Чтобы было понятно: в Польше, где норма ПС работает, объем сборов доходит до 120 млн. долларов в год, в Германии — 300 млн. У нас — ноль. При том, что (как посчитано экспертами) в среднем работа художника стоит от 20 до 100 тыс. рублей, а за жизнь он создает порядка 2–3 тыс. единиц (включая эскизы). Минкульт разводит руками: словами замминистра Екатерины Чуковской — «мы от себя делаем что можем — например, запросили наши музеи, кто мог в последнее время покупать картины авторов, на которых распространяется право следования, и понять — выплачивались им деньги со сделок или нет». Чуковская предложила «изобрести кнут» для тех, кто вращается на этом рынке. «Налицо — полное отсутствие контроля над продавцами, — говорит бывший минкультовец, а ныне председатель Партнерства по защите и управлению правами в сфере искусства Леонид Надиров, — рекомендую сходить на Антикварный салон и спросить у продавцов за прилавками — платят ли они авторам со сделок? Да они о ПС, думаю, даже не слышали! По-моему, там нет даже кассовых аппаратов, уж чек-то мне точно не дали!»
Любопытно, что норма распространяется не только на картины, но и на любое авторское произведение декоративно-прикладного плана, например на охотничий нож. Или на нотные и писательские автографы. «А если я пишу на компьютере, как мне быть?» — спросил у Надирова поэт Андрей Дементьев. «А быть так: распечатайте стихи, подпишите каждый лист и сохраните. Придет время — за этими рукописями будут гоняться, и ваши наследники получат свой процент!»
Представителей адвокатских контор спросили — есть ли в России хоть какая-то судебная практика по части права следования? Оказалось — нет. Чему причина — сложная правовая природа и подготовительная досудебная работа, провал которой — не дай бог! — может изначально сформировать отрицательную историю по всем последующим подобным делам. Трудность еще и в том, что сами художники не идут в суды. Не зная не только о ПС, но и такой тонкости: кроме 5% со сделки они могут получить и немаленькие проценты за просроченный платеж.
— Уж не знаю, — парирует мастер акварели Сергей Андрияка, — готов ли я отслеживать свои картины, которые всплывают то тут, то там... Вопрос надо ставить шире: беззаконие начинается с первоначальной продажи картины. Захочешь продать официально — половина стоимости со сделки уйдет в налог!
Г-н Андрияка ясно дал понять, что практически никто «вбелую» свои произведения не продает, дураков нет. Продают за наличные, не через банковские карточки. То есть как программа-максимум надо менять налоговое законодательство, ведь, словами Павла Пожигайло, председателя комиссии ОП по культуре, «в таком виде налоги не собираются вообще». В идеале было бы так: продаешь картину «вбелую» — 5% за право следования, 5% на отчисление государству. Но не 50%! Простой закон: снижаешь налог — он тут же начинает собираться. Потому рекомендуется Минкульту и Минпромторгу сформировать отраслевые саморегулирующиеся организации (СРО), которые отслеживали бы все вопросы по праву следования. Хотя механизмов прищучить недобросовестных продавцов почти нет. Очень жаль, по общему мнению собравшихся в ОП, что Герман Греф в свое время отменил лицензирование торговли предметами антиквариата: а то как все было бы просто — пришли бы с проверкой на Антикварный салон, лишили бы кого-то лицензии. Поэтому первым делом должно быть сформировано адвокатское лобби, которое — не за деньги пострадавших художников! — подготовило и выиграло бы десяток-другой дел, создав правовой и, если угодно, психологический прецедент.