О происходящих переменах в Саудовской Аравии, о тех кто определяет сегодняшнюю расстановку сил в элите, можно судить по косвенным признакам. Подобно тому, как в недавнем прошлом кремленологи судили о влиятельности членов советского руководства по ритуальным снимкам трибуны мавзолея во время праздничных парадов, о политическом потенциале того или иного саудовского принца рассуждают, сообразуясь с его активностью, семейными связями, весом возглавляемого им ведомства.
* * *
Незадолго до начала «арабской весны» журналистка Би-би-си писала после посещения Саудовской Аравии (КСА): «В богатом районе Эр-Рияда Суламания девочки-подростки расхаживают в их черных абаях нараспашку, выставляя напоказ джинсы и велюровые штаны от спортивных костюмов». В репортаже нетрудно было услышать нотки одобрения. У меня эта статья вызвала в памяти путевые очерки Джона Стейнбека о сталинской Москве - американца очень порадовало, что швейцар в гостинице с удовольствием брал чаевые. В чем писатель увидел торжество неистребимого духа капитализма.
В апреле прошлого года я увидел надписи на стенах оживленного квартала столицы «**** the police! Madina boys». Madina - «город» по-арабски. Выходит, подписались городские парни. Не могу сказать, что меня такое проявление свободомыслия порадовало. Типичный образец тлетворного влияния Запада. Без кавычек. Вызывающий слоган на английском - это несомненное свидетельство того, что адресатом воззвания являются не столько местные мальчишки и уж точно не полицейские.
Бесчисленные пакистанцы, бангладешцы, африканцы, ютящиеся по окраинам Эр-Рияда вряд ли рискнут таким образом демонстрировать свое недовольство. Они способны поддаться порыву отчаяния, если что-то или кто-то станет угрожать их интересам. О таких инцидентах время от времени появляется информация в саудовских СМИ. Недавние столкновения с полицией в Эр-Рияде были вызваны решением властей о высылке большой группы нелегальных мигрантов. Перспектива быть отправленными в родные края, охваченные голодом и гражданскими конфликтами, даже самого забитого может подвигнуть на бунт. Особенно, если действовать скопом.
Нет, те кто пишет на стенах проклятия в адрес полиции, кто замазывает краской надписи на дорожных указателях - это хулиганы иного рода. Не побоюсь предположить, что это потенциальные рекруты террористического подполья, а при ослаблении общественного порядка - заводилы волнений. О том, что вероятность подобного исхода велика, говорит недавний пример Египта, где уличная толпа состоит преимущественно из молодежи. В КСА коэффициент прироста населения еще выше, по разным оценкам, около 60% населения моложе 16 лет. Что, кроме страха Божия, может удержать этих юнцов в послушании? Может быть, не случайно в королевстве за политическое диссидентство карают не столь строго, как за религиозное отступничество.
Много десятилетий мировая пресса представляла КСА царством застоя, закованным в панцирь бытового консерватизма и религиозной ортодоксии. Но с началом «арабской весны» Саудовская Аравия замелькала в заголовках аналитических статей, предвещавших «великие потрясения». Вот и последние сообщения о столкновениях рабочих-мигрантов с полицией породили волну прогнозов со стороны «хорошо информированных оптимистов». Которые в очередной раз не сбудутся.
Информационные протуберанцы далеко не всегда отражают динамику развития общества. Да, в Саудии существуют проблемы морального свойства, да, за внешним благочестием иногда скрывается распущенность и двоедушие. Всем известно, что на праздники и на выходные дни в Бахрейн и Эмираты выезжают десятки тысяч, а порой и сотни тысяч саудовцев, ищущих отдохновения от суровых общественных условий на своей родине. Они предаются всем разрешенным в этих странах формам порока, а многие пытаются захватить на родину кое-что из «благ цивилизации». На мосту короля Фахда, соединяющем КСА с Бахрейном таможенники регулярно освобождают от запасов алкоголя багажники автомобилей возвращающихся с уикэнда. Задерживают на границах и куда более опасный багаж - наркотики. Но было бы странно истолковывать эти факты как предвестия надвигающейся революционной бури.
Истинные перемены почти всегда оказываются сюрпризом - так было в случае с Тунисом, Египтом, Ливией. Лидерами внезапно проснувшихся масс оказываются совсем не те, кто постоянно оказывается в фокусе теле- и фотокамер.
