Конечно, официально 17 июня имело место всего лишь выступление президента РФ на пленарном заседании Петербургского экономического форума. Но, как мы уже договорились чуть раньше, к дьяволу все формальности. В последний рабочий день этой недели Путин выступил с наиболее всеобъемлющим изложением своих взглядов на ситуацию в стране и в мире с момента начала специальной военной операции на Украине. И вот что особенно бросилось в глаза: самой этой операции в системе взглядов президента РФ отведена важная, но все же далеко не доминирующая роль.
Мир уже никогда не будет прежним. В нем произошли (или, вернее, стартовали) изменения для описания которых даже слово «революция» кажется чересчур бледным и невыразительным термином — после 24 февраля такая постановка вопроса казалась аксиомой.
Но, как следует из выступления Путина на Питерском форуме, сейчас эта аксиома «понижена» до ранга теоремы, которая к тому же подвергается мощному испытанию на прочность.
Для тех, кто подобно мне, был в школе не в особых ладах с математикой: аксиома — это нечто самоочевидное, не требующее доказательств. А вот теорема — то, что таких доказательств, напротив, очень даже требует.
К чему весь этот математический экскурс? К тому, что программная речь ВВП по сути представляла из себя один большой и растянутый во времени политический сигнал: поменьше эмоций и разговоров о «революционном моменте», побольше деловой атмосферы и чувства будничности.
Естественно, Путин при этом вовсе не пытался делать вид, что российской специальной операции на Украине нет в природе. В ходе ответов на вопросы после своего выступления хозяин Кремля говорил о ней много и в деталях. Смысл президентского сигнала состоял в том, что российское государство способно стабильно функционировать в двух тесно связанных, но не накладывающихся на друг друга сферах.
В одной сфере российская армия спокойно и без спешки решает боевые задачи в рамках специальной операции. В другой сфере российское «коллективное правительство» (симбиоз собственно правительства, большого бизнеса, науки, промышленности, ВПК и так далее) решает рутинные задачи по структурной перестройке экономики.
«Расчёт был понятен: нахрапом, с наскока смять экономику России за счёт разрушения бизнес-цепочек, принудительного отзыва западных компаний с российского рынка, заморозки отечественных активов ударить по промышленности, финансам, по уровню жизни людей...
Мрачные прогнозы относительно перспектив российской экономики, которые звучали ещё в начале весны, не сбылись. При этом ясно, зачем раздувалась эта пропагандистская кампания, откуда все эти заклинания и про доллар за 200 рублей, и про крах нашей экономики в целом – всё это было и остаётся орудием информационной борьбы, фактором психологического воздействия на российское общество, на отечественные деловые круги» - на «психологическое воздействие» со стороны Запада Путин отреагировал собственным встречным психологическим воздействием. Воздействием, призванным вселить уверенность в российское общество: в мире, конечно, сейчас происходят невиданные катаклизмы. Но паниковать не надо. Все идет так, как оно и должно идти.
Информационная война состоит прежде всего в схватке различных представлений о реальности. Западное представление: Россия «нарушила правила» и в наказание будет обнесена неприступным «санитарным кордоном», внутри которого она будет рушиться и загнивать.
Путинское представление: загнивать и разрушаться будет сам Запад, который всерьез поверил в свою роль «наместника бога на земле».
ВВП, например, заявил: «Всё это ведёт к обострению глубинных проблем в западных обществах. Да, конечно, у нас и своих проблем хватает, но вынужден сейчас говорить и об этом, потому что они-то всё время на нас пальцем тыкают, а проблем у них самих достаточно...
Все попытки делать хорошую мину при плохой игре, все разговоры о якобы допустимых издержках во имя псевдоединства не могут скрывать главного: Евросоюз окончательно утратил свой политический суверенитет, а его бюрократические элиты пляшут под чужую дудку, принимая всё, что им скажут сверху, причиняя вред собственному населению и собственной экономике, собственному бизнесу».
Конечно, как показывает пример сменщика и предшественника ВВП в президентском кресле Дмитрия Медведева, заявить можно абсолютно все, что угодно. Но вот в чем, с моей личной и глубоко субъективной точки зрения, состоит принципиальная разница между риторикой этих двух политиков.
В «духоподъемных» заявлениях третьего президента РФ чувствуется элемент наигранности и искусственности. Лично мне (простите за повтор, но он здесь необходим) после их прочтения каждый раз становится еще более страшно и тревожно. В заявлениях второго и четвертого президента России, на мой взгляд, сквозит искренняя вера. Путин не притворяется, не играет роль. Он, как мне кажется, искренне не понимает: как можно не видеть то, что видит он?
Россию «выключили» из мировой экономики и теперь в мире мощный кризис? Как гласит популярная в недавнем прошлом шутка, «не смешите мои Искандеры».
Вот как все обстоит в том «мире, который видит Путин»: «Резкое усиление инфляции на товарных и сырьевых рынках стало фактом задолго до событий текущего года. Мир в такую ситуацию последовательно загоняла многолетняя безответственная макроэкономическая политика стран так называемой «большой семёрки», включая бесконтрольную эмиссию и накапливание необеспеченных долгов.
Причём эти процессы лишь ускорились, активизировались с началом пандемии коронавируса ещё в 2020 году, когда в глобальном масштабе кардинально сократились и предложение, и спрос на товары и услуги. Спрашивается: при чём здесь наша военная операция в Донбассе? Вообще не имеет к этому никакого отношения».
Короче, Россия не создает, а решает мировые проблемы. А в самой России все будет тип-топ - так выглядит ситуация с «высоты кремлевских башен». Посмотрим, как она будет выглядеть ко времени следующего питерского экономического форума.