Экс-начальник Федерального управления авиационно-космического поиска и спасания, заслуженный военный летчик РФ генерал-майор Владимир Попов:
— Авиационную составляющую давно нужно было увеличивать. В свое время ее до такой степени кастрировали, что мы могли уже прикрывать только какое-то одно оперативное направление. И то слегка.
При ведении боевых действий общевойсковыми армиями или дивизиями необходимой авиационной поддержки явно не хватало. Получалось, что чуть ли не всю армейскую авиацию мы должны были бросать на прикрытие только одного стратегического направления. А у нас даже в каждом округе таких направлений куда больше. Так что необходимость увеличения авиачастей давно назрела.
Приняты решения, которые позволят существенно усилить наши Вооруженные силы благодаря авиации. Когда мы воевали в Афганистане, там у нас только на одну армию работало почти столько же авиаполков, сколько сегодня имеется во всех Вооруженных силах, не считая, конечно, военно-транспортную и дальнюю авиацию.
Уже в Сирии стало очевидно, что нехватка авиационных сил и средств существует. Нам приходилось посылать туда на ротационной основе авиационных специалистов по несколько раз. Это была вынужденная мера — существовала их нехватка. Особенно среди технических специалистов.
Ведь у нас даже баз хранения авиатехники практически не осталось. С развалом Советского Союза, когда начали сокращать Вооруженные силы, эти базы интенсивно уничтожали, сдавая авиатехнику на металлолом. Теперь все это необходимо восстанавливать.
Военный эксперт, редактор журнала «Арсенал Отечества» Алексей Леонков:
— Выводы о необходимости усиления авиационной мощи сделаны, исходя из промежуточных результатов специальной военной операции. Были вопросы к слаженности и взаимодействию при выполнении боевых задач. Организованы эти действия должны быть так, как это было еще в советские времена. И отказываться от успешного опыта не следует.
Армейская авиация всегда была поддержкой для Сухопутных войск. Почему она и называлась армейской. То есть задачи ей ставили не командование ВВС, а сухопутные командиры. Они вызывали ударные или транспортные вертолёты для решения необходимых задач на поле боя. А не так, как делалось потом, когда сухопутчикам требовалось каждый раз запрашивать главкомат ВВС о предоставлении им вертолетов.
Все это было далеко от того, как было когда-то в Афганистане, когда сухопутчики с вертолётчиками показывали чудеса взаимодействия и взаимопонимания. Они очень быстро научились там взаимодействовать. «Крокодилы», как называли Ми-24, сеяли ужас в рядах моджахедов. Как только появлялась наша «вертушка», те бросали оружие и пытались где-то укрыться.
Армейская авиация проявила там наибольшую эффективность. Она была универсальным инструментом сухопутчиков, не только прикрывая их с воздуха, но и обеспечивая десантирование, забирая раненых и выполняя много чего другого. Теперь мы возвращаемся к этому боевому опыту, что абсолютно правильно: армейская авиация должна находиться внутри порядков общевойсковых армий.
Если говорить об истребительной и бомбардировочной авиации, то совершенно точно этих частей должно быть намного больше. В составе наших ВВС, конечно, очень много универсальных самолётов типа Су-27 и их аналогов. Да, они могут носить бомбовое вооружение и ракеты класса «воздух-земля», но все же они, скорее, истребители, чем бомбардировщики.
А когда мы говорим про бомбардировочную авиацию, то здесь надо подразумевать и штурмовики. Их нужно существенно больше, потому что основные боевые действия авиации, как показал боевой опыт, это — поддержка действий на земле, штурмовка укрепрайонов. А господство в воздухе есть кому завоевывать.
И это не только вопрос сегодняшний операции, но ещё и взгляд в будущее, так как планы НАТО связаны с военным противостоянием России. И эти планы могут перейти в горячую фазу. Мы со всех сторон должны быть к этому готовы.