Саудовское обществе, как и любое другое, не монолитно. Уже два десятка лет предсказывает революцию в королевстве окопавшийся в Лондоне диссидент Мухаммед аль-Массари. Этот саудовский физик, близкий по взглядам к исламистскому подполью в королевстве, представляет старшее поколение критиков монархии. К нему принадлежит и либерал Мухаммед Таиб, живущий на родине. Следом идут деятели моложе 50 лет, такие, как шиитский активист Али аль-Ахмед, перебравшийся в США, и Халед аль-Джохани, за свои критические высказывания в «день гнева» 11 марта 2011 года просидевший более года в тюрьме, прежде чем предстать перед судом. Мировая пресса прославила 34-летнюю Манал аль-Шариф, лидера движения за права женщин в КСА. Несмотря на видимое разнообразие кандидатур, вряд ли увидим кого-то из них во главе широкого движения за перемены. На роль вождя куда больше подходит кто-нибудь из принцев. Благо их в королевстве многие тысячи.
БРАТ ЗА БРАТОМ
И такому консервативному обществу, как саудовское, присуща своя динамика. Но далеко не все были готовы признать это. Поэтому даже бурное развитие экономики и рост благосостояния подданных королевства не меняли сложившегося застойного образа. Лишь после нападений террористов на американские военные объекты и места проживания иностранцев в прессе стали нередки рассуждения о зреющем недовольстве и его последствиях. Как пример приведу цитату из «Интернешнл геральд трибюн» от 30 июня 1996 года: «Если нынешняя американская и саудовская политика останутся прежними, можно с достаточной уверенностью предвидеть, что самое позднее через 15 лет саудовская монархия будет сброшена и к власти придет радикальное антиамериканское правительство». Это писано в тот момент, когда спецслужбы королевства разворачивали настоящую войну с вооруженными экстремистами, совершившими множество нападений на полицейские участки и патрули, офисы службы безопасности и казармы.
Мощный импульс переменам в саудовском обществе дало массированное вторжение на территорию королевства огромного западного воинства, участвовавшего в 1991 году в войне за освобождение Кувейта и в боевых действиях на территории Ирака. Именно после операции «Буря в пустыне» были совершены первые террористические нападения на иностранцев, стали активно проявляться оппозиционные настроения, а в действиях властей начала проступать двойственность, отражавшая растерянность правящей элиты. Иллюстрацией этого могут служить несколько резонансных событий той поры...
4 августа 1992 года за поношение Пророка казнен саудовец С.А.Мальалла. МВД сделало по этому случаю заявление, в котором излагались обвинения, предъявленные преступнику: «занимался богохульством, оскорблял священный Коран, порочил имя посланника Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует), говоря, что тот был обманщиком, лишившимся рассудка, клеветником, распростанял измышления и ложь, прибегая в этом плутовстве к помощи шайтана, что Коран составлен самим Мухаммедом, а ислам - религия лжи».
Но в том же году сообщалось о беспрецедентном шаге короля Фахда, отстранившего от дел более половины членов Высшего совета улемов - главного религиозного органа, признаваемого одной из трех основых властных инстанций в королевстве. В вину им было поставлено то, что под предлогом болезни они отказались присутствовать на заседании Совета для осуждения петиции, подписанной видными бизнесменами и религиозными деятелями, в которой подвргались критике коррупция, протекционизм, прозападный внешнеполитический курс, произвол полиции и служб безопасности, отсутствие свободы слова.
В 1994 году были арестованы полторы сотни исламистов, приверженцы известных проповедников Сафара аль-Хавали и Сальмана аль-Ауда, за попытки «внесения смуты» и раскольническую деятельность.
Таким образом, репрессивные меры обрушивались как на еретиков, так и на сторонников ортодоксии. При этом следует заметить, что в языке официальных выступлений и в СМИ избегают употребления терминов «фундаментализм» и «экстремизм».
Двойственность, а в чем-то и размытость политического курса королевства отражали разномыслие в элите. Часть ее страшилась нововведений и оказывала соответствующее давление на короля, недаром носящего титул Хранителя Двух Священных Мечетей. Но потребности развития страны с неизбежностью диктовали уступки светскому характеру окружающего мира, удачно названного американскими публицистами Глобалистаном. Так, еще в 1992 году король Фахд заявил, что английский язык станет профилирующим на всех уровнях образования в королевстве.
