В четверг конфликт вышел на новый уровень и стал вооруженным. На улицах Киева идут бои, точное количество жертв неизвестно.
Ожидаемого вечером во вторник нового штурма Майдана не последовало, ночь прошла спокойно. Митингующие жгли автомобильные покрышки. В вечернем эфире 5-го канала блистали его владелец и один из главных спонсоров переворота — Петр Порошенко, и народный депутат от «Батькивщины» Геннадий Москаль. Москаль комментировал заявление властей об объявлении режима контртеррористической операции по всей стране. «Контртеррористическая операция проводится за полчаса, — говорил он, — иначе она обречена на поражение». В чем-то он был, наверно, прав.
Власть, отступив на полпути в ночь с 18 на 19 февраля, по сути, сама обрекла себя на то, что происходит сегодня на улицах украинской столицы. «Моральный дух «Беркута» упал на 50% сразу же после того, как у него появились убитые, — говорил Москаль. — У них же есть мамы, папы, братья, сестры. Они им звонят и говорят: «Сынок! За кого ты хочешь положить жизнь?»
Немного омрачали благостную картину сообщения с запада Украины, где радикалы уже начали захватывать склады с огнестрельным оружием. И порой казалось, что и Москаль, и Порошенко, и депутат-перебежчик Давид Жвания с его рассуждениями о том, что если власть начнет в стране реальные изменения, то все митингующие тут же уйдут с улиц и включатся в конструктивную работу, живут в какой-то параллельной реальности. А настоящая реальность, кровавая и жестокая, уже существует сама по себе и развивается по своим законам. И ей, этой реальности, глубоко плевать на умников-депутатов.
К сожалению, пока все идет по хорошо знакомому сценарию, о котором «МК» предупреждал с самого начала. Все началось внезапно. Утром появились сообщения, что «Правый сектор» не намерен соблюдать перемирие и грозит силовикам акцией «по принуждению к миру». Но до 10 утра все было спокойно, на Майдане выступали ораторы. А потом со стороны площади повалил совсем уже черный дым, послышались взрывы и выстрелы. Свою версию того, что произошло, «МК» изложил очевидец, участник противостояния со стороны митингующих. Он попросил не называть его имени.
— Я был на Майдане с 23 часов вечера. Всю ночь было тихо, спокойно. Ровно в 10 утра «Беркут» начал кидать гранаты. Причем по-взрослому. Это были свето-шумовые гранаты, но очень серьезные, мощные. В ответ в них полетели камни, «коктейли». Четыре «беркута» полезли и кинули «коктейли» на крышу филармонии. Подожгли филармонию. Пацаны полезли туда, затушили. У них были огнетушители. И потом Майдан перешел в контрнаступление. По Институтской «Беркут» оттеснили до арки, но они засели в Октябрьском дворце и открыли огонь из огнестрельного оружия. Человек семь оттуда вынесли, раненых или убитых, я видел своими глазами. А потом сдались человек 15 вэвээшников, митингующие хотели их побить, но не дали «афганцы» и депутаты.
Мне удалось также поговорить с жителем Киева по имени Сергей, который живет на улице Шелковичной, вблизи центра противостояния. По его версии, все происходило совсем иначе. Началось с того, что митингующие пошли в атаку, применив огнестрельное оружие. «Беркут», отступая, отстреливался. Собственно, отстреливался только один отряд, который прикрывал отход своих товарищей. Снайпер за 15 минут уложил 23 сотрудника «Беркута». «Люди бежали мимо нашего дома и кричали, что вся улица простреливается, — рассказал Сергей. — Стрелять вслед убегающим людям могли только майдановцы, так как милиционеры отступали и стреляли в другом направлении».
Сейчас, около 15 часов по местному времени, по словам Сергея, на улицах тихо и спокойно. «Беркут» полностью покинул центр.
Митингующие выбили «Беркут» из Октябрьского дворца и оттеснили силовиков вверх по Институтской и по Крещатику за Европейскую площадь. С Майдана через баррикаду у Киевской рады выезжают машины «скорой помощи». «Беркут» перешел в наступление, — говорят бойцы, которые дежурят на баррикаде. — А со стороны Бессарабки «титушки» наступают».
— Десантники отказались зачищать Майдан и подрались с «Беркутом»! Группа «Альфа» перешла на сторону народа! — утверждают на баррикадах.
Смотрю на часы: без 20 минут одиннадцать. На Бессарабке нет ни одного «титушки» и очень мало прохожих. Водитель такси сообщает, что проехать в район Институтской невозможно: им только что по рации сообщили, что там «сверху» идет толпа человек 150 в масках, с битами, которые бьют все машины подряд. Кто это, неизвестно, возможно, как раз те самые «титушки».
Едем к Майдану. По улицам носятся десятки машин «скорой помощи». «Я лично считаю, что нужно было сразу ввести войска», — говорит водитель. Подъезжаем к Майдану со стороны «Макдоналдса». Между палатками на земле лежат восемь мертвых тел, накрытых одеялами и простынями. На одной простыне шариковой ручкой написано: «Вова Жеребий».
— Мы охраняем тела, чтобы их не украли, — говорит стоящая рядом женщина. — А вы телевидение?
— Газета «Московский комсомолец», я приехала из России.
— Правду пишите. Смотрите: у всех огнестрельные ранения в голову.
— Кто они, вы их знаете?
— Одного знаю, он мой сосед, — вступает в разговор другая дама. — Сережа его зовут, фамилию не знаю. Я сама из Львова. Здесь двое ребят из Львова, у всех прострелена голова. Второго не знаю, как зовут.
Чуть в стороне у палатки стоит группа людей в голубых накидках, у одного на шее болтается стетоскоп. Похоже, что это медики. Я не могу «на глазок» определить, что именно стало причиной гибели людей, и решаю обратиться за комментариями к экспертам. Подхожу к тому, который со стетоскопом. Это была моя роковая ошибка.
— Здравствуйте, я журналист. Вы не могли бы как специалист сказать, каков характер ранений у погибших?
— Иди, сука, отсюда, — неожиданно, но внятно произносит «медбрат».
Я опешила.
— Простите, может, вы не поняли. Я из газеты…
Медик замахивается на меня, выхватывает диктофон и начинает ожесточенно ломать, пытается разбить. С трудом выхватываю остатки диктофона у него из рук и почти бегом покидаю «поле боя».
А на Майдане по-прежнему выступают ораторы.