Часто за снимками, сделанными в зоне боевых действий, тянутся пронзительные истории. Дончанин Денис Григорюк рассказал «МК» о героях своих репортажей.
«Девочка с хлебом»
Денис Григорюк мог стать дипломированным переводчиком или лингвистом. Но в 2014 году на востоке Украины начались события, которые привели к вооруженному конфликту на Донбассе. И студент Горловского института иностранных языков стал военным фоторепортером.
Работал практически на всей линии боевого соприкосновения в ДНР, снимал бои в районе поселка Спартак, обстрелы донецких микрорайонов. Сам не раз попадал под минометный и перекрестный огонь. Но, по его собственному признанию, когда брал в руки фотоаппарат, будто надевал броню.
Один из самых эмоциональных своих снимков Денис сделал 19 февраля 2022-го в Донецке.
— Накануне власти объявили об эвакуации. По всему Донецку выли сирены, прошла информация, что украинские боевики могут предпринять попытку силового захвата республики. Желающие могли эвакуироваться. Автобусы отходили от крытого рынка. Уезжали в основном старики, женщины и дети.
Денис говорит, что заметил мужчину, который то подходил, то отходил от автобуса.
— Подходя к окну, он прикладывал к стеклу руку. В автобусе были его жена и дочь. Девочка сидела около окна. Мужчина никак не мог с ней проститься. Все протягивал и протягивал к дочке руку. На кадре видно, что девочка плачет. Она с мамой уезжала в безопасное место. И не знала, что будет с ее папой, который оставался в обстреливаемом городе.
А через 5 дней, 24 февраля 2022-го, началась специальная военная операция на Украине. И Денис снова попал на передовую.
Наш собеседник вспоминает, что одни из самых ожесточенных боев были в Мариуполе. В город он попал в середине марта, когда российские войска и войска ДНР взяли под контроль городской аэропорт, штурмовые группы продолжали зачищать мариупольские многоэтажки. Бои смещались к заводу «Азовсталь».
Они привезли местным жителям гуманитарную помощь, и по ним отработали из минометов. Украинские боевики переодевались в гражданскую одежду и с обугленных высоток корректировали огонь.
Денис говорит, что ему больше запомнился один из первых относительно спокойных дней — 28 марта.
— Буквально накануне из Левобережного района были выбиты украинские подразделения, — рассказывает Денис. — Люди вышли ненадолго из подвалов, чтобы подышать свежим воздухом. Но украинская артиллерия работала очень активно. Прилетало как раз со стороны «Азовстали».
В одном из дворов, как рассказывает наш собеседник, они увидели местных жителей, которые перед входом в убежище грелись около костра. А рядом, на ступеньках в подвальное помещение, стояли дети. Среди них была отчаянная девчушка, которая призывала старших по возрасту ребят подняться наверх из убежища. Ее звали Дашей.
Журналисты в тот приезд в Мариуполь привезли местным жителям хлеб. С одной из буханок хлеба Дашу и сфотографировал Денис Григорюк.
— Мама Даши, Анастасия, рассказала, что их 9-этажка уцелела благодаря расположению квартир в доме. Она была неудобна для украинских боевиков. Националисты не могли разместить там огневые точки, потому что все окна в квартирах выходили на одну сторону. Стреляя из окон, уже нельзя было спрятаться на другой стороне дома. Вэсэушники прежде всего думали о своей шкуре и всегда прикрывались гражданскими. Соседние здания, где они оборудовали бойницы, были практически уничтожены в ходе боев.
Но в то же время вход в подвал в их 9-этажке был расположен крайне неудачно. Он выходил как раз в сторону «Азовстали». До металлургического комбината, где засели боевики ВСУ, оттуда было рукой подать.
— Даша рассказала, что однажды в их подвале появилась старушка с простреленной насквозь ногой. Раненой пожилой женщине пришлось буквально ползти в убежище из одного из соседних домов, где шли стрелковые бои. По ночам она кричала от боли. А помочь ей не могли. Болеутоляющих лекарств не было.
На глазах девочки и ее родителей гибли люди. Их хоронили недалеко от входа в подвал. Там же рядом семья Даши похоронила пять своих кошек, которые сгорели в пожаре.
