"Не имей сто рублей, а имей сто друзей" - не его кредо. Его - другое: "Самой прагматичной является политика, построенная на принципах и морально-нравственных устоях". Нет, провозглашают это - в разных вариациях - многие политики. Но очень мало кто этому следует. А в российской политической системе таковые и вовсе большая редкость.
Как политик Явлинский, безусловно, - элемент этой системы. Но какой-то все-таки особенный, чужеродный, "беловоронистый" элемент. Трудно сказать, в какой мере эта нездешность обусловлена происхождением политика. Однако свою долю "ответственности" за перипетии его судьбы оно, несомненно, несет.
Парень из ненашего города
Явлинский родился на Украине. И не просто на Украине, а самом сердце, в главном городе западной ее части - во Львове. Там похоронены его родители, там и по сию пору живет его брат со своей семьей. И от своей малой родины, что бы ни случалось в отношениях между Россией и Украиной, Явлинский никогда не отрекался.
"Совершенно не похожий на остальные - таинственный, необычный, - описывал юбиляр город своего детства несколько лет назад в интервью одному украинскому изданию. - С костелами, узенькими улочками, со множеством загадочных мест, о которых невозможно было ничего толком выяснить... Он всегда мой - я знаю каждый его закуток".
Явлинский учился в украинской школе и до сих пор прекрасно размовляет на мове. В Москву он приехал, когда ему исполнилось 17 лет. Естественно - учиться. Поступил в Московский институт народного хозяйства имени Плеханова и с отличием его окончил. Затем окончил аспирантуру. По уверению политