Глобальный кризис длится уже пять лет. И это не один кризис, а несколько одновременных и влияющих друг на друга кризисов. Долгосрочные структурные изменения вызвали кризис капитализма, эпицентр которого находится в старых центрах «Севера». Но глобальный кризис является также системным кризисом, поскольку мировой порядок в целом переживает период преобразований. Однополярный мир, мир гегемонии США рушится, идет постепенное смещение глобального центра. В мировой экономике происходят серьезные структурные изменения, проявляющиеся в упадке Запада.
Старые центры мировой системы в Северной Америке, Европе и Японии вступают в фазу длительного экономического застоя, который сопровождается ростом нищеты, неравенства и внутренних социальных конфликтов. Консервативная элита и существующая политическая система не способны разрешить проблемы, связанные с социальной несправедливостью, что, в свою очередь, вызывает новую волну массового противостояния. В настоящее время ареной наиболее острой политической борьбы является Европа и соседние с ней страны, в том числе все Средиземноморье, где мы увидели свержение ряда режимов и где продолжаются социальные конфликты, идет непрекращающаяся война в Сирии. В Европе соединились два кризиса — финансовый и экономический: т.е. банковский кризис и кризис суверенного долга сейчас взаимодействуют и усиливают друг друга. Ситуация остается крайне неустойчивой. Проводимая властями политика «смещения» приводит к тому, что общество несет на своих плечах большую часть затрат по адаптации к кризису. Кризис перемещается из финансового сектора в реальную экономику, из частного сектора в бюджетную сферу, и от частной задолженности к суверенному долгу, и обратно к валютному кризису и мерам жесткой экономии.
Япония недавно одним махом удвоила свою денежную массу, а Банк Англии, Европейский центральный банк и Федеральная резервная система США продолжают проводить политику «монетарного смягчения», стремясь накачать экономику своих стран деньгами и сохранить максимально низкие долгосрочные процентные ставки в течение длительного (или неопределенного) времени. Эти ответные консервативные меры преследуют цель стимулировать экономический рост и предотвратить последующий крах финансовой и банковской системы — но только в качестве замены радикальной реформы.
Все это не является решением даже в самом узком экономическом смысле, скорее, это простая отсрочка реализации кризисных тенденций, лежащих в основе всей системы. Это также отражает политическую недальновидность властей. Они интерпретируют кризис как «технически» необходимый, т.е. утверждают, что нет другого пути вперед, кроме как через кризис. В рамках подобной политики практически ничего не делается для облегчения страданий наиболее уязвимых для кризиса слоев населения. Зато делается все, чтобы защитить действующий статус-кво и власть и богатство банков и финансового капитала в целом.
«Смещением» и «отсрочкой» глобальный кризис не только продляется, но и углубляется. Подобная консервативная политика вовсе не устраняет кризис. «Официальные оптимисты» утверждают, что глобальная экономика приходит в нормальное состояние (т.е. возвращается к ожидаемой тенденции глобальных темпов роста), но в действительности это опасная иллюзия. Именно это так называемое «нормальное состояние» представляло собой период чрезмерного роста и сверхприбылей, отражавший все более деструктивные аспекты неолиберальной экономической глобализации и характерные для него олигархическую и паразитическую концентрацию богатства. Если уж на то пошло, то именно это «нормальное состояние» вызвало жесточайший глобальный кризис.
Барри ГИЛЛС,
британский политолог, профессор
политологии в университете Ньюкасл- апон-Тайн, эксперт международной
инициативы «Постглобализация».