В марте того же 1992 года были введены в действие Основы системы власти, в 1 статье которых заявлено, что конституцией КСА является Коран и Сунна, а статья 8 говорит, что в соответствии с исламским шариатом основами правления в КСА являются справедливость, совещательность, равенство. Но главным нововведением оказалось положение о том, что власть в королевстве передается сыновьям и внукам основателя государства Абдельазиза Аль Сауда, умершего в 1953 году. До появления Основ фактически признавалась только завещанная королем преемственность от одного «бин Абдельазиза» к другому брату-обладателю такого же «отчества». Патрарх оставивил столь многочисленное потомство, что до поры до времени даже для всех его сыновей не было достаточного количества видных постов, посему следующая генерация пребывала на значительном удалении от рычагов управления страной. Зато с завидной энергией предавалась обогащению. Упоминание внуков в Основах обозначило перспективу продвижение наверх молодого поколения принцев.
К моменту принятия Основ системы власти правил уже четвертый сын Абдельазиза - Фахд. Пятый - Абдалла - был назначен наследным принцем. Братья демонстрировали взаимную лояльность, поддержание мира в правящей семье было одним из приоритетов эпохи. Ведь предшествовавший период был исполнен драматизма - одного короля братья свергли, другой был убит молодым принцем. Среди сыновей отца-основателя были и либералы-диссиденты - весьма активные в 50-60-х годах сторонники реформ Таляль, Навваф и Бадр. Нынешний король Абдалла в то время входил в группировку наследного принца Фейсала, враждовавшего с этими либералами, но его дальнейшая политическая биография свидетельствует о гибкости и понимании духа времени. Именно на годы его правления приходятся наиболее заметные послабления в общественной жизни.
Абдалла бин Абдельазиз был провозглашен королем 1 августа 2005 года. Но, по сути дела, правителем королевства он стал за десять лет до того. Еще 30 декабря 1995 года король Фахд, только что перенесший инсульт, подписал указ о передаче наследному принцу обязанностей по управлению государством. 21 марта следующего года действие указа закончилось, но впоследствии, по мере ухудшения здоровья короля, вновь появлялись аналогичные указы, и периоды осуществления верховных полномочий наследным принцем становились все продолжительнее, пока власть не перешла к Абдалле окончательно.
Именно за эти 18 лет королевство пережило войну с террором, экономический подъем и спад, волнения в южных и восточных провинциях. Но сие не привело к закручиванию гаек, напротив, более эффективной стала деятельность Маджлис аш-Шура (Совещательного Совета), в нем появилось несколько десятков женщин, умерила свои амбиции полиция нравов «мутавва», благодаря широкому внедрению интернета и смягчению цензуры саудовское общество сделалось более информированным. Да и нравы постепенно меняются. Видимо, и в цитадели ислама понимают, что ценности отцов и дедов не всегда притягательны для детей и внуков. Стоит в этой связи привести высказывание мудрейшего из аравийских правителей - султана Омана Кабуса бин Саида:«Монарх это зеркало. Он отражает религию своего народа, его историю, его культуру. Народ чувствует свою коллективную натуру лучше через монарха. Монарх должен всегда понимать народ, узнавать о его нуждах. Он должен действовать в его интересах, прежде чем народ попросит его об этом… Молодым людям скучно со старыми королями. Они думают, что все понимают лучше. Так что система не может стоять на месте, она должна все время улучшаться, и вы никогда не должны позволять появляться трещинам. Никогда».
Похоже, король Абдулла придерживается такого же мнения. Именно на девятом десятке лет своей жизни он инициировал наиболее значимые изменения в королевстве. И главное из них - решительное выдвижение к руководству страной поколения тех самых «внуков», о которых в начале 1990-х объявлено в Основах системы власти.
