Однако сам новый спецпосланник Медведева твердо убежден: если Россия сейчас не “вернется” в Африку, потом она об этом очень сильно пожалеет.
— Михаил Витальевич, а зачем России возвращаться в Африку? У нас что, нет более близких и насущных проблем?
— Африка для России всегда была “зоной конкурентных преимуществ”. Российское образование, российские товары, российские технологии — все это было реальным приобретением для Африки. В постколониальную эпоху (60—80-е годы) СССР и западный мир параллельно вели в Африке два модернизационных проекта. Для двух противостоящих систем это была борьба за сферы влияния и победу в холодной войне. Для Африки такая ситуация означала помощь в создании новых национальных систем образования, национальных элит и национальных экономик.
Холодная война закончилась. И про Африку забыли или законсервировали, заперев всемирную кладовую природных ресурсов на большой замок. Но десять лет назад этот замок отперли — в первую очередь Китай и Запад. Мы в “кладовую” заходили как-то робко. Иногда пытались влезть или зайти с черного хода при настежь открытых воротах. Судан называют воротами в Африку. Они открыты. Время заходить.
— Чтобы стать державами, влияющими на судьбы Африки, Китай и страны Запада тратят многие миллиарды долларов. Не наивно ли думать, что мы сможем с ними конкурировать?
— Не наивно. Те, у кого есть деньги, в период кризиса всегда покупают. За последние восемь лет Россия накопила достаточное количество финансовых ресурсов не только для того, чтобы удержать на плаву нашу собственную экономику, но и чтобы приобрести активы в других странах. При наличии таких активов наше политическое влияние неизбежно возрастет. Так что, надеюсь, наш бизнес будет активным.
— В потенциально процветающей стране Судане уже многие годы каждый день массово гибнут люди. Вам не кажется, что кто-то — например, президент Судана Башир — должен за это ответить?
— Кому и за что отвечать — решать Совету Безопасности ООН и международным судебным органам. Российская позиция по конфликту в Судане все эти годы была предельно четкой. Мы поддерживаем все решения ООН, направленные на выяснение правды о том, что происходит в Дарфуре и кто в этом виноват. Мы убеждаем суданское руководство не выступать против вовлечения ООН в решение дарфурской проблемы. Во многом именно благодаря российской позиции совместная миротворческая миссия ООН и Африканского союза UNAMID появилась в Дарфуре.
Теперь о международном уголовном суде, который примет свое решение в самое ближайшее время. Международные усилия по “замораживанию” конфликтов в Дарфуре и Южном Судане сейчас приводят, может быть, к не очень заметным, но вполне реальным результатам. В нынешний момент как никогда важно руководствоваться великим принципом врачей “не навреди”. Многие иностранные дипломаты с тревогой говорили мне в Хартуме: если международный уголовный суд выдаст ордер на арест президента Башира, все направленные на улучшение обстановки в Судане усилия могут пойти прахом. Так что осторожность и еще раз осторожность в принятии решений — вот мой совет.
— В свое время Москва без всякой выгоды для себя выступила в роли международного адвоката сербского лидера Милошевича. Не повторится ли то же самое и с Баширом?
— Если мы и выступаем чьим-то адвокатом, то адвокатом международных организаций и международных правовых норм. Призывая к осторожности в решении по Судану, мы в первую очередь добиваемся предоставления ООН и Африканскому союзу возможности эффективно работать в этой стране.
Читайте также по теме спецрепортаж Михаила Ростовского: На нет и Судана нет