— Это драматические события, — рассказывает Ананьев, — больше известны историкам и краеведам как бои на Ламском рубеже. Еще в конце лета, готовясь встретить противника, восточный берег реки Ламы — этой естественной водной преграды — превратили в неприступное оборонительное сооружение. Его эскарпировали, сделав отвесным, чтобы танки врага не сумели форсировать речку.
Немцы взяли Лотошино 13 октября, спустя 2 недели — Волоколамск, но к Ламскому рубежу постарались даже не приближаться. Почти месяц они не проявляли на этом участке активности, поэтому Ламский рубеж оставили прикрывать слабые силы нашей 107-й мотострелковой дивизии. Вскоре обманчивое затишье было нарушено. Командарм 16 армии Рокоссовский получил приказ Жукова 16 ноября нанести контрудар по противнику, освободить Волоколамск и, наступая с Ламского рубежа, взять райцентр Лотошино. Для этого под Москву перебрасывались свежие кавалерийские части с юга страны и танковая дивизия с Дальнего Востока.
— Что удивительно, — рассказывает Ананьев, — немецкие войска тоже получили приказ о наступлении на этом участке фронта, он тоже был назначен на утро 16 ноября.
Роковая случайность или замысел полководцев?
С шашками — на танки
Если бой у разъезда Дубосеково 16 ноября вошел в историю как подвиг 28 героев-панфиловцев, то в соседнем Лотошинском районе в это время разворачивалась трагедия, каких было много в начале войны. Здесь атаковать немцев с Ламского рубежа должна была 17-я горно-кавалерийская дивизия, переброшенная из Ирана, где она обеспечивала нейтралитет Тегерана в войне. Дивизия была укомплектована народами Закавказья. За двое суток до операции она высадилась из эшелона на станции Клин. Походным маршем преодолев порядка ста километров по лесам и болотам, дивизия вышла 15 ноября на позиции возле деревушек Ошейкино, Глазково, Егорье. Кавказцы плохо ориентировались на местности, но требовалось спешить. Как только бойцы добрались до места, был получен приказ: спуститься наутро с отвесного берега вниз (видимо, навыки горной дивизии потребовалось только для этого) и выдвинуться через поле на запад. Но атака захлебнулась. Из леса навстречу конникам вышли 80 единиц замаскированной бронетехники, которая открыла шквальный огонь. Кавалеристы повернули назад. Спасение было на укрепленном восточном берегу Ламы. Но забраться наверх они уже не могли — круча оказалась непреодолимым препятствием для лошадей. Стоял мороз, было скользко. Прижатых к стенке кавалеристов методично расстреливали. Их погубили собственные оборонительные сооружения. Две трети дивизии полегло возле них.
— Мне было тогда 10 лет, — рассказывает 80-летняя местная жительница Валентина Корнева. — Пока шел бой, деревенские прятались в погребах и укрытиях. Наутро вышли наружу. То, что мы увидели, было ужасно. Поле за нашей деревней было завалено телами наших солдат. Они были такими молодыми! Самое страшное — среди мертвых лежало немало живых. Кто-то стонал, кто-то просил пить... Вместе со взрослыми мы, ребятишки, перетащили их в безопасное место и спрятали. Носили им воду, бинты, куриный бульон. На третий день пришли немцы. Ходили по избам, искали красноармейцев. Наших раненых они тоже нашли. Деревенским наврали, что увозят их в лазарет. На самом деле — убили, живьем их сожгли.
— Какой урон могла нанести конница танкам?! — рассуждает Ананьев. — Послать кавдивизию в наступление после тяжелого марш-броска, без остановок и отдыха, без подготовки, разведки, без связи... Бросать необстрелянных конников против танкистов генерала Функе, бравших Париж и Варшаву, отличившихся под Минском, Смоленском, Вязьмой..
Но приказы в армии не обсуждаются. К 18 ноября на узком отрезке Ламского рубежа практически полностью были истреблены не только 17-я, но и соседняя 44-я кавдивизия, которую погнали на танки в районе Яропольца. По свидетельству немцев, за 6 минут они уложили там 2 тысячи человек.