ТОЛПОЙ СТОЯЩИЕ У ТРОНА
Кто же они, в чьи руки в недалекой перспективе перейдет власть над огромной (больше Западной Европы) и сказочно богатой страной? Из тех пяти (а может быть и восьми) тысяч принцев, которые составляют основу правящего слоя КСА, доступ на самый верх получат единицы. Даже среди прямых внуков основателя королевства найдется немного счастливцев. Да и как может быть иначе, если только законных сыновей у него было 45, и неизвестно сколько от рабынь-наложниц. Если каждый из них имел хотя бы столько же сыновей, как нынешний король Абдалла (15), и хотя бы половину этого количества имеет каждый из внуков (а старшим из них уже за 70 лет), то «кадровый резерв» окажется весьма внушителен. Среди этой избранной публики, как утверждают некоторые исследователи, наиболее достойными считаются те, у кого и по материнской линии «все в порядке», то есть происходят они от чистокровных саудовок из племенной элиты. Но на деле, безупречность родословной не всегда принмается во внимание. Это мы увидим при ознакомлении с основными претендентами на высшие посты.
Наследным принцем при нынешнем короле является Сальман бин Абдельазиз, который моложе 89 летнего брата на 12 лет. Он занимает также пост министра обороны.
Следующим по влиятельности является Мигрин бин Абдельазиз, младший сын короля-основателя, родившийся в 1945 году. Не так давно в печати можно было встретить рассуждения, что шансов претендовать на престол у него нет, так как матерью его была йеменка. До середины 2011 года он занимал пост начальника внешней разведки и считался одним из самых близких людей короля. Но неожиданно Хранитель Двух Священных Мечетей снял его, что дало повод говорить: звезда его закатилась. Когда же спустя полгода Мигрин был назначен вторым заместителем премьер-министра (премьером является король, а вице-премьером - наследный принц) стали говорить, что это решение было сделано королем единолично, без одобрения Советом правящей семьи, а значит не вполне легитимно, и может быть опротестовано в случае перехода верховной власти к Сальману.
Следующим по влиятельности является сын короля Митеб бин Абдулла. Это первый из череды внуков, занявших в последнее время ключевые позиции в государстве. Не требует объяснений, что подразумеваются министерские посты в силовом блоке и в важнейших провинциях. Принц Митеб много лет был заместителем своего отца, державшим в своих руках руководство Национальной гвардией, важнейшего властного инструмента - прекрасно вооруженного и экипированного 70-тысячного воинства, набранного из бедуинов. В 2010 году король передал командование сыну, а в 2013 году максимально повысил статус этой силовой структуры, образовав Министерство национальной гвардии, и тем самым формально уравнял полномочия его главы с полномочиями министров обороны и внутренних дел. Первое из них, как сказано выше, возглавляет наследный принц.
А вот министром внутренних дел в 2012 году стал принц Мохаммед бин Найеф (сейчас ему 54 года). Пост перешел к нему по наследству от отца, бывшего одновременно наследным принцем (умер в июне 2012 года, имел «всего» 5 сыновей). Долгие годы принц Мохаммед являлся заместителем министра, отвечавшим, в частности, за борьбу против террористических формирований. Уже после победы в десятилетнем сражении с «Аль Каедой» он стал мишенью смертника, явившегося к нему в приемную, но, в силу невероятного везения, отделался несколькими царапинами.
Еще один сильный человек из числа «внуков» - принц Бандар бин Султан. Это весьма известная личность еще с тех времен, когда его отец занимал пост министра обороны и был наследным принцем (умер в октябре 2011 года). С начала президентства Рейгана почти до конца президентства Буша-младшего Бандар представлял Саудовскую Аравию в США. За те 22 года, что принц провел за океаном, не было здесь более влиятельного посла, ибо он единственный, кто мог свободно посещать Белый дом, когда пожелает. Только при Клинтоне эта практика времено затухала.
Принц Бандар оказал значительные услуги всем американским администрациям, особенно республиканским, посредничая в деликатных инвестиционных и оружейных сделках, обогативших как верхушку правящей семьи КСА, так и высокопоставленных чиновников в Вашингтоне. Не случайно к нему прилипла кличка «Бандар Буш» - слишком уж тесными оказались узы саудовско-американской дружбы при отце и сыне, 12 лет бывшими хозяевами Белого дома.
Приведу лишь один эпизод из большого послужного списка принца Бандара. В январе 1999 года он побывал в Ливии с целью урегулирования дела Локерби, очень долго отравлявшего отношения Запада с Ливией, с арабским миром в целом. И небезуспешно - когда в июне Триполи посетил наследный принц Абдалла, Каддафи выразил благодарность за посреднические усилия КСА в урегулировании этой конфликтной ситуации. В следующем месяце саудовцы обратились в ООН с призывом отменить санкции против Ливии.
