Если ориентироваться на чисто формальные критерии, то у беспокойства Запада есть основания: страны БРИКС — это 40% мирового населения и четверть мировой экономики. Прибавьте сюда экономический и политический вес тех государств, которые стоят в очереди на право получения членства в БРИКС, и картина для Запада становится совсем грустной.
Но есть один нюанс, который почти полностью обнуляет эту грусть. G7 — это союз политических единомышленников, объединенных одними и теми же целями и одним и тем же мировоззрением. А вот про БРИКС — даже в его нынешнем неразбавленном виде — этого нельзя сказать даже при наличии очень большого желания сгладить углы.
Недавно у меня был шанс неформально пообщаться с одним видным общественным деятелем из Индии. И, боже мой, как же он крыл Китай! С каким красноречием и искренней убежденностью он рассказывал про дьявольское коварство Пекина и убеждал меня, что русские совершают огромную стратегическую ошибку, бездумно бросаясь в китайские объятия!
И такой взгляд на мир не был личной причудой моего собеседника. В основе отношений Индии и Китая лежат взаимное недоверие и острое соперничество. И так было все последние десятилетия.
Я до сих пор не могу понять, почему такой талантливый и умелый дипломат, как Евгений Примаков, выдвинул некогда идею создания геополитической оси Москва–Пекин–Дели. Возможно потому, что в российской столице — как в 90-е годы прошлого века, так и сейчас — очень бы этого хотели. Но хотелки, не подкрепленные возможностями своего осуществления, обречены так и остаться хотелками.
Что, кроме России, остается от БРИКС, если мы исключаем возможность полного политического взаимопонимания между двумя самыми весовыми в смысле размеров своего населения и своих экономик странами блока? Не очень много. Бразилия и Южная Африка — это страны, конечно, уважаемые и влиятельные, но вряд ли способные претендовать на глобальное лидерство в чем бы то ни было.
Конечно, в случае расширения БРИКС количество мощных мировых игроков внутри блока сильно увеличится. Например, попасть в «альтернативный мировой клуб» не прочь такие государства, как Иран, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты и прочая и прочая.
Однако увеличение количества участников блока одновременно означает и увеличение количества конфликтов и противоречий между этими самыми участниками. БРИКС может столкнуться с угрозой своего превращения в некий эквивалент ООН — организации, которая, если совсем по-честному, воспринимается не столько как всемирный парламент, сколько как всемирная говорильня.
На чем же тогда основаны связанные с блоком БРИКС страхи коллективного Запада? В первую, во вторую, в третью, и в последнюю очередь — с общим изменением баланса сил в мире в пользу коллег нашей страны по БРИКС и других стран, которые хотели бы стать такими коллегами.
Еще несколько десятилетий назад расклад сил на планете был очень простым. Был богатый «первый мир» — тот самый коллективный Запад. Был «второй мир» — СССР, который ожесточенно конкурировал с первым, а потом вдруг решил сдаться ему на милость. И был «третий мир» — конгломерат бедных и не очень продвинутых во всех прочих отношениях стран, которые некогда играли на противоречиях между СССР и Западом, а после распада Советского Союза остались один на один с мировым гегемоном.
Сегодня эта модель мироустройства рушится на наших глазах. И дело здесь не только в том, что Россия решила «переиграть» свое геополитическое соревнование с Западом. Не весь третий мир перестал быть «третьим миром» — олицетворением неразвитости и отсталости. Некоторые страны (не будем указывать пальцем) словно застыли в этом состоянии.
Но другие составляющие элементы третьего мира, сделавшие резкий рывок вперед в экономическом плане, сегодня созрели для того, чтобы конвертировать это свое достижение еще и в политические дивиденды. И здесь и БРИКС, и российское решение начать СВО приходятся для этих стран как нельзя кстати.
Мы привыкли думать о Глобальном юге как о российском политическом ресурсе, помогающем Москве выстоять в ходе противостояния с Западом. Но еще более верным является и обратное утверждение: Россия после начала СВО — это очень ценный политический ресурс для Глобального юга.
И понять, в чем именно заключается эта ценность, проще всего, если вспомнить, что, например, в глазах Китая Россия всегда была и по-прежнему остается частью глобального Запада. Теперь, если продолжать смотреть на ситуацию с китайской точки зрения, глобальный Запад находится в состоянии раскола. И каждая из сторон этого раскола «ухаживает» за странами Глобального юга, пытаясь убедить его в правильности своей точки зрения.
Конечно, предыдущее предложение носит чересчур общий характер. Некоторые из стран Глобального юга убеждать не надо: им достаточно просто спустить указания (речь, естественно, идет об указаниях со стороны США). Но как спустить указания в страны даже не масштаба Китая и Индии, а, скажем, Саудовской Аравии или ОАЭ? Самоуважения и уверенности в своих силах у этих государств уже достаточно для того, чтобы требовать к себе совсем иного отношения.
И они его к себе требуют — в том числе с помощью попыток стать членами БРИКС. И не беда, что этот блок в организационном плане не представляет из себя единое целое. То, что объективно является слабостью БРИКС, одновременно создает вокруг него ауру привлекательности. И беспокойство западников эту ауру только усиливает.
Вступить в БРИКС — это значит ничего не потерять, не попасть в чью-либо зону монопольного влияния и при этом наглядно продемонстрировать свой статус независимого игрока, способного принимать самостоятельные решения.
Нет, зря я все-таки наезжал на The Financial Times! Британцы с их богатым колониальным опытом и хорошо развитыми политическими инстинктами явно почувствовали что-то важное. Сильно ли это «что-то важное» поможет России в ее противостоянии с Западом — вопрос, правда, совершенно другой.