— Мама девочки вспоминала, как «азовцы» (террористическая организация, запрещенная в России) устроили «репетицию драмтеатра». Националисты, охранявшие продуктовый магазин, не пускали туда местных жителей. А потом вдруг объявили, что они уходят и люди могут брать оттуда все что захотят. Когда туда пришли жильцы ближайших домов, националисты накрыли их снарядом. Все, кто был внутри, погибли.
Когда Денис фотографировал Дашу, девочка ему сказала, что на следующий день они хотят уехать из Мариуполя.
— Им на самом деле удалось выбраться из города. В Мариуполе по зачищенным территориям курсировал автобус и вывозил людей к ТЦ «Метро». Потом их отправляли в населенный пункт, откуда транспорт уже уходил в российские города. В итоге семья Даши оказалась в Пензе. Обосновалась в пункте временного размещения. С собой они взяли ту старушку с прострелянной ногой. Самостоятельно пожилая женщина не смогла бы покинуть зону боевых действий.
Благодаря репортажу Дениса Григорюка «Те, кто остаются в Мариуполе» близкие и знакомые семьи Даши узнали об их судьбе, что они живы.
Спустя два года Денису Григорюку удалось встретиться с Дашей и ее мамой в Мариуполе.
— Номер телефона Анастасии дала женщина, которая познакомилась с их семьей в Пензе, в ПВРе — пункте временного размещения. Так я узнал, что Даша и ее беременная мама вернулись на родину, в Мариуполь. Но живут сейчас в пригороде у родителей Анастасии.
Как рассказывает Денис, они встретились около дома Даши в Мариуполе, как и два года назад. Из притормозившей «Газели» вышла женщина с полуторагодовалым малышом на руках. А следом из салона выбралась та самая храбрая девочка Даша. На ней было нарядное синее платье в крупный белый горох, каштановые волосы были собраны в хвост.
Выяснилось, что глава семьи остался в Пензе. Он там работает, присылает жене и детям деньги. А также второй год учится в местном педагогическом институте.
Около их многоэтажки стояли строительные люльки. На двери в подвал висел большой замок.
— Дом их восстанавливают, но достаточно медленно. Как рассказала мама Даши, их соседу «повезло» — его квартира сгорела, ее восстановят. А их квартира на восьмом этаже только частично пострадала. Им придется ее ремонтировать самостоятельно. Хотя только для того, чтобы убрать гарь, нужно выложить около ста тысяч рублей.
Анастасия поделилась, что на кухне им поменяли окна на пластиковые, а в комнате — нет. Входной двери (их всем меняют) у них нет, они закончились ровно на их квартире.
Как говорит Денис, в ходе разговора Даша все время отвлекалась, пытаясь что-то рассмотреть около входа в подвал. Мама догадалась, что девочка высматривает маленькую могилу, в которой лежат пять их кошек. И указала дочери на угол дома.
Девочка очень хотела вернуться домой, пойти в свою школу, встретиться с друзьями.
— Но ее школы уже нет. Разрушенное здание снесли. Оно как раз находилось по диагонали от дома. В школах часто располагались украинские боевики, устраивали там опорники.
Пока Даша учится в поселковой школе. Благодаря бойцовскому характеру девочка смогла постоять за себя и там.
— Она рассказала, что ее пытались в классе обижать, но она быстро это пресекла, побив одного из мальчишек-задир.
Денис захватил с собой на встречу экземпляр своего фотоальбома «Донбасс. Война и люди», в который вошел снимок с Дашей.
— Девочка сказала, что ей очень нравится эта фотография, потому что у нее на фото глаза блестят. Хочется верить, что после всех испытаний у Даши и ее семьи все будет хорошо.
«Остался таким же озорным, открытым пацаном»
Фотографии детей на фоне разрушенных, обугленных домов — самые щемящие. Мальчика Артема с куличом в руках и худющую собаку, у которой можно пересчитать все ребра, Денис Григорюк сфотографировал перед Пасхой в апреле 2022-го.
— Мы тогда с двумя депутатами ДНР привезли жителям Мариуполя куличи. Когда ехали по трассе к городу, хорошо были видны трубы «Азовстали». Параллельно нам летела ракета и упала на территории завода, где все горело и было в дыму. Когда мы местным жителям раздавали к Пасхе гостинцы, познакомились с Артемом и его семьей. Мальчишка был очень общительный. Его заинтересовал бронированный УАЗ-«Патриот», на котором мы приехали. Артем захотел посидеть в кабине. Мы посадили мальца на переднее сиденье. Он очень увлеченно все рассматривал, выглядывал в окно через бронированное стекло.
