Подоляк заявил: «Для меня принципиально, чтобы мы освободили Херсонскую область, причем максимально жестко для и коллаборантов, и для российских военных. Запорожскую область. Нам нужна акватория Азовского моря».
Что такое «максимально жестко» для российских военных, мы все видели. Это когда пленным простреливают колени, перерезают на камеру горло...
Что такое «максимально жестко» для коллаборантов – мы видели в Одессе, когда «они же дети» готовили коктейли Молотова, а потом нацисты жгли заживо людей в Доме профсоюзов. Уже этого достаточно, чтобы понять: никакого выхода к Азовскому морю у Украины уже не будет. Никакой торг о судьбе Запорожья и Херсона просто невозможен.
Так же, как и о судьбе Харькова. Потому что Подоляк не остановился. Он разошелся: «Я за то, чтобы в Харьковской области вообще забыли слово «русские». Я за то, чтобы в Луганской и Донецкой областях забыли слово «русские», и чтобы уголовные элементы, называющие себя «власти», – чтобы их не было физически».
Может быть, после этих слов кто-то все еще хочет порассуждать о том, что на Украине нет нацизма? После призыва уничтожать людей по национальному признаку, уничтожать русских, как уничтожали евреев в фашистской Германии?
Потому что, чтобы в Харьковской, а тем более Луганской и Донецкой областях забыли слово «русские», недостаточно того, чтобы «не было физически «властей». Речь о геноциде, об уничтожении русских. А происходящее на Донбассе еще в середине февраля уже называл геноцидом Путин на пресс-конференции после переговоров с канцлером Шольцем.
И, когда Шольц в этом усомнился, было видно, как у Путина заходили желваки. Какую роль в дальнейшем развитии событий сыграла эта эмоциональная реакция, можно только догадываться.
А значит, ни Харьков, ни Херсон, ни Запорожье (Донбасс просто не обсуждается), да и вообще все пророссийские регионы сданы не будут. Невозможно оставлять Украине те земли, на которые уже пришли наши войска. Потому что это будет означать только одно: убийство русских людей, геноцид.
Послушав Подоляка, я услышал нациста, которого, без сомнения, ждет суд. Но одновременно я услышал и совершенно неоспоримый, безусловный императив для России: ни шагу назад!