Сегодня журналисту и писателю, который одним из первых открыл для нашей страны жанр журналистского расследования, Юрию Щекочихину исполнилось бы 60 лет. Он начинал свой творческий путь в “МК” в 60—70-е годы, а погиб при загадочных обстоятельствах в 2003-м, когда работал в Госдуме и “Новой газете”. О Юрии Щекочихине мы беседуем с главным редактором этого издания Дмитрием Муратовым.
— Как будете отмечать юбилей Юрия?
— В будни трудно собрать всех, поэтому мы с его друзьями решили встретиться в минувшие выходные в Доме-музее Окуджавы в Переделкине, где Юра часто бывал. Приехали Александр Городницкий, Игорь Артемьев, Сережа Митрохин, Юрий Рост, Эдуард Успенский, бывший зам. генпрокурора Михаил Катышев. Евгений Евтушенко читал стихи, посвященные Юре. А потом жарили сосиски и несильно выпивали. Естественно, все сходили на кладбище, положили цветы Юре и на могилу рядом — его другу Юрию Давыдову. А самое главное — мы выпустили к юбилею почти полное собрание сочинений Щекочихина. Студентам МГУ и Воронежского госуниверситета удалось собрать все его публикации, начиная с заметок в “МК”, где он работал, когда ваша газета еще располагалась в Потаповском переулке, — здесь теперь находится “Новая газета”. Называется эта книга “Незавершенн...”. Толщина — почти 600 страниц.
— Лично вам какие работы Щекочихина нравятся больше всего?
— Рубрика “Алый парус” в “Комсомолке”, его первые материалы о неформальных молодежных движениях, а в “Новой газете” — серия очерков о чеченской войне и резонансный материал “Секретные герои” — о тайных указах, которыми были награждены работники правительства и правоохранительных органов после трагедии “Норд-Оста”.
ФОТО
— Правда ли, что история болезни Щекочихина до сих пор засекречена?
— Засекречена экспертиза, которая проводилась судебными экспертами. А с историей болезни все обстоит еще хуже. Но подробнее рассказать пока не могу.
— Вы добились возобновления расследования обстоятельств его смерти. К чему это привело?
— Оно тоже ничего не дало и уже закрыто. Но газета продолжает свое расследование, и мы уверены, что в ближайшее время сможем сообщить новые, очень весомые данные о гибели Щекочихина. Может быть, мы успеем это сделать к 3 июля — годовщине смерти. Но загадывать боюсь.
— Сейчас готовы озвучить какую-то версию?
— Мы 4 года вообще не говорили слова “убит”, потому что сам Щекочихин надавал бы всем подзатыльников за недоказательную версию. Мы использовали слово “погиб” и собирали информацию. И вот теперь я могу сказать твердо, что в этой истории неправда. Неправда — диагноз, который был ему поставлен, неправда — что он умер от той болезни (синдром Лайелла. — Прим. авт.), которую ему решили приписать. Болезнью этой, по статистическим данным, ни до смерти Щекочихина, ни после нее никто у нас не болел. Неправда, что дело расследовалось, когда открывалось в первый раз. Неправда! Оно было сразу же свернуто и закрыто. А правда — что, пока у власти были еще те прокуроры, о которых неоднократно писал “МК”, публикуя их взяткоемкие разговоры, все дело Щекочихина находилось под спудом. А сейчас... Я думаю, расследование было бы более тщательно проведено, но, к сожалению, ушло много времени. Поэтому даже эксгумация не дала тех результатов, которых можно было ожидать. И тем не менее к весомым выводам мы придем.
— Юрий заболел как раз в тот момент, когда должен был лететь в Нью-Йорк за оригиналами документов, касающихся дел “Гранда” и “Трех китов”. Вы считаете, что это не случайно?
— У меня нет никаких сомнений. Юра был еще и в Комиссии ГД по противодействию коррупции. Но заседание комиссии, где шла бы речь об отставках взяточников в Генпрокуратуре, было перенесено на начало сентября. Кстати, оно так в итоге и не состоялось. А в начале лета он как парламентарий должен был вылететь в США и от официальных лиц получить официальные документы по “Трем китам”. У меня уже такое количество фактов собрано, что сомнений нет: это не случайное совпадение дат вылета и начала болезни. Юру целенаправленно решили остановить.
— Насколько удачно ему удавалось совмещать работу в Госдуме и газете?
— Он всю жизнь считал себя журналистом. Когда он пришел в “Яблоко”, то сказал Явлинскому: “Учтите, что я журналист, и здесь, в Думе, я буду в первую очередь обеспечивать именно газету теми знаниями, которые получу как депутат”. Григорий Алексеевич об этом часто рассказывал. И все то количество информации, которое к Юре стекалось, те просьбы людей, которые искали у него защиты, — все это, абсолютно все превращалось в газетные материалы. Это было уникальное совмещение двух Юриных состояний — депутатского и журналистского.
— Сейчас журналисты такого уровня есть?
— Удивительным образом он совмещал во всех своих публикациях самый жесткий расследовательский костяк с поиском лирического героя. У него же всегда в материалах был тот, кто противостоит злу. Для Юры было очень важно показать человека, который идет против системы. В деле “Гранда” и “Трех китов” это следователь Павел Зайцев, в знаменитом материале “Лев прыгнул” это Александр Гуров, в “Шторме” — одесский милиционер. В материалах из Чечни — спецназовцы, которые затем с Юрой годами дружили и приезжали к нему. А сейчас в расследовательской журналистике героя нет. В этом смысле Юра неповторим. Но его ученики стараются следовать высоким стандартам, которые задал Щекочихин. Например, Рома Шлейнов в прошлом году вместе с корреспондентом “Гардиан” был признан лучшим журналистом-расследователем Европы. Эти стандарты — в том, чтобы иметь несколько источников информации и многократно проверять.
— Вы поддерживаете отношения с детьми Щекочихина, как у них дела?
— Костя — профессиональный телевизионный журналист, занимается испанской темой, отлично владеет языком — работает на круглосуточном канале “Вести-24”. У него растет дочка Лиза. А Митя окончил ординатуру медицинского, он врач-кардиолог. Увлечен медициной безумно, уже заработал хорошую репутацию во врачебных кругах и среди пациентов. Он огромного роста, очень похож на папу, к такому врачу не страшно на операционный стол или на прием попасть.
СПРАВКА "МК"
Первые симптомы болезни напоминали ОРЗ или ангину, но через несколько дней у него стали выпадать волосы и облезать кожа. В течение недели он стал выглядеть как глубокий старик. Врачи решили, что у Щекочихина сильная аллергическая реакция, но не смогли определить на что. Затем произошел инсульт, отек головного мозга, перестали работать легкие, отказала печень и почки и наступила смерть. Среди версий — отравление диоксинами или полонием.