Десять Хаттабов

С легкой руки президента Ингушетии Юнус-Бека Евкурова у нас вскоре может появиться новая единица измерения - "хаттаб". В "хаттабах" будут измерять степень вредоносности чиновников. Вредоносность отдельно взятого ингушского судьи Евкуров оценил в десять "хаттабов". Судьи не остались в долгу и нажаловались на президента в Москву: оказывает давление, покушается на независимость судебной системы. Почему судьи отпускают террористов, кто похищает людей в Ингушетии, как можно победить коррупцию, Юнус-Бек Евкуров рассказал обозревателю "МК" Марине Перевозкиной.


"Родственники гонят боевиков из дома"

- Юнус-Бек Баматгиреевич, в последнее время активность террористов явно сместилась из Чечни в Ингушетию, причем очередное обострение почему-то совпало по времени с вашим приходом к власти. Республика оказалась на передовой борьбы с террором. Опять мы видим то, чего уже давно не было - теракты с использованием смертников. Что происходит?

- Ну, если это все обострилось с моим приходом, то, наверно, надо направить в Ингушетию другого президента. А если серьезно - террористы проводят свои мероприятия в соответствии со своими планами, и активность их возрастает периодически независимо от того, кто у власти. В любом случае террор направлен против республики, и это трагедия народа. Этот всплеск террора связан в первую очередь с созданием так называемого "Кавказского Имарата", в который экстремисты включили не только Чечню, но и другие республики Северного Кавказа. Боевикам необходимо продемонстрировать, что они способны действовать и за пределами Чечни. Почему Ингушетия? Видимо, чтобы показать Москве, что смена руководства не приведет к стабилизации. Раньше были обвинения: руководство Ингушетии не общается с народом, не хочет диалога с оппозицией. Теперь мы общаемся. Тем не менее терактов меньше не становится. Это говорит о том, что бандитам не нужен никакой диалог. У них есть только желание и дальше совершать эти кровавые теракты. Наши действия сейчас направлены в основном не на то, чтобы убедить бандитов вернуться к мирной жизни, потому что это бесполезно, а на то, чтобы уменьшить приток молодежи в ряды бандподполья. Но помимо наших разговоров с людьми - и с теми, кто воюет, и с их родственниками, мы будем параллельно проводить силовые акции. Чтобы у бандитов даже в мыслях не было, что наша готовность к диалогу означает для них безнаказанность. Если они не готовы воспринимать наши аргументы, мы будем жестко применять силу.

- Я знаю, что вы прилагаете большие усилия к тому, чтобы вывести людей "из леса", проводите беседы с их родственниками. Дала ли эта деятельность какой-то положительный результат?

- Можно было бы говорить о положительном результате, если бы полностью прекратились бандитские вылазки. Но тем не менее. Первый результат в том, что люди по всей республике начали в массовом порядке давать правоохранительным органам информацию о боевиках и их планах. Благодаря этому удалось предотвратить большое количество терактов, выявить многих членов бандподполья. Помните, в прошлом году в Камаз-Центре проводилась спецоперация, во время которой три террориста-смертника подорвали себя вместе с домом, в котором они находились? Силовики получили информацию об этих террористах по звонку от людей, которые заметили там что-то подозрительное. Это результат моих бесед с населением. Я и лично с людьми разговариваю, вот как с вами, и по телевизору выступаю. Если у нас есть информация по какой-то машине, мы ее объявляем. Если есть информация о каком-то человеке, мы ее людям даем и говорим: вы с этим человеком не общайтесь, вы его к себе не пускайте. Все, кто к нему приблизится в радиусе 100 метров, будут пособниками и в ходе спецоперации могут быть уничтожены. Людей это удерживает от помощи террористу. Какой бы он ни был им родственник. Были уже случаи, когда родственники боевика просто выгоняли, когда он к ним приходил ночью. Менталитет все же не позволяет им сдать его в правоохранительные органы, но из дома его гонят. В прошлом году "из леса" вышли около 16 человек, в этом - четверо. И они сейчас нам помогают. Я им оружия не даю, в милицию не устраиваю, они на стройке где-то работают. Но когда правоохранительным органам нужен их опыт, их привлекают.


"Силовики работают адресно"

- Можете назвать их имена?

- В этом году, например, это Евлоев и Костоев. Евлоев - не боевик. Он попал в поле зрения правоохранительных органов, потому что ключи от своего гаража передавал знакомым. Не особо разбираясь, что это за знакомые. Когда родственники узнали про это, они сами его ко мне привели. А второй эти же ключи передавал одному бандиту, а тот хранил там оружие. Он не смог уйти. Я приглашал его родителей, беседовал с ними. Они его искали, но найти не смогли, и я верю, что они говорят правду. Его уничтожили во время спецоперации в Экажево, которая проводилась по делу о подрыве ОВД Карабулака. То есть он был замешан в том числе в карабулакском деле. Был случай в Сунженском районе, там блокировали двух бандитов. С ними были две девушки. Одна сестра бандита, вторая жена хозяина квартиры. Мы связались с ними по телефону и вытащили их оттуда. Сейчас они живы-здоровы, дома находятся. Бандиты были уничтожены.

- Ваш телефон, который вы объявили для населения, действует?

- Конечно. И любой человек может по нему позвонить.

- С информацией о боевиках звонят часто?

- Очень часто. Очень много информации. Понятно, что ее надо проверять. Где-то она совпадает, где-то нет.

- Вы полностью доверяете своим силовикам? Часто приходится слышать обвинения, что они похищают невинных людей, выдавая их за боевиков.

- Я полностью им доверяю. Силовики работают адресно. Так что невинный не пострадает. Другой вопрос - методы их работы. Я понимаю, что начальный этап борьбы с террором не может быть гуманным. Потому что оперативникам поступает информация о том, что где-то могут быть смертники, может быть вооруженное сопротивление. Ни одному сотруднику я не смогу сказать, что надо работать без силовой составляющей. Убьют человека - мне же потом отвечать. Но в дальнейшем, когда жесткие мероприятия проведены, мы с прокурором республики стараемся все законы соблюсти. Опять же, вопрос - кто это говорит?

- Очень многие простые люди.

- Надо разобраться, какое отношение эти простые люди имеют ко всему этому. Да, родственники, бывает, говорят такое. Но для меня самым лучшим показателем правильности действий силовиков являются соседи. Когда соседи говорят: "туда ему и дорога, он к этому шел", для меня все сомнения отпадают, как бы родственники не доказывали, что это хороший парень. И потом, есть оперативные данные. Почему к вам не приходят? Почему именно к этим пришли? Потому что есть информация. Вот был похищен некто Плиев Алисхан. Нигде не проходило, что он в чем-то участвовал. Была информация по его брату, который оказался в машине, прошлым летом взорвавшейся около Карабулака. Там было кроме него еще три человека. По информации силовиков, они перевозили взрывчатку. Родственники утверждают, что их подорвали спецслужбы. А мы склоняемся к тому, что они сами взорвались или их взорвали их подельники. Было очевидно, что этого мальчика, Алисхана, забрали правоохранительные органы. И у нас тоже были сомнения, правильно ли забрали. А потом задержали одного из его родственников в Башкортостане. И определенная цепочка выстроилась. Родители ведь часто даже не знают, как их детей используют. Поэтому я обращался и обращаюсь к родителям: вы сперва разберитесь, что творится у вас в семье! Берегите детей, не пускайте их к боевикам. Просто так здесь не бывает ничего. Причина всегда есть.

- Но ведь бывают же ошибки?

- Ошибки бывают, бесспорно. Нарушения бывают, бесспорно. В том числе и некоторые факты обычного мародерства бывают. Но мы над этим работаем.


"Почему-то говорят только о правах бандитов"

- А что вы можете сказать по поводу пропавшего сына учителя, оппозиционера Мухмеда Газдиева - Ибрагима? Это нашумевшая история. Тоже считаете, что там была реальная причина?

- Я не считаю, я уверен. Будучи хорошим учителем, педагогом, Газдиев просто не сумел правильно воспитать своего сына. И он никакой не оппозиционер. Я ему предлагал войти в состав общественного совета, работать. Он там проработал неделю и ушел. Так что это все сказки. А кто похитил его сына, еще неизвестно. Валить все на правоохранительные органы - зачем? Много случаев, когда парня наркоманы убивают, и он числится без вести пропавшим. А на самом деле где-нибудь в огороде закопан. Там, где есть явный след, я признаю. Мы возбудили уголовные дела, сейчас работаем. А там где есть просто прикрытие, легендирование, что его якобы похитили - я не признаю. Таких случаев очень много. Похитили, человека нету, а потом в лесу уничтожили банду, и он там находится. Соседям рассказывают сказки, что сын уехал в Бельгию, работает, деньги присылает. Потом банду уничтожают - и его среди убитых находят. Деньги, оказывается, оттуда шли.

- Можете перечислить уголовные дела, возбужденные по фактам похищений?

- По трем случаям дела возбуждены: по Танкиеву, Озиеву из Нестеровки и Алисхану Плиеву. На встрече в Махачкале мы обратились к президенту с предложением создать отдельную следственную группу по без вести прпавшим. Потому что независимо от того, бандит он или не бандит, такие действия не приводят к хорошим результатам. Нельзя так делать.

- Ведете ли вы сейчас диалог с оппозицией?

- Я не считаю оппозицией тех, кто просто наглейшим образом зарабатывает себе бонусы, нанося вред своей республике. С общественными организациями Ингушетии я общаюсь ежемесячно. Последняя встреча была 7 апреля. Мы договорились работать в новом формате: они мне за неделю до встречи дают предложения, кого они хотят заслушать из представителей власти, мы перед ними отчитываемся, слушаем их предложения, как улучшить обстановку в республике. Два часа в месяц закладываем на такие совещания. Я им говорю: давайте работать вместе. Права человека, говорите, но я ведь тоже человек, и у меня есть права. Если кто-то из вас говорит про меня неправду, почему вы его не остановите? Почему вы вспоминаете о правах человека только тогда, когда убивают бандита? Почему не говорите о правах, когда убивают милиционера, который добросовестно несет свою службу? Почему не вспоминаете про его детей, про его жену?

- Они идут на сотрудничество?

- Идут, и помогают. И "Мемориал", и "Машр", и "Красный крест".

- А непримиримая оппозиция у вас есть?

- Никого нет, за исключением Магомеда Хазбиева. Но я его не считаю оппозиционером. И вообще не хочу про него говорить. Страшная личность.


"Террористам глубоко до одного места решение улемов"

- Вчера на встрече с послами арабских государств вы говорили о том, что эти страны могли бы помочь России в решении проблемы терроризма на Северном Кавказе. Вообще насколько значим здесь иностранный фактор?

- Приятно, что несколько дней назад ученые богословы Саудовской Аравии вынесли фетву о том, что терроризм никак не связан с исламом и деньги, идущие террористам, не имеют никакого отношения к благотворительности. Это очень важно. Многие террористы получают деньги по линии мусульманских организаций. Хотя явного позитива я в этом событии не увидел. Потому что террористам глубоко до одного места любое решение ученых-богословов. Здесь плюс в другом: это поможет удержать молодежь от перехода в ряды бандподполья. А те террористы, которые уже действуют, не остановятся. Они идеями ислама только прикрываются. Вот вчерашнее нападение на инкассаторов: это же они сделали. Это просто бандиты, разбойники. Никакой религиозной составляющей там нет. Так что явного результата от заявления улемов мы не увидим. Но главное, что арабский мир сказал свое слово. Мы давно ждали этого шага.

- Вы говорите "бандиты". Но все же, чтобы человек сам себя взорвал, нужна очень сильная мотивация.

- Во-первых, не факт, что человек сам себя взорвал. Это может быть сделано дистанционно. У многих смертников отсутствует мотивация для мести: никто из их родственников не погиб. Поэтому здесь без психотропных препаратов, видимо, не обходится. Второе. Может применяться шантаж. У спецслужб есть такие факты. Допустим, есть что-то такое, что человеку легче умереть, чем позволить, чтобы это вышло наружу. Особенно часто эти грязные технологии применяются для вербовки девчонок. Много случаев, когда человек просто не знает, что его должны взорвать. В Карабулаке уже примерно известно, кто был смертником. Одних организаторов уничтожили в Экажево, остальных ищут.


"Я дал указания - вплоть до расстрела"

- Вы с самого начала очень активно взялись за коррупционеров. Как обстоят дела на этом фронте? И, кстати, за что на вас обиделись ингушские судьи? Они утверждают, что вы на них давите.

- Борьба с коррупцией невозможна без последней точки, которую ставит суд. А вот эту точку многие наши суды не ставят. Те коррупционеры, против которых были возбуждены уголовные дела, не наказаны. Они вышли на свободу, заплатив смехотворные штрафы. Как можно человека, укравшего 130 миллионов, оштрафовать на 50 тысяч рублей и выпустить? Я не хочу выносить сор из избы, надеюсь, в ближайшее время к нам приедет комиссия и будет разбираться. Но обо всех этих судьях, которые на меня жалуются, известно, что они не выполняют свои обязанности. Они не судят преступников. У нас есть "дело двенадцати". Их никто в республике не хочет судить. Они сидят в тюрьме без суда. Судьи боятся мести со стороны родственников. Я задаю вопрос: если в Ингушетии судьи отказываются судить бандитов, опасаясь, что их убьют, но при этом рьяно берутся за коррупционные дела, потому что там есть доход, и освобождают коррупционеров, то зачем нужны такие судьи? Мне нужен судья, который будет судить преступника, не обращая внимания на угрозы. А если завтра милиционер скажет: я не выйду на пост, потому что мне угрожают? Что тогда? Я просто возмущен. И сегодня сын одного из этих судей, Оздоева, пишет президенту страны письмо, что меня надо снять с должности, а президентом назначить его отца. Я прошу прислать комиссию, я прошу заменить председателя Верховного Суда, который не в состоянии исполнять свои обязанности. И это не моя позиция. Это позиция главного федерального инспектора, начальника УФСБ, прокурора и министра МВД республики. Самое страшное, что бандиты, которых эти судьи выпустили, продолжают убивать. Поэтому я говорю, что судья, освободивший преступника, хуже, чем десять хаттабов.

- Выпускать бандитов их побуждает только страх?

- Здесь три момента: страх за свою жизнь, взятки, родственные связи. Мне стыдно за судебную систему республики. Если сегодня мы говорим о том, чтобы коррупционные, бандитские дела передавать в Северо-Кавказский федеральный округ - тогда сократите мне всю судебную систему. Пусть моих преступников судят в Кабардино-Балкарии, Ставропольском крае.

- По каким-то коррупционным делам удалось все же адекватно наказать преступников?

- Нет. Крупного нет ничего. Мы сейчас даже в Следственном комитете приостановили передачу дел в суд. В Следственном комитете накапливаются дела, прокуратура требует передачи, а передавать боимся. Потому что всех оправдывают. По бывшему министру спорта обжаловали решение в Верховном суде РФ - все, оправдали.

- Почему?

- Не знаю, почему. Просто не знаю.

- Вы предлагали коррупционерам вернуть в бюджет похищенные средства. Кто-нибудь вернул?

- Сначала вернули несколько миллионов, и все. Они и не будут возвращать, потому что нарушен принцип неотвратимости наказания. Вот если бы начали сажать, другое дело.

- Как сейчас обстоит дело с наездами силовиков из соседней республики, которыми вы раньше возмущались?

- Мы говорили не о чеченской, осетинской или кабардино-балкарской милиции. Речь шла о действиях федеральных структур, которые были подчинены Аркадию Еделеву, замминистра МВД. Я этот вопрос поднимал и перед Владимиром Владимировичем Путиным. Я собрал руководителей всех силовых структур и по-человечески попросил этого не делать. Своим милиционерам я дал жесткие указания, вплоть до расстрела любого, кто не будет согласовывать с нашим МВД свои действия на территории республики. Нам говорят: "Мы не можем доверять местной милиции". Хорошо. Оцепите дом, а потом вызывайте местную милицию. Главное, чтобы она была с вами, когда вы работаете. По закону все делайте. Взяли человека - зафиксируйте в журнал, оповестите родственников.

- Вы как-то взаимодействуете с вашим предшественником на президентском посту Муратом Зязиковым?

- Я пытаюсь с Муратом Магомедовичем общаться, стараюсь позвонить, пригласить. Но ответной реакции не вижу. Хотелось бы большего понимания с его стороны. Руслан Султанович Аушев, надо отдать должное, и позвонит, и с праздником поздравит, и спросит, чем помочь. Вообще хотелось бы, чтобы мы все втроем собрались, обсудили проблемы республики.

- До покушения на вас вы в поездках по республике пренебрегали мерами безопасности. Сейчас что-то изменилось?

- Я не перекрываю дороги, как ездил, так и езжу. Создаю много проблем начальнику УФСБ, который не может меня убедить, что так делать нельзя. Охрану, конечно, пришлось усилить. Потому что не столько за свою жизнь боишься, сколько не хочется дать возможность радоваться этим негодяям, после очередного теракта. Дороги не хочу перекрывать при любой ситуации, это создает много проблем людям.