Андрей Безруков, профессор МГИМО, член президиума Совета по внешней и оборонной политике:
- Сложно сказать, какое значение для специальной военной операции будут иметь - и буду ли иметь вообще - выборы в Соединенных Штатах. Да, скорее всего, республиканцы очень усилятся в Конгрессе. Скорее всего, они возьмут Палату представителей. Вполне возможно, у них будет также небольшое преимущество в Сенате - на одного человека.
Но во-первых, новый Конгресс соберется только в январе, а перспектива потерять власть заставит демократов принять до этого ряд достаточно жестких для нас решений, в том числе - о выделении дополнительных средств для поддержки западного вмешательства на Украине. Понимая, что позиция по этому вопросу может измениться, они примут меры для того, чтобы законодательно ее "зацементировать".
То есть в ближайшей перспективе изменения если и будут, то, скорее, в негативную для нас сторону. Что же касается более отдаленной перспективы, то, вполне возможно, изменения будут только риторическими. Пока украинская армия не терпит катастрофического поражения и внутри Соединенных Штатов нет глубокого и острого экономического кризиса, ничто не подталкивает элиту Соединенных Штатов к тому, чтобы изменить свою принципиальную позицию.
А их принципиальная позиция - если не победить нас, то как можно больше измотать. Они спят и видят, что мы просто исчезнем с лица земли. Республиканцы, однако, понимают, что цель победить нас на поле боя не реальна. Но измотать нас - это не только демократическая, это и республиканская цель. Не вижу здесь между ними большой разницы.
Что касается Ближнего Востока, не хотел бы делать какие-то прогнозы, поскольку не являюсь здесь специалистом, не владею достаточной информацией. Но очевидно, любая напряженность на Ближнем Востоке имеет для нас двоякое значение. С одной стороны это будет отвлекать Запад на новый театр военных действий. Хотя и не принципиально. А с другой стороны - свяжет инициативу Ирана.
Алексей Макаркин, первый вице-президент Центра политических технологий, профессор НИУ ВШЭ:
- Что касается американских выборов, то главный вопрос сейчас - что будет с Сенатом. Палату представителей демократы однозначно проигрывают, но если они одновременно потеряют и Сенат, удар для них будет, конечно, существенно сильнее. Однако ждать, что США свернут поддержку Украины, в любом случае не приходится.
На всякий случай, впрочем, демократы хотят сейчас провести большой закон о поддержке Украины, выделить соответствующие средства - что невозможно будет отменить. А дальше посмотрят, как республиканцы будут разбираться друг с другом. Ситуация в Республиканской партии сегодня очень непростая.
С одной стороны там присутствуют палеоконсерваторы, изоляционисты, а с другой - неоконсерваторы. И если изоляционисты хотели бы уменьшить поддержку Украины, то неоконсерваторы, наоборот, - за большую поддержку. Здесь республиканцы-неоконсерваторы конкурируют с демократами. А неоконсерваторы - это по большей части республиканский истеблишмент, очень значимо представленный сегодня и в Сенате, и в Палате представителей.
Получился ли у изоляционистов переломить влияние неоконсерваторов - большой вопрос. Но думаю, что каких принципиальных изменений не произойдет. В чем у республиканцев консенсус - так это в том, что нужно усилить контроль за поставками оружия Украине. Ну, усилят контроль. Но Россия вряд ли это заметит.
Кроме того, в Америке есть то, что изоляционисты называют глубинным государством. На самом же деле это, по большому счету, и есть государство. Это государственный аппарат. Дональд Трамп по своим взглядам ближе к изоляционистам. Была бы его воля, он бы, наверное, просто отдал бы Украину России. Но именно при таком президенте Украина начала получать из Америки летальное оружие, что дало, так сказать, дальнейший импульс развитию этого кризиса. И свою роль здесь сыграл как раз фактор глубинного государства.
Поэтому представление, что откуда-то из американской глубинки придут изоляционисты и поменяют всю политику Соединенных Штатов, является серьезной ошибкой. Мягко говоря.
Что касается Ближнего Востока, то Россия здесь ведет очень активную игру, балансируя между тремя игроками - Турцией, Саудовской Аравией и Ираном. Причем в Иране партнером России является не какой-то конкретный персонаж, как Эрдоган в Турции или принц Мухаммед в Саудовской Аравии, а структура, которая называется КСИР (Корпус стражей исламской революции, элитное иранское военно-политическое формирование. - "МК").
До 2020 года КСИР для России персонифицировал генерала Сулеймани (командовал спецподразделением "Аль-Кудс" в составе КСИР, предназначенным для проведения спецопераций за пределами Ирана. - "МК"). Но после того, как Сулеймани убили - как раз по приказу Дональда Трампа, кстати, - такая персонализация отсутствует.
