Выдержит ли российская политическая система кризис? Эксперты ломают копья, прогнозы колеблются от сдержанно оптимистичных до крайне мрачных. Вопрос действительно суперважный, ведь от этого зависит не только судьба лично Путина и Медведева, но и — без всякого преувеличения — будущее страны. Пока будущее выглядит весьма туманным — как признали недавно президент и премьер, кризис еще не достиг своего дна…
Насколько устойчива система? Не затрещит ли она по швам под ударами экономических проблем? Об этом в интервью “МК” рассуждает один из творцов нынешней политсистемы, глава Фонда эффективной политики Глеб ПАВЛОВСКИЙ.
— В одном из недавних интервью Анатолий Чубайс заявил, что лишь на 50% оценивает шансы российской политической и экономической системы выдержать связанные с кризисом риски. Согласны?
— Чепуха. Чубайс занизил прочность и капитал доверия к системе. Все без исключения соцслужбы показывают две вещи. С одной стороны, полная трезвость — люди видят объем кризиса и то, что скоро легче не станет. С другой — те же люди поддерживают Медведева с Путиным и, что совсем необычно для правящих партий времен кризиса, — “Единую Россию”. Цифры проверяемы, отрицать их могут только пропагандисты. Если уж говорить в процентах, то я оцениваю вероятность негативного сценария как 1 к 9.
— Может быть, просто кризис пока не продемонстрировал всю остроту?
— Нет, люди уже недовольны. Но со своим недовольством они идут к тем, кому доверяют. И для власти это не новая ситуация. Вспомните, как начинала путинская команда 10 лет тому назад — без денег, война на Кавказе, Басаев в Москве… Эти люди в безнадежных ситуациях проявляются лучше, чем в дни стабильности. Выход из кризиса для них — это вопрос выживания. Если они провалятся, их режим будет снесен до основания. Я думаю, мы имеем дело с чрезвычайно высоким запасом прочности режима. Да, он будет понижаться, причем понижается и сегодня, но в первую очередь внутри самого политического класса, а не на улицах. У нас ведь во власти многопартийность. Одна из них “прокризисная” партия — те, кто хотел бы небольшого нового переворота.
— Что вы подразумеваете под “переворотом”?
— Фарсовый ремейк нашего 91-го или украинского 2004 года — когда на улицу выводятся массы. Массы по вызову. Важно, чтобы автобусы подвозили да мэрия не возражала. Киев — яркий пример. Казалось бы, какая была встряска! Но прошло пять лет, и мы видим тех же людей на тех же местах. Все идеалисты озолотились. А экономика и валюта страны уничтожены. О чем речь у “прокризисной партии”? О борьбе за сильно сократившиеся ресурсы. Когда денег было много, любая фракция власти могла вклиниться в деньгопоток, “врезаться в трубопровод”. Но реки обмелели, и кое-кому нужна встряска, которая, с одной стороны, даст им списать убытки на старую власть, а с другой — получить неограниченный доступ к новой. Это у них называется “Нет денег — давай свободу!”. Повторяю, если речь идет об истоках социального протеста в России, ищите их в коридорах власти.
— И кто же принадлежит к этой партии? Имена, пароли, явки?
— По численности группа невелика: частью крупный бизнес, люди в верхах федеральной власти, столичные круги, часть губернаторов… Но полезут они наружу? Только в случае, если почувствуют, что власть не справляется, заметалась и слабеет. Но им важно прежде всего, кто возглавит выход из кризиса. Кто победитель войны: тот, кто воевал или кто командует парадом победы? Тот, кто будет властью на выходе из кризиса, получит ресурс прочности лет на десять. И складывается мысль, определенный проект, чтобы избавиться от правительства на выходе из кризиса.
— Иначе говоря, избавиться от премьер-министра?
— Да, от премьер-министра Путина. Ну а за вас, Дмитрий Анатольевич, мы, как говорится, горой. И, конечно, если б эта партия могла воспользоваться всплеском в каком-то из моногородов, чтобы предъявить претензии к правительству, которое “просмотрело” или “проявило излишнюю жесткость”, то было бы им счастье. Те, кто умеет прятать личные активы, сумеют спрятать и заговор местных масштабов в одном-двух моногородах.
— Почему обязательно заговор? Вы считаете, что у людей, которые остались без работы, протестные настроения возникнут только с чьей-то подачи?
— Человек, у которого возникают проблемы, не начинает с того, чтобы пойти и помитинговать. Он сперва пытается проблемы решить. Если власть помогает ему в этой ситуации, он митинговать не пойдет. Вот мне кажется, что Москва до некоторой степени город риска. Тут огромный материк непроизводительных классов. Одних охранников сколько! А их сокращают обычно первыми. Я уж не говорю про политтехнологов — креативную, в том числе и в деструктивном плане, среду. “Александр-хаус” (там занимает помещение ФЭП. — Н.Г.) стоит полупустой, никаких очередей в обед. А ведь недавно здесь работали трейдеры, брокеры… Сейчас они живут на накопления. Куда эти люди пойдут потом? Канавы рыть?
— Если совсем не на что будет жить, то, наверное, придется и канавы рыть…
— Прежде чем офисные клерки отправятся рыть канавы, их погрузят в автобусы и повезут на Васильевский спуск “протестовать”. Мы же в 98-м году видели автоколонны с людьми, которых развозили перекрывать автострады. Человеку ведь несвойственно бесцельно ходить по улицам круглые дни. Вот и накапливается такой потенциал. Он сам по себе непротестный. Но станет таким, если им займутся. Этакое протестное мясо для разных возможных проектов.
“Переход кризиса в политический формат уже произошел”