Недавно я общался с героями Сагры — теми уральскими мужиками, которые в сумерках первого июля чудом отбили наезд бандитского эскадрона на свою деревню. Девять человек с тремя охотничьими стволами перекрыли тогда дорогу автоколонне из пятнадцати машин с сидящими в них профессиональными боевиками, с памп-ганами да арматурой. Боевиков было больше, чем патронов у защитников.
Сагринские герои — люди простые. Они не философствуют о том, насколько патриотическим или историческим является их подвиг. Сказали, что отстояли своих детей и женщин. Кто-то после перестрелки с бандитами ночами плохо спал. Но все поступят точно так же, если в будущем потребуется.
От будущего ничего хорошего они не ждут. Опасаются неладного — возвращения бандитов или новых подлостей правоохранительных органов, которые изначально приняли сторону нападавших и лишь под шумным давлением общественности передумали. Один из героев в шутку, но как-то невесело интересовался: «Если что, немцы дадут политическое убежище?»
У России свое отношение к героям. Общество определяет их по-своему. Власти героев не любят. А многие трусы живут слаще, чем они.
Герои разных народов и культур отличаются. Герои немецких былин — мощнейшие убийцы драконов. Правда, немного тупые. И своей тупостью они задевают и людей, и богов. Те, в свою очередь, обижаются и устраивают им впоследствии гибельный конец. Немецкие герои — трагические ребята. А после того как германский тупо-трагический героизм вылился в трехмесячную «защиту крепости Сталинграда» (так гитлеровская пропаганда называла гибель под Сталинградом немецких войск), слово «героизм» в Германии превратилось в неловкость.
Американцам легче. Так же наивно, как они верят в то, что у них самые красивые девушки, они твердят, что у них самые сильные, умные и нравственные супермены. Американцы совершают свои подвиги в основном в полдень на главном перекрестке города. Понятия «подвиг» и «пиар» у них неразделимы: весь город ЭТО видел, и самая крутая красавица этого города сразу может влюбиться в героя.
У американцев «хироуз» — исключительно публичные герои. Однако уже несколько поколений эти герои спасают в основном на киноэкранах или в компьютерных играх, отсутствуя в настоящей жизни. А американские избиратели уже давно тащат своих героев, Рейганов и Шварценеггеров, в политику с тех же экранов.
У героев в России другие проблемы. В сказках их с ласковой иронией обзывают Иванами-дураками. Им не верят, даже если героя просто зовут Иван и он действительно совершает подвиг, как в чувашских сказках. Там Иван — простой деревенский парень, — как положено, убивает дракона и спасает царевну. Но, увы, царевна капризна и не хочет признать своего спасителя. Бедному Ване приходится рубить драконьи головы дюжинами, «валить» дракона за драконом, пока, наконец, одна из спасенных принцесс публично не отдает своему герою ту честь, которую он заслужил.
У американцев герой автоматически превращается в звезду. А русские, наоборот, подозревают своих героев, сомневаются в них. Зато они любят подозрительных, сомнительных, нелепых героев. Например, маленького некрасивого капитана Тушина в «Войне и мире», который со своей батареей, о которой начальство уже забыло, спасает целый армейский корпус от превосходящих французских сил.
Сегодня и в фильмах, и в телесериалах молодые красавцы много стреляют, бьют, убивают и мало думают или переживают. А государство награждает таких «героев», как Анна Чапман или Рамзан Кадыров. Спрашивается, каким мужеством, какой самоотверженностью и какими заслугами они стали примерами для всей нации? И кто тогда, спрашивается, те ветераны и инвалиды Чечни и Афганистана, которые без рук и ног катаются по грязным полам московского метро, прося милостыню?
Стихийных, простых героев власть, начальство и государство не очень любят. Как того бедного капитана Тушина, которого не наградили за спасение корпуса, но проработали за то, что он потерял при этом половину своих пушек. Или как мужиков из Сагры. Их всех задержали, проверяли с помощью детекторов лжи, грозили дубинками, дружно советовали признаться в убийствах и бандитизме, чтобы спастись на долгие годы в уютной камере от страшной мести криминальных авторитетов. Мужики не сдались, а сейчас угрюмо шутят: «Кажется, сначала к нам приехала зондеркоманда, а потом полицаи».
Герой — человек, который по своей воле готов рисковать ради других людей или ради собственных моральных принципов, — страшен не только милиции-полиции в Свердловской области. Он страшен властям вообще. В России неприятно работать адвокатом, журналистом или правозащитником. Тут готовься или к унизительным компромиссам, или к большим неприятностям. Работать в органах еще страшнее — если ты намерен соблюдать и закон, и Божьи заповеди. Даже тот, кто просто отстаивает свои права, на Руси рискует здоровьем и свободой. И это не только Ходорковский. Сколько предпринимателей посадили, обанкротили и уничтожили за то, что они не хотели платить чиновникам?
Когда слишком долго сидишь в Москве, начинает казаться, что и в России уже нет героев, что русские отправили весь свой героизм на киноэкраны, а сами готовы ради карьеры целовать любую лягушку. Ведь, согласно опросам, 42% молодежи сегодня ценят профессию чиновника выше всех военных, космонавтов или подводников...
Но в России отнюдь не все мечтают о карьере в московских министерствах. Не случайно повести Захара Прилепина стали бестселлерами. У Прилепина практически все герои — «лузеры», люди без денег, однако с чувством собственного достоинства. В Голливуде таких назвали бы антигероями. Но чем дальше от Москвы и Голливуда, тем чаще встречаются в России мужики, которым это достоинство гораздо важнее, чем любые выгоды.
В Среднеуральске, недалеко от Сагры, горстка казаков открыла на территории мертвого совхоза свою станицу. Казаки шустрые и веселые. Они принимают к себе бомжей, алкоголиков, зэков, дают им крышу над головой, хлеб и работу, хотят вернуть их «в люди». Многие «клиенты» быстро убегают. Но каждый десятый остается. «Государство нас не поддерживает, — объясняет атаман, — но Бог помогает».
В брянской глубинке председатель военно-спортивного клуба, бывший спецназовец в пенсионном возрасте, всегда прыгает из самолета первым, когда поднимает ребят на дебютный парашютный прыжок. Прыгает с парашютом, срок годности которого закончился лет шесть или семь назад. «Кто такой герой?» Ветеран-спецназовец думает... «Ну, наверное, Иисус Христос. Ведь он принял смерть ради всех нас».
Мужики в Сагре ни самыми умными, ни самыми нравственными себя не считают. «Какие мы герои? — спрашивают. — Каждый нормальный мужик на нашем месте сделал бы то же самое». Подвиг — это большое слово. Но дело маленького человека.