России общепризнанных «национальных брендов»? Мне вот представляется, что не очень: матрешка, Снегурочка, медведь, Чебурашка… Но рад сообщить, что ситуация исправляется. Аккурат накануне своего 49-го дня рождения в «национальный бренд» превратился известный российский политик Владислав Юрьевич Сурков. Только этим обстоятельством можно объяснить массовую истерию, которая возникла после назначения Суркова на второстепенную должность президентского помощника.
Захлебываясь от восторга, агентство Рейтер рапортует: возвращение Суркова в президентскую администрацию — признак «укрепления либерального лагеря в Кремле». Ну да, конечно, Сурков же у нас по жизни — известный либерал. Книжки пописывает, симфонии сочиняет, с рок-музыкантами любит общаться…
Есть, правда, нюанс. В своей прежней профессиональной ипостаси главного кремлевского начальника российской публичной политики Сурков выжигал либерализм каленым железом. Именно при Суркове слово «выборы» в России практически лишилось всякого осмысленного содержания.
Но для «импортных» журналюг все это, видимо, мелочи. Главное, что новый кремлевский назначенец — любитель давать пространные интервью и произносить умные речи перед интеллектуальной аудиторией. А разве утонченный интеллектуал может быть «душителем свободы»? Конечно, нет. Значит, Сурков — либерал!
У российской оппозиции, естественно, свой, противоположный взгляд на назначение Владислава Юрьевича. Этих людей не введешь в заблуждение глубокомысленными книгами Натана Дубовицкого (литературный псевдоним Суркова, если кто не в курсе). Они прекрасно помнят, как «либерал Сурков» ломал их через колено.
Поэтому я ничуть не удивился, услышав из уст видного деятеля оппозиции следующий комментарий: «Возвращение Суркова в большую политику еще больше дискредитирует Путина и его команду и подорвет доверие к власти». Но наряду с отсутствием удивления эти слова вызвали у меня глубокую тоску. Мне одному кажется, что выступления оппозиции стали с недавних пор напоминать заезженную пластинку?
Что бы ни происходило в стране и мире, вердикт оппозиции всегда одинаково суров. Президент отказался публично есть борщ? Это дискредитирует Путина и его команду! В Москве провели честные выборы? Полученный результат однозначно дискредитирует Путина и его команду! В каком-то регионе провели не совсем честные выборы? Это дискредитирует Путина и его команду!
Я понимаю, разумеется, что критика власти — это «хлеб и соль» оппозиции. Но нельзя ли это делать чуть с большей выдумкой и чуть большим разнообразием? И обязательно ли надо придавать вселенскую важность явлениям, которые по своей сути таковыми не являются?
Да, понятно, что в массовом сознании Сурков — это не просто опытный придворный и по-своему очень талантливый политик. Сурков — это мифологизированный образ, великий манипулятор, чьи «щупальца» опутали всех российских политических игроков.
Но между «легендарным персонажем» Сурковым и реальным человеком Сурковым, с моей точки зрения, ни в коем случае нельзя ставить знак равенства. Реальный человек Сурков — это политик, который во время своего прошлого пребывания в Кремле чересчур засиделся на своем месте. Он не только заскучал сам, но и сделал смертельно скучным и безжизненным весь легальный российский политический пейзаж.
Еще реальный политик Сурков «поставил не на ту лошадь»: надо было ставить на Путина, а он поставил на Медведева. За это бывшего «великого кукловода» подвергли проработке и «трудовому перевоспитанию». В знак признания своих ошибок Владислав Юрьевич добровольно ушел из правительства — читай, из команды Медведева.
И вот его простили и после продолжительных дискуссий по поводу трудоустройства назначили на откровенно второстепенную должность. Ничего интересного на самом деле. Интересное может быть потом: если Владислав Сурков начнет активно лезть в свою прежнюю вотчину — политический менеджмент. Но пока особых признаков этого не наблюдается.
Поэтому в Кремле нет ни «усиления либерального лагеря», ни «увеличения скорости деградации режима». Есть лишь Владислав Сурков — не менее узнаваемый российский национальный бренд, чем медведь или матрешка.