Наши партнеры по «Большой восьмерке» не хотят приезжать на грядущий летний саммит в Сочи и вообще не прочь сделать из восьмерки семерку? Мы будем ждать наших гостей. Но если они не приедут, то так тому и быть.
Экономические санкции? Прорвемся. Массовое осуждение действий России за рубежом? Те, кто так делает, либо не знают фактов, либо имеют собственную скрытую и не очень добрую повестку дня. Путин вел себя как ничуть не напуганный политик, которого может остановить только один человек: он сам.
Но упрямство бывает разное. Бывает упрямство неконструктивное: не хочу и все! А все ваши аргументы мне по барабану! Бывает упрямство другого рода: своих принципиальных позиций я не сдам, но договариваться готов.
К какой категории относилось фирменное путинское упрямство образца 4 марта 2014 года? Не хотел бы выдавать желаемое за действительное. Но я истово верю, что ко второй. Путин очень жестко обозначил свою позицию по целому ряду ключевых вопросов. Но одновременно он, как мне показалось, оставил если не пространство, то щели для потенциального компромисса.
В реально важных ситуациях политики часто разговаривают на закодированном языке особого рода. «Простым смертным» кажется, что они слышат лишь сформулированное несколько по-другому повторение уже ранее неоднократно озвученного тезиса. Но «простые смертные» ошибаются. На их глазах одна «высокая договаривающаяся сторона» посылает скрытый сигнал другой.
Таких сигналов в ходе путинской встречи с прессой, на мой взгляд, было несколько. «По поводу введения войск, использования войск. Пока такой необходимости нет. Но возможность такая есть» — первый и самый важный сигнал ВВП Западу и тем людям на Украине, которые считают себя новыми властями. Путин показывает: он готов «играть» и «по-хорошему» и «по-плохому». Делайте свой выбор, господа!
Формулировки, которые Путин использовал для описания будущего статуса Крыма, тоже очень важны. Говоря о праве населения полуострова делать выбор, глава России показывал: ничего еще не решено. В зависимости от поведения наших «партнеров» события могут пойти по самым разным сценариям.
Признает ли Россия легитимной новую украинскую власть, которая появится в результате выборов в мае? Это зависит от того, как пройдут выборы. Еще один важный сигнал. Достиг ли Путин договоренности с Ангелой Меркель о международной посреднической миссии в Крыму? У нас для достижения таких договоренностей есть «специально обученные люди». Тоже сигнал.
Общаясь с журналистами, Владимир Путин, по сути, заочно общался со своими коллегами по «Большой восьмерке» — и не просто заочно общался, а обозначал свои переговорные позиции. И можно не сомневаться: сигналы российского президента услышаны. На наших глазах начался большой международный торг — торг, который, дай бог, завершится сделкой.
ВОПРОС «МК» О КРЫМЕ СТАЛ «ГВОЗДЕМ» ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИИ
Корреспондент «МК» Елена Егорова задала президенту один из главных вопросов пресс-конференции: «А как вы представляете себе будущее Крыма? И рассматривается ли вариант его присоединения к России?»
— Нет, не рассматривается, — ответил президент. — И я вообще полагаю, что только граждане, проживающие на той или иной территории, в условиях свободы волеизъявления, в условиях безопасности могут и должны определять свое будущее. И если это было позволено, допустим, сделать косоварам, косовским албанцам, если это было позволено сделать вообще во многих частях света, то право нации на самоопределение, закрепленное, насколько мне известно, и в соответствующих документах ООН, никто не отменял. Но мы ни в коем случае не будем провоцировать никого на такие решения и ни в коем случае не будем подогревать такие настроения.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ ВВП
О ПЕРЕМЕНАХ: «Простой украинский гражданин, простой украинский мужик, он страдал и при Николае Кровавом, и при Кравчуке, и при Кучме, и при Ющенко, и при Януковиче. Ничего к лучшему, или почти ничего, не изменилось. Коррупция достигла таких пределов, которые нам и не снились здесь, в России. В принципе народ, конечно, хотел перемен, но нельзя поощрять незаконные перемены... Хотя я и не приветствую сам факт смены власти таким образом, я понимаю тем не менее тех людей на Майдане, которые до сих пор требуют не каких-то там ремонтов фасада власти, а требуют кардинальных перемен».
О ЛЕГИТИМНОСТИ: «Являются ли эти сегодняшние власти легитимными? Парламент — отчасти да, все остальные — нет, и уж точно совершенно нельзя сказать о легитимности исполняющего обязанности президента».
О ВВОДЕ ВОЙСК: «Пока такой необходимости нет. Но возможность такая есть. Кстати, сразу могу сказать, что наши учения, которые были проведены недавно, никак не связаны с событиями на Украине. Это мероприятие планировалось нами еще раньше... Как вы знаете, учение завершено, и вчера я отдал приказ возвратить все воинские подразделения в места своего постоянного дислоцирования... Что может послужить поводом для использования Вооруженных сил? Это, конечно, крайний случай, просто крайний...
Если мы увидим, что этот беспредел начинается в восточных регионах, если люди попросят нас о помощи, а официальное обращение действующего легитимного президента у нас уже есть, то мы оставляем за собой право использовать все имеющиеся у нас средства для защиты этих граждан. И считаем, что это вполне легитимно. Это крайняя мера.
Еще раз хочу подчеркнуть, мы считаем, что, если мы даже примем решение, если я приму решение об использовании Вооруженных сил, то оно будет легитимным, полностью соответствующим и общим нормам международного права, поскольку у нас есть обращение легитимного президента, и соответствующим нашим обязательствам, в данном случае совпадающим с нашими интересами по защите тех людей, которых мы считаем близко связанными с нами и исторически, и в смысле общей культуры, связанными тесно в экономическом плане. Это соответствует нашим национальным интересам — защитить этих людей.
И это гуманитарная миссия. Мы не претендуем на то, чтобы кого-то порабощать, кому-то диктовать что-то. Но, конечно, мы не сможем остаться в стороне, если увидим, что их начинают преследовать, уничтожать, подвергать издевательствам. Очень бы хотелось, чтобы до этого не дошло».
О КРЫМЕ И СОЛДАТАХ: «Обратите внимание, слава Богу, там нет ни одного выстрела и нет ни одной жертвы, кроме давки на площади, которая случилась там неделю назад, по-моему. А ведь что там происходило? Люди приходили, блокировали вооруженные подразделения, подразделения вооруженных сил и договаривались с ними о том, что они должны подчиниться требованиям и воле народа, проживающего на этой территории. Не было ни одного боестолкновения, ни разу никто не стрелял, нет ни одного выстрела...»
ВОПРОС: Люди, которые осуществляли блокирование частей украинской армии в Крыму, — в форме, очень похожей на российскую. Это были российские военные?
— А вы посмотрите на постсоветское пространство. Там полно формы, которая похожа на форму… Пойдите в магазин у нас, и вы купите там любую форму...
Это были местные силы самообороны».
О «ВОСЬМЕРКЕ»: «Мы готовимся к «восьмерке», готовы будем у себя принять наших коллег. Если они не хотят приезжать, ну не надо».
О ЯНУКОВИЧЕ: «Я думаю, что политического будущего у него нет, я ему об этом сказал. А что такое «приняли участие в судьбе» — мы сделали это тоже исключительно из гуманитарных соображений. Я думаю, имея в виду, что смерть — это самое простое, чтобы избавиться от легитимного президента, вот это бы и случилось. Я думаю, что его бы просто, наверное, убили. Кстати говоря, возникает вопрос: за что?»