Принц Бандар - один из 18 сыновей Султана бин Абдельазиза. Старшим формально считается Халед, долгие годы бывший заместителем своего отца как министра обороны. По утверждению ряда западных дипломатов, отношения между старшими братьями были неприязненными. Матери у них разные, причем Бандар, сын наложницы, на самом деле на несколько месяцев старше Халеда. В печати нередки утверждения будто Бандар не может претендовать на высший пост в королевстве из-за своего происхождения. Но судя по тому, что король Абдулла назначил его сначала генеральным секретарем Совета национальной безопасности, а затем еще и главой внешней разведки, подобные соображения не принимаются во внимание. Могущество Бандара растет - об этом можно судить по тому, что недавно единокровный брат Халед был отправлен в отставку и заменен малоизвестным принцем из младшей ветви правящего дома. Но через четыре месяца и этот принц уступил свою должность 36-летнему Сальману бин Султану, другому брату Бандара. Трудно не почувствовать в этой комбинации руку искушенного игрока.
Кстати сказать, обилие принцев и схожесть имен приводит нередко к «ляпам» даже солидные агентства новостей. Так Рейтерс объявило о назначении на пост заместителя министра обороны Султана бин Сальмана, сына нынешнего наследного принца. На самом деле, он как занимал должность министра туризма, так и остался на ней.
Перечислив «внуков» из силового блока, нельзя не сказать и о губернаторах двух важнейших провинций - столичной и Восточной, где сосредоточены основные залежи нефти, едва ли не самой населенной и уж точно самой беспокойной; именно здесь шиитское меньшинство (в масштабах провинции это треть населения) время от времени открыто выступает с оппозиционными лозунгами. Губернатором Эр-Рияда в 2012 году назначен Халед бин Бандар, сын самого старшего из ныне живущих сыновей основателя Саудовской Аравии, и уже в силу этого весьма уважаемого и влиятельного члена правящей семьи. До своего назначения на пост столичного градоначальника принц Халед был командующим сухопутными войсками. Одновременно с этим назначением король подобрал ему зама - своего 42-летнего сына Турки.
Наконец, о 57-летнем Сауде бин Найефе, губернаторе Восточной провинции. До своего назначения в январе 2013 года сын наследного принца Найефа уже был вице-губернатором этого региона, долгое время служил послом в Испании, несколько месяцев был начальником канцелярии своего отца-наследного принца. Но смерть принца Найефа не положила конец его карьере, напротив, он стал одной из самых влиятельных фигур среди «внуков». Огромные финансовые потоки, идущие из Восточной провинции и дающие львиную долю доходов в казну - прочный фундамент его влияния. Между прочим, принцу Сауду приписывают следующие слова, произнесенные в ответ на просьбу объяснить вовлеченность правящей семьи в большой бизнес: «Вам следует понять одну простую вещь. Так как это большая семья и все мы не можем иметь работу в правительстве, некоторым приходится зарабатывать на жизнь. Это вполне справедливо».
За исключением принца Сауда бин Найефа все упомянутые «внуки» получили военное образование в британских и американских академиях, долгие годы служили в армии. Если проанализировать данные о возрасте этого поколения, то окажется, что переход к нему от «сыновей» весьма плавный - младшему из них Мигрину 68, а старшему из «внуков» Бандару 64 года. Дальше следуют через небольшие возрастные ступеньки другие принцы-силовики. Таким образом, возрастного порога между поколениями нет. Надо отдать должное патриарху саудовской политики королю Абдалле, который проводит твердый курс на реформы и, глядя в будущее, ожидает от новых людей во власти таких взвешенных решений, которые принесут благодетельные перемены.
Рассуждая о подобных перспективах, стоит держать в памяти высказывание Цицерона: «величайшие государства рушились по вине людей молодых и охранялись и восстанавливались усилиями стариков». За два-три последних года а верхнем этаже власти сформировался достаточно сплоченный клан из хорошо образованных и опытных государственных деятелей, которые, несомненно, понимают, что резкие перемены, и, тем более, борьба за власть между ними станут фатальными для монархии. Поэтому естественно ожидать дальнейшего эволюционного развития королевства. Что будет только на пользу неспокойному региону Ближнего Востока.