Внимание маленького жителя Мариуполя привлекла каска, которая была на Денисе.
— Я надел каску на Артема, и он повел показывать мне, где они жили во время боев. Им повезло, в подвале их старого сталинского кирпичного дома были помещения, предназначенные для хранения угля. Углем, конечно, давно не топили. Но за каждой семьей осталась кладовка. В распоряжении семьи Артема была комнатка-убежище два на два метра. Они сделали там деревянные нары, жили втроем — Артем, его сестра и мама. Умывались в тазике.
Денис отмечает, что их семья была очень открытая, они по-доброму общались.
Папа Артема был моряком, ушел в рейс еще до начала специальной военной операции.
— В разгар боев вернуться в Мариуполь уже не мог. Связи с ним не было. Они не знали, где он, а глава семьи не ведал о судьбе своих детей и жены.
Район ТЦ «Метро», где в основном раздавали гуманитарку, от них был очень далеко. Как рассказала мама Артема, к ним периодически приезжали волонтеры, привозили крупы, подсолнечное масло и консервы.
— Выходить из подвала было опасно. Были случаи, когда вэсэушники людей расстреливали за разговор на русском языке. Украинские националисты знали, что в Мариуполе много «сочувствующих», боялись, что местные жители начнут действовать против них. Расстреливали людей целыми автобусами.
Как говорит Денис, сестра Артема, которая была старше брата на три года, все осознавала и постоянно плакала.
— А самого Артема все эти страшные события в Мариуполе будто не коснулись. Он не впитал в себя весь ужас боевых действий. Остался озорным, открытым пацаном. Поделился с нами, что хочет стать военным.
Что касается собаки, которая запечатлена на снимке рядом с Артемом, Денис говорит, что видел в Мариуполе еще более истощенных животных.
— Я помню шарпея, который упал в колодец. Хозяева его уехали из Мариуполя. А он остался. Хотя собака могла сорваться и потеряться во время бомбежки. Когда ее вытащили из колодца, на нее страшно было смотреть. На истощенном теле выделялись только ее пронзительно голубые глаза. Собака прибилась к людям. Две женщины о ней заботились. В свой очередной приезд в Мариуполь мы привезли жителям гуманитарную помощь, а также сухой корм для животных. Когда высыпали перед этим шарпеем пачку корма, он моментально все съел. Это был очень миролюбивый, домашний пес. Агрессию он проявлял только в отношении других собак.
«Сохранил храм для своих»
Денис Григорюк говорит, что Донбасс для него — это прежде всего люди с их бесконечным потенциалом. Те, кто даже в самых, казалось бы, безнадежных ситуациях, верили, что увидят на своем веку Победу.
Наш собеседник вспоминает свои поездки в освобожденную Авдеевку. В один из приездов он с бойцами из православного подразделения имени Архангела Михаила попал в храм Марии Магдалины. Кругом была разруха, кирпично-бетонное месиво, изрезанные осколками стволы деревьев, разрушенные в пыль улицы. И над всем этим возвышалась белоснежная, как невеста, церковь.
— Храм выстоял, потому что по нему никто специально не бил. Он находится на самом въезде в город со стороны Донецка. Там практически не было таких городских боев, как в Мариуполе или в Артемовске. За храмом сразу начинаются поля, которые сейчас все заминированы.
Наши бойцы повесили перед храмом стяг с ликом Христа.
— Мы шли шаг в шаг по протоптанной дорожке, чтобы не напороться на мины. Детектор дронов не умолкал. Из небольшой постройки рядом с храмом вышел церковный сторож Алексей. Он был там единственным обитателем. По просьбе наших сопровождающих открыл для нас храм. Рассказал, что батюшки уехали из Авдеевки на Украину еще в 2022 году. Последний раз в церкви служили литургию 22 мая, в день святителя Николая Чудотворца. Священнослужители, уезжая, сказали, что через пару месяцев вернутся. Может, и сами тогда в это верили. А сторож остался.
Дом, где была квартира Алексея, был разбит, и он со всем, что удалось собрать, переселился в небольшую сторожку при храме.
— У него были ключи от ворот. Он присматривал за храмом, убирался внутри. На церкви уцелели и купола, и кресты. А стекла внутри были выбиты ударной волной от снарядов. Однажды в алтарь попал осколок, и осыпались витражи.
— Пока мы ходили по храму, Алексей смиренно стоял в середине зала. После того как разговорились, он стал уже более открытым. Предложил подойти к алтарю, но предупредил, что заходить внутрь имеют право только священнослужители. Мы через приоткрытую дверь сделали несколько кадров.
Было видно, с какой любовью Алексей убирал с икон клеенку, в которую они были обернуты, и протирал с осторожностью святыни.
Начиная с 2022 года в Авдеевке не было ни света, ни газа, ни воды.
— Алексей ходил за водой к скважине и колодцу. Топил сторожку тем, что набирал в развалах домов: щепки от разбитых оконных рам, деревянные колья от заборов. Говорил, хорошо, что последние два года зимы были щадящие, без заморозков.
Солдаты после освобождения Авдеевки приносили в храм иконы, которые находили в разбитых домах.
— На долю Алексея и других оставшихся в Авдеевке жителей выпало немало испытаний, но они остались преданными своей земле, своему городу, своей вере.
Денис говорит, что у него до сих пор перед глазами стоят люди, которые перебирались по раздробленным плитам в частном секторе, который местные называли «Яма». Рассказывая о своем быте, они не обращали внимания на пролетающие на низкой высоте с ревом военные самолеты. И на работающие минометы. Они привыкли со всем этим жить.
Помнит наш собеседник и местную учительницу, которая просила не фотографировать ее. По снимкам украинские боевики могли определить, что это за местность, и нанести прицельный удар. Им не жалко было оставшихся в Авдеевке местных жителей, которые ждали Российскую армию. Это были не «их» люди. Для Киева они потеряны.
В принудительную эвакуацию отправляли детей. Украинские полицейские в военной форме разъезжали по городу и забирали детей. При этом заставляя уезжать в качестве сопровождающего одного из взрослых.
Жители Авдеевки рассказывали, как они всеми правдами и неправдами укрывали семью маленького Димы, чтобы мальчика не забрали вэсэушники. Потом из пылающего города малыша с мамой вывез в Россию волонтер Юрий Мезинов. Как раз в тот день, когда мальцу исполнилось четыре года.
Помнит он и пожилого мужчину, которого вывозили из Авдеевки. В многоквартирных домах местами были дыры размером в несколько этажей. Старик спрашивал у сына: «А где же наш дом?» И тот ему отвечал: «Папа, ты сейчас по нему едешь».
Денис говорит, что заметил одну особенность. Авдеевцы, вспоминая своих погибших земляков, всегда говорили, сколько дней они не дожили до освобождения города. Горевали и о погибших, и о том, что те, кто прошел с ними через ад, не смогли увидеть свой город свободным.
«У «Поэта» душа болела за дончан»
Денис говорит, что 12 февраля 2024-го при штурме Авдеевки погиб герой его репортажа, боец с позывным «Поэт».
— Его звали Максим, мы познакомились с ним в Санкт-Петербурге в 2019 году во время презентации моей книги, которая была посвящена первым годам войны. Это была книга-самиздат. Мы ее раздавали людям бесплатно. Там же проходила и выставка фотографий. Максим подошел ко мне, поделился, что следит за ходом боев на Донбассе, что у него «душа болит» за дончан. Рассказал, что пишет стихи.
Потом Максим читал Денису свои стихи в блиндаже в районе аэропорта Донецка.
— Он работал водителем троллейбуса. Но с началом спецоперации на Украине добровольцем отправился на фронт. Мы поддерживали с ним связь. Однажды пригласил меня к ним на позиции, заехал за мной со своими сослуживцами. Максим был очень глубоким человеком. Мы с ним сидели под обстрелами, долго общались. Потом я узнал, что он погиб во время штурма Авдеевки. Его тело долго не могли вытащить из нейтральной зоны.
Теперь, как и жители Авдеевки, Денис говорит, что Максим не дожил до освобождения города 5 дней. О завершении операции по взятию Авдеевки стало известно в 11 часов 17 февраля 2024 года.