Когда горнист отбой сыграет
Лотошинский поисковый отряд «Отечество» действует более 15 лет. Первая находка, сделанная в 1995 году, послужила толчком к началу систематических поисков павших.
Ориентировались на воспоминания старожилов: местные жители после ноябрьской бойни сумели предать земле часть погибших, но многие так и остались лежать в окрестных лесах, где были отрыты окопы, ходы сообщения, блиндажи. Осыпавшиеся, они до сих пор сохранились. В лесу между деревнями Глазково и Егорье в 2007 году поисковики обнаружили останки 10 бойцов. Активисты отряда привели захоронение в порядок и установили гранитную доску с памятной надписью. В 2011 году в том же лесочке они нашли еще шестерых погибших. Ни имен, ни фамилий — солдатские медальоны не сохранились. Вообще-то это большое везение — найти медальончик с запиской, и чтобы в записке можно было хоть что-нибудь разобрать.
— Мы знали по документам архива: в лесу у деревни Глазково стоял 91-й полк 17-й горно-кавалерийской дивизии, — рассказывает Ананьев. — Увы, в Лотошинском районном военкомате среди ее погибших бойцов значилось только 34 фамилии. С помощью Интернета нам удалось дополнительно установить имена 7 азербайджанцев, 29 армян, 45 грузин, убитых в наших краях, добыть сведения еще о 200 бойцах. В действительности их было убито больше — намного...
Поисковики и работники Лотошинского краеведческого музея разослали запросы в советы ветеранов войны трех закавказских республик. Первой пришла весточка из Армении, а в ней — истории 7 конников, павших на Ламе. Одним из них был Левон Геворкян, 21-летний студент-геолог Ереванского университета, служивший горнистом в 91-м кавалерийском полку.
А вдруг именно его нашли поисковики в числе последних шести безымянных солдат? Удача! В Армении удалось разыскать родственников Геворкяна.
На прошлой неделе они приехали в Лотошинский район на церемонию захоронения погибших кавалеристов — Левон мог быть среди них. Он был старшим братом в многодетной семье, помогал поднимать троих младших сестер. Во всяком случае, теперь племянники Левона Геворкяна своими глазами повидали места, где их дядя сложил голову.
— В последний раз моя мама видела брата на вокзале в Ленинакане, когда дивизию перебрасывали из Ирана в Подмосковье, — рассказывает племянник Левона Арутюн Петросян. — Встреча была короткой. Вся большая семья ждала писем от брата. Напрасно. Потом пришло извещение: пропал без вести. Но все равно семья верила, что он жив. Где-то в середине войны объявился однополчанин — он рассказал, что Левона убило под Клином. Тот человек плохо знал русский, не запомнил названий: Лама, Глазково, Лотошино...
— Левон был талантливый мальчик, — добавляет Лили Петросян, — он еще в детстве играл на трубе в оркестре Дома пионеров, поэтому в армии его сделали музыкантом. Из нашей родни многие хотели бы приехать сегодня на церемонию, но не смогли: слишком дорого для обычных людей.
17 ноября в 70-летнюю годовщину боя на Ламском рубеже останки 6 кавалеристов похоронили в братской могиле на опушке глазковского леса. Когда насыпали холмик и положили цветы, грянул военный салют.
Простите, ребята!
Дьяковский курган
«На братских могилах не ставят крестов, и вдовы на них не рыдают», — пел Владимир Высоцкий.
Все верно.
70 лет прошло, а в Подмосковье до сих пор есть «потерянные» захоронения. В том числе массовые. Так, в Лотошинском районе только в 2006 году благодаря отряду «Отечество» удалось отыскать могилу, в которой лежат 400 (!) защитников Москвы, погребенных зимой 1942 года. Это красноармейцы и командиры, убитые в ходе декабрьского контрнаступления. Они отдали свои жизни за освобождение деревеньки Дьяково неподалеку от Лотошина.
— Бои начались 25 декабря 1941 года, — рассказывает Ананьев. — Бойцы 379-й стрелковой, 18-й кавалерийской дивизий и 35 танковой бригады сходу выбили немцев из деревеньки. Но через несколько часов немцы вернули под свой контроль половину этого населенного пункта. Три недели линия фронта делила его пополам.
