Первый день последнего месяца лета прошел в российских политических кругах под знаком торжественных заявлений в поддержку Сербии. Рупор Кремля Дмитрий Песков о позиции Запада и косовских албанцев: «Мы абсолютно поддерживаем Сербию. Мы рядом с косовскими сербами, мы считаем, что это абсолютно необоснованные требования». Первый заместитель председателя международного комитета Совета Федерации Владимир Джабаров: Россия «будет помогать. Мы сами в конфликт, я думаю, не будем вступать. Но помощь сербам, конечно, если они обратятся, окажем. У нас есть договор о дружбе». Наличие договора о дружбе — это, конечно, великая вещь. Однако кроме официальных документов есть еще и практические моменты. А состоят эти практические моменты в том числе и в том, что в начале июня Россия не смогла обеспечить пролет самолета Сергея Лаврова в Белград. Из-за обструкции со стороны Европы официальный визит министра иностранных дел РФ в сербскую столицу был отменен. Спрашивается: что Россия реально может сделать, чтобы помочь сербам?
Продолжаю перечислять «неудобные моменты». Вице-премьер Сербии Зорана Михайлович публично выразила радость по поводу того, что Лавров так и не смог добраться до Белграда: «Сам анонс визита российского министра иностранных дел Сергея Лаврова стал осложнением для Сербии и президента Александра Вучича. Мы пытаемся выжить в энергетическом, финансовом и политическом смысле в действительно трудное время, и я думаю, что нам меньше всего нужно, чтобы через нашу спину решали мировые проблемы». Коллеги дамочку, конечно, пристыдили. Но на данный момент она как в ни чем не бывало продолжает занимать свой пост в правительстве. Что это реально говорит о качестве «стратегического партнерства» Сербии и России? Боюсь, что горькую правду. В Белграде есть очень влиятельные люди, которые хотели бы от этого партнерства избавиться — таким же образом, как от него избавились «преданные до гроба дружбе с Москвой» лидеры Черногории. Точно неизвестно, говорил ли российский император Александр III фразу, которую со ссылкой на него любят цитировать наши современные политики: «Во всем свете у нас только два верных союзника — наша армия и флот. Все остальные при первой возможности сами ополчатся против нас». Но совершенно точно задокументировано, что в 1889 году на торжественном банкете в Санкт-Петербурге в присутствии представителей других иностранных держав царь произнес следующий тост: «Пью за единственного моего друга князя черногорского!»
Хорошо знавший и понимавший Александра III будущий премьер-министр России Сергей Витте прокомментировал этот поступок императора так: «Тост этот, конечно, был провозглашен не столько по любви к князю Николаю, как для того, чтобы сказать всему свету: «У меня нет союзников, и я в них не нуждаюсь». Но про абы кого такие слова все равно не скажешь. Понятия «Черногория» и «друг России» долгое время были синонимами. Но чем все это закончилось? А вот чем. В 2014 году Черногория с заявлениями в стиле «извините, мы не нарочно» присоединилась к западным санкциям против Москвы, а на фоне нынешнего кризиса даже начала замораживать собственность российских граждан. Такой оказалась цена за вступление этой страны в НАТО (состоялось в 2017 году) и ее будущее вступление в ЕС (планируется на 2025 год). И Черногория эту цену с готовностью заплатила.
В сербской политической элите тоже хотят пойти по этому пути. Схватку за Косово местные политики считают проигранной (что правда). Однако говорить об этом вслух в Сербии по-прежнему нельзя. И пока эта ситуация не изменится, официальный альянс между Москвой и Белградом тоже продолжит свое существование. Право вето, которым Россия обладает в Совете Безопасности ООН, — это единственное препятствие на пути окончательного оформления статуса Косова как обладающего полноценным международным признанием независимого албанского государства. Это вынуждает сербских политиков постоянно стоять в раскоряку. Очень хочется в НАТО и ЕС, но отказываться от Косова очень боязно. Опасно для жизни: в начале этого века ориентировавшийся на Запад президент Сербии Зоран Джинджич согласился передать Слободана Милошевича в распоряжение Гаагского трибунала и вскоре стал жертвой покушения.
Конечно, в зависимости от силы и направления «политического ветра» стоящие в раскоряку белградские политики сдвигаются то в ту, то в другую сторону. Мощный накат Запада на Москву после начала специальной операции на Украине заставил сербскую верхушку всерьез задуматься о возможности разрыва с Россией. В мае президент Александр Вучич даже сделал очень многозначительное заявление. Мол, Белград не будет вводить санкции против Москвы «столько, сколько сможет». Но сейчас «политический ветер» подул в обратную сторону. И сербское начальство — это вновь «лучший друг России». Не навеки, конечно, — исключительно до следующего изменения политической конъюнктуры. Но, как говорится, и на том спасибо.