Правда, что ли? Допустим на секунду, что бросок террористов из «Крокуса» к украинской границе — это не их попытка воссоединиться со своими кураторами и заказчиками преступления, а следствие их плохого знания географии. Но что это меняет? Организованное Украиной убийство гражданской активистки Дарьи Дугиной — это, выходит, не акт терроризма? Организованный Украиной и вызвавший массовые жертвы среди гражданского населения подрыв Владлена Татарского — это тоже не акт терроризма? А не имеющие никакого военного смысла обстрелы Белгорода — это, получается, «минимизация жертв среди мирного населения»? Нет, все это осознанное отрицание реальности и политические игры на крови.
«Мы не должны терять фокус (на поддержке Украины. — «МК»)» — это единственная реакция министра иностранных дел Литвы Габриелюса Ландсбергиса на теракт в «Крокусе» стала на фоне соболезнований «российскому народу» прочих западных лидеров скорее исключением. Но это может считаться исключением скорее на риторическом уровне, а не на уровне реальной политики. Запад и дальше будет закрывать глаза и отказываться видеть активно применяемые Украиной террористические методы. Запад и дальше будет не строить свое видение реальности на фактах, а подгонять факты под желаемую версию реальности. Россия не может и не должна делать то же самое.
В своем обращении к российскому народу Владимир Путин заявил о попытке бегства террористов: «Они пытались скрыться и двигались в сторону Украины, где, по предварительным данным, для них с украинской стороны было подготовлено окно для перехода государственной границы». Обратите внимание на эту формулировку — «предварительные данные». А еще обратите внимание на другой пассаж из обращения президента: «Все исполнители, организаторы и заказчики этого преступления понесут справедливое и неизбежное наказание. Кем бы они ни были, кто бы их ни направлял. Повторю: мы установим и покараем каждого, кто стоял за спиной террористов». «Каждый», «кем бы они ни были» — снова мы видим эти же самые осторожные и ничего и никого не исключающие формулировки.
Террористическая группировка ИГИЛ запрещена в России вовсе не для того, чтобы портить жизнь авторам статей в СМИ, вынужденным каждый раз упоминать о факте запрета. В российских телеграм-каналах в эти черные дни часто можно встретить мнение, что ИГИЛ — это якобы «бумажный тигр», сдувшаяся контора, только на то и годная, чтобы в целях саморекламы брать на себя ответственность за организованные другими злодеяния. Факты говорят совсем о другом. Только в январе этого года около ста человек погибли в результате организованной ИГИЛ серии взрывов в Иране. Группировка ИГИЛ по-прежнему жива и по-прежнему является угрозой для всех тех, кто является в ее глазах врагами. Наша страна как была в этом «списке врагов» в 2015 году, когда ИГИЛ взорвала летевший из Египта российский гражданский самолет, так по-прежнему в нем и остается. Нельзя пытаться упрощать реальность. Если первостепенной для России в данный момент является угроза, исходящая от противника X, нельзя забывать о существовании противника У.
Этого требуют не только такие понятия, как правда и справедливость. Этого требуют интересы самосохранения и защиты страны. Россия вынуждена сейчас задавать самой себе вопросы: что делать? Как жить дальше? Как ответить и отомстить своим обидчикам? Вопросы простые. А вот простых ответов на них нет и быть не может. Отдельные простые решения, конечно, есть. Глава фракции «Единая Россия» в Государственной думе Владимир Васильев уже пообещал «проработать» вопрос о восстановлении в нашей стране смертной казни. Если результат этой «проработки» будет положительным, это точно будет поддержано большей часть общества. Россия не Норвегия, где убивший в 2011 году 77 человек Андерс Брейвик может жить в весьма и весьма комфортабельной тюрьме и при этом еще громко жаловаться на «негуманные» условия содержания.
Причиной отказа от применения смертной казни в России в ельцинские времена стала необходимость «следования европейским стандартам». Сейчас в нашей стране, если говорить о политике, понятие «европейские стандарты» относится скорее к разряду ругательств. Поэтому возвращение смертной казни больше ничего не сдерживает. Но вот сильно ли это будет способствовать предотвращению попыток новых террористических актов? Опыт других государств, к сожалению, не позволяет дать на этот вопрос однозначно положительный ответ.
С реализмом надо относиться и к вопросу о «повышении и улучшении» мер безопасности. Все, что можно сделать, естественно, должно быть сделано. Но вот вам пример Израиля. Израиль, как знает каждый, кто в нем когда-нибудь побывал, это военизированное и, можно сказать, даже полицейское государство. Меры безопасности в этом государстве носят тотальный характер. Но это не помешало в прошлом октябре движению ХАМАС застать все местные спецслужбы врасплох и устроить целую серию террористических актов на всей территории страны. После того как в период правления Маргарет Тэтчер британские спецслужбы сорвали особо дерзкий террористический заговор со стороны Ирландской республиканской армии, эта группировка выступила с заявлением, смысл которого сводился к следующему тезису: везение должно сопутствовать вам всегда, а для нас достаточно, чтобы нам повезло только один раз. Чудовищно цинично — а еще, к несчастью, абсолютно верно.
Что там еще остается — из «очевидных» мер? Действия, направленные на регулирование миграции? О таких действиях гораздо легче громогласно заявить, чем что-то реально сделать. Давайте трезво оценим, что мы имеем. Совсем незадолго до теракта в «Крокусе» президентский пресс-секретарь Дмитрий Песков заявил в газетном интервью: «Мы находимся в состоянии войны… Каждый должен понимать это для своей внутренней мобилизации». Я бы так скорректировал слова рупора Кремля: мы находимся в состоянии войн. И ни одна из этих войн не будет выиграна легко, одной лихой кавалерийской атакой.