Враги удерживали высоты, из здания школы простреливали всю местность. Нашим бойцам, как обычно, оставалось действовать на равнине. Потери были огромны, а поле между деревнями Дьяково и Калицино, где немцы косили пехоту и красную конницу, прозвали долиной смерти. Фашистов прогнали из Дьякова 16 января.
— В 379-й дивизии был хорошо поставлен учет, — рассказывает Ананьев, — поэтому вскоре после освобождения комиссар дивизии Кирсанов записал: в районе деревни Дьяково похоронено более 600 человек. Весною, когда сошел снег, вскрылась река и по ней поплыли тела. Сколько их было, точно неизветно. Летом 42 года на могилах в Дьякове поставили дощатые обелиски, в музее сохранились фотографии этих захоронений. Ограда на них была из штакетника и даже из колышков.
— А дальше?
— А дальше следы захоронений теряются. По всей видимости, в послевоенные годы за могилами никто не присматривал, они сравнялись с землей. Сегодня по фотографиям невозможно понять, где они расположены, — никаких ориентиров.
Таким же потерянным считалось и большое захоронение на 400 человек, которое поисковики обнаружили в 2006 году в поле, — квадрат размером 12 метров на 5. Погибшие лежали там в десять слоев. По ним десятилетиями ездили колхозные трактора, пахавшие почву под рожь и картошку.
Раскапывать захоронение поисковики не решились. Оно подболочено, косточки в нижних рядах фактически сгнили, прах черный и влажный, верхние слои вросли в тяжелую глину Как поступить? Ананьев пошел в церковь, спросил у священника. Батюшка научил, что мертвых тревожить нельзя — пусть покоятся там, где лежат, а над могилою надо насыпать курган, как это делали в древности предки.
Правда, идею с курганом сначала не поддержали в районной администрации. Там поговаривали о перенесении праха к мемориалу, где выбиты имена бойцов, лежащих совсем в другом месте в бесхозной могиле. Так получилось: могила и памятник не совпадают. Мемориал построили в 70-е годы в центре деревни Дьяково. Чтобы помнили. С тех пор много воды утекло. Деревни больше не существует. Она обезлюдела и исчезла, как многие русские деревеньки. Мемориал — лучший в районе — стоит теперь в чистом поле. Какой смысл переносить туда прах из огромной могилы?
Новый глава района А.А. Лютенко идею с курганом одобрил.
Весь прошлый, 2010 год ушел на его сооружение. Практически все делалось на голом энтузиазме и собственными руками. Сергей Андрющенко — местный предприниматель — прислал землеройную технику и самосвал. Грунт для отсыпки кургана брали неподалеку. Высота получилась внушительная — метра четыре. В 2011 году, в сентябре, на вершине кургана поисковики поставили памятник. Он не новый, но выглядит очень достойно, считает Ананьев.
«Типовой» гипсовый воин, поднимающий знамя, почти сорок лет украшал сквер в райцентре Лотошина, пока его не заменили на более современный. По счастью,его не выбросили на свалку. Поисковики его подлатали, отреставрировали. Им предрекали, что на вершину кургана такой раритет не удастся поднять, однако техника господина Андрющенко не подкачала. Районный фонд оплатил ему затраты на бензин и солярку. В общем, уложились в скромный бюджет: на мрамор и золото у сельчан денег нет.
К юбилейной годовщине освобождения Лотошина дорогу к кургану и прилегающую к нему территорию районная администрация обещала благоустроить. Там, вероятно, пройдет возложение венков и другие мероприятия.
А у отряда «Отечество» новые планы. Нужно продолжить поиск остальных утраченных захоронений. Для этого нужен сильный металлоискатель — прежний уже слабоват. И транспорт. Ананьев за годы поисков «убил» подчистую две свои личных машины — «Иж-комби» и вазовскую «четверку». Катался с отрядом по сельскому бездорожью.
— Вся надежда на Громова, — признается Ананьев, — чтобы подкинул деньжонок на транспорт, а то нам лопаты возить не на чем. Я написал ему заказное письмо и несколько электронных. Ответа пока что не получил. Но чувствую: он скоро будет. Может, приеду домой, а там меня почтальон караулит?..