Надо сразу отметить, что власти в России в «лихие девяностые» сами наделали слишком много такого, что развод в семье союзных республик был быстрым и гарантированным. Единое таможенное пространство рухнуло в одночасье. Еще раньше не стало единой налоговой системы. Про внешнюю политику и общее гражданство даже и говорить смешно. Лидеры «новых независимых государств» (и Россия здесь была далеко не исключением) буквально наслаждались неожиданно свалившейся на них «свободой и независимостью». Из рублевой зоны, в которой готова была остаться Белоруссия и часть центральноазиатских союзных республик, всех просто-напросто вытолкнули не кто-нибудь, а российские финансовые власти. «Зачем нам нахлебники? — говорили наши экономические «гении». — Надо сбрасывать экономический балласт!». В общем, сбросили… А вместе с ним разрушили складывающиеся десятилетиями экономические связи и предали интересы миллионов наших соотечественников.
Как-то так получилось, что ценности России как многовековой цивилизации на рубеже 1980–90-х никто не захотел отстаивать: ни союзное руководство (которое просто-напросто «слилось» вместе с первым президентом СССР), ни избранные на всенародных выборах «лидеры» РСФСР. Мы теряли людей, территории, промышленные предприятия, иностранные активы, научно-технические наработки, традиционные рынки, друзей и союзников, но почему-то большинство лиц, принимающих решения в нашей стране, к этому относились крайне спокойно. Лично меня это всегда удивляло, а часто и просто шокировало.
К счастью, единое оборонное и пограничное пространство в той или иной степени удалось сохранить. Кстати, летом следующего года мы будет отмечать 30 лет подвига российских пограничников Московского погранотряда, отразившего нападение банды моджахедов на границе Таджикистана и Афганистана в 1993 году. Тогда мы потеряли 25 человек погибшими, а шестеро наших ребят (четверо — посмертно) были удостоены звания Героев России. 30 лет назад многие восклицали: «Зачем мы там стоим? За что умирают наши ребята? Это же теперь не Россия!». Меня эти вопросы и аргументы просто ранили в самое сердце. Во-первых, для меня и нынешний Таджикистан — это часть Большой Российской Евразии, а таджики мне соотечественники. А во-вторых, защищая таджикско-афганскую границу, мы охраняем покой в каждом из десятков миллионов домов в России, поскольку антисистема (а террористические государства всегда антисистемы) не может находиться в состоянии покоя. Для антисистемы война есть норма, а мир есть смерть. Неужели это непонятно?
Так или иначе Договор о коллективной безопасности появился уже 15 мая 1992 года (тоже юбилей!). Напомню, что принцип коллективной безопасности подразумевает то, что агрессия против любой из стран — участниц договора означает агрессию против каждого из данных государств. И нужно отдать должное, этот принцип действует. Он не раз спасал Таджикистан от афганских моджахедов. Он спас Казахстан прошедшей зимой от террористический атаки, когда страны — участницы Договора о коллективной безопасности обеспечили защиту нашего общего дома от агрессии террористов.
По сути ОДКБ — это самый успешный интеграционный проект на территории бывшего Советского Союза. К перспективным межгосударственным объединениям можно также отнести Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС), к которой сейчас уже присоединились (или проявили интерес) не только большинство стран бывшего СССР, но и почти все крупнейшие государства Евразии, включая Китай, Индию и Пакистан, а партнерами по диалогу являются Египет, Турция, Саудовская Аравия и многие другие. Крайне важным и интересным с точки зрения базиса нового мирового порядка является межгосударственное объединение БРИКС, к которому наряду с Аргентиной и Индонезий может присоединиться Казахстан. Тоже недавно, 27 мая 2022 года, на I Евразийском экономическом форуме в Бишкеке Президент России Владимир Путин объявил об идее Большого евразийского партнерства — о цивилизационном проекте «Большой Евразии».
Ко всем остальным интеграционным образованиям на евразийском пространстве, что называется, есть вопросы. И Евразийский экономический союз (как, впрочем, и Союзное государство России и Белоруссии) здесь не исключение. Так в чем же тут дело? Давайте разберемся…
С самого начала интеграционных процессов лидеры постсоветских государств, как мантру, повторяли две, на мой взгляд, уничтожающие на корню весь смысл интеграции мысли. Первая: «любое объединение должно быть взаимовыгодным»; вторая: «главное — экономическая интеграция».
Казалось бы, все правильно и красиво. Интеграция, взаимовыгодное сотрудничество, экономический рост… Но на самом деле данный подход деструктивен изначально, поскольку заставляет искать причину и повод для интеграционных процессов. А если нет причины и повода, то нет и никакой интеграции. Скажу больше, ставя экономическое сотрудничество (а оно, конечно, необходимо) в основу смысла интеграционных процессов, мы всю интеграцию превращаем в базар, все сотрудничество — в торг, а союзнические отношения сводим к временным бизнес-альянсам. Типа поработали, прибыль поделили и разбежались.
Не бывает прочных отношений, как и верных союзников, если все базируется на прибыли и бизнес-интересах. Приоритет денег уничтожает всю гуманистическую сущность интеграции, сводит на нет чувство долга и необходимость самопожертвования. Почему я все это говорю? А потому, что жизнь состоит не только из праздников и удачных бизнес-схем, она еще состоит из испытаний, трудностей и необходимости оказывать помощь другу и союзнику (часто безвозмездно). Вообще, дружба — это общая победа над трудностями. В условиях же взаимовыгодности и приоритета валютной выручки совместно трудности не преодолеть, а в случае появления кризисных ситуаций вся интеграция сводится на нет.
В итоге по прошествии 30 лет интеграционных процессов на постсоветском пространстве у нас нет единой валюты (даже с Белоруссией), нет единого налогового пространства в ЕАЭС, нет общих бюджетных доходов и расходов, нет интегрированной транспортной системы, нет общих проектов предельной сложности. И это я говорю только про экономику, вокруг которой мы 30 лет устраиваем ритуальные пляски. Про политику можно и не говорить: у нас нет общего парламента (даже с Белоруссией), нет единых паспортов, нет общей визовой политики, как нет и единой стратегии долгосрочного развития. При всем при этом все вышеобозначенные аспекты уже реализованы у наших «стратегических партнеров» в ЕС.
А решение здесь на самом деле простое и понятное. Не может быть успешной и прочной интеграции без политического единства и объединения. Политика — тот самый критически важный и необходимый элемент, который при добавлении к элементу базовому (экономике) превращает сущность в целое. Экономическое сотрудничество, основанное на политической интеграции, из разовых сделок и транзакций превращается в систему, в постоянные экономические отношения, приводящие к формированию общих экономических отраслей, общих рынков и межотраслевых комплексов.
Единое экономическое пространство (о котором мы говорим все последние 30 лет) — это не только география, это прочные экономические отношения, которым нужны еще более прочные политические гарантии. И это, кстати, на постсоветском пространстве уже начали осознавать. Поддержка со стороны Российской Федерации Белоруссии в период недавнего политического кризиса, Армении во время конфликта в Нагорном Карабахе, Казахстана после начала террористической атаки начала 2022 года демонстрирует то, что политический процесс играет крайне важное значение для поддержания духа партнерства и взаимовыручки в периоды кризисов и испытаний. И в подобных ситуациях выгода и прибыль уходят на второй план, но после преодоления кризисных явлений экономика начинает работать, что называется, с удвоенной эффективностью по той простой причине, что сработали механизмы защиты от политических потрясений, что крайне важно для устойчивого или даже опережающего экономического роста.
И в заключение хочется высказать еще одну, наверное, крамольную мысль: никакой интеграции не может быть без идеологии, по той простой причине, что социальные системы изначально строятся на идее. Это касается любых социальных систем, начиная с бизнес-корпораций и футбольных клубов и заканчивая международными объединениями и государственными союзами.
Кто-то скажет, что если Россия со своей национальной идеей и национальной идеологией определиться не может, то зачем на уровень Евразии заходить? Здесь я отвечу, что, исходя из системного подхода, некоторые решения надо принимать и реализовывать в системах более высокого уровня, на другом уровне сложности. И интеграция как системный процесс здесь очень даже подходит. Определив идеологическую основу евразийского объединения, мы решаем часть вопросов российской политики и экономики. В общем, евразийской интеграции вокруг России тоже нужна своя идея, своя идеология. Концепция евразийства Петра Савицкого и Льва Гумилева здесь первой приходит на ум. А еще есть Концепция укрепления российского суверенитета (КУРС), которая сейчас разрабатывается в Государственной думе. Все это тоже про идеологию интеграции. И это тема отдельного большого разговора.