Словом, Россия маневрирует между Эрдоганом, принцем Мухаммедом и КСИРом. Каждый игрок важен для России со своей стороны. У каждого, так сказать, своя специализация. Но при этом Эрдоган умеет договариваться, у него и с Россией выстроены отношения, и со многими другими игроками - и на Западе, и на Востоке. А Иран и Саудовская Аравия - непримиримые противники. И здесь, конечно, есть проблема.
В Иране сейчас очень непростая внутренняя ситуация: продолжаются протесты. Поэтому возникает, наверное, соблазн сбить протестную волну за счет какой-нибудь маленькой победоносной войны. Есть два варианта противника. Но Израиль - это слишком рискованно. Израиль под защитой Соединенных Штатов. Саудовская Аравия - тоже стратегический партнер США, но отношения между американцами и саудитами в последние месяцы, скажем так, несколько разошлись.
У Байдена серьезные разногласия с принцем Мухаммедом. Тут играет роль и персональный фактор: Байден не может перед своими избирателями, перед своими правозащитниками выглядеть человеком, который дал индульгенцию принцу Мухаммеду и забыл дело Хашогги (саудовский оппозиционный журналист, убитый в 2018 году в здании консульства Саудовской Аравии в Стамбуле; согласно результатам американского расследования, убийство было совершено с санкции наследного принца Мухаммеда ибн Салмана. - "МК").
Кроме того, по мнению Тегерана, Саудовская Аравия находится в числе стран, которые стоят за протестами в Иране, поддерживают их. В общем, информация о том, что Иран может ударить по Саудовской Аравии появилась явно не на пустом месте. Не факт, конечно, что ударит. Саудовско-иранские отношения давно носят напряженный характер, но до прямого конфликта дело до сих пор не доходило. Тем не менее, похоже, в Саудовской Аравии отнеслись к этой информации вполне серьезно.
Для России конфликт между Саудовской Аравией и Ираном крайне невыгоден. Если иранцы действительно нанесут удар по саудитам, то саудитам, несмотря на все обиды, вновь придется сблизиться с Америкой. Без особого энтузиазма, но - куда деваться? Америка все-таки их исторический партнер. В конечном счете они могут пойти навстречу американцам и в нефтяном вопросе - скорректировать свою позицию по объемам добычи.
С другой стороны у Ирана в случае такого конфликта будет меньше возможностей для того, чтобы взаимодействовать с Россией. Чем Россия может помочь Ирану в этом конфликте? По сути, ничем. Россия сейчас больше заинтересована в Иране, чем Иран в России.
Отвлечет ли такой конфликт Америку от Украины? Если и отвлечет, то во-первых, не очень сильно. А во-вторых, вспомним историю, 1983 год. На Ближнем Востоке у Америки трагедия - в Бейруте взрывается казарма с американскими морскими пехотинцами (в результате теракта погиб 241 военнослужащий США. - "МК").
Казалось бы, после этого Америка должна была сосредоточиться на Ближнем Востоке, на Ливане. Но что делает Рейган? Рейган проводит операцию на Гренаде - в совершенно другом регионе мира. Это была первая успешная военная операция Соединенных Штатов после Вьетнама, прервавшей цепь неудач, поднявшая в том числе моральный дух американского общества.
Поэтому я бы не спешил бы с прогнозами, что если на Ближнем Востоке начнется какая-то заваруха, то Америке будет не до Украины. Ей будет вполне также и до Украины.
Сергей Марков, директор Института политических исследований:
- Думаю, американские выборы повлияют на нас в минимальной степени. Есть, правда, у нас люди, которые говорят, что республиканцы менее ориентированы на агрессию против России и поддержку киевского режима, поэтому приход их к власти выгоден для нас. Но примерно те же люди говорят, что Европа вот-вот замерзнет без российского газа и изменит свою политику. Нет, не изменит. Замерзнет, но не изменит.
Так говорят те, кого я называю партией "Ничего не надо делать". Эта партия восемь лет рассказывала нам о том, что Порошенко и Зеленский клоуны и что на Украине скоро все развалится. Можно ничего не делать, надо только подождать. Это - ложь. Нужно делать. Мы надеялись, что там все слабо. Но, оказалось, все сильно на Украине. Мощный режим сформирован.
То же самое с Америкой: не надо надеяться. Нет никаких шансов на то, что политика США изменится в результате выборов. Вспомним президентство республиканца Трампа. Что, наши отношения улучшились при нем хоть немного? Нет, они продолжали ухудшаться. На самом деле антироссийская позиция в США двухпартийная.
Что касается возможного конфликта между Ираном и Саудовской Аравией, то большого влияние на ход специальной военной операции это, думаю, тоже не окажет. Тем не менее влияние, на мой взгляд, будет все-таки скорее негативным. Это увеличит общий хаос в мире, а из-за хаоса у всех возникнет больше проблем. В том числе и у нас.
Иран тогда, конечно, сразу перестанет продавать нам свои дроны. Но это не так существенно, как и то, что Саудовская Аравия будет больше прислушиваться к США. Если Саудовская Аравия по просьбе американцев увеличит добычу нефти, это, конечно, нанесет нам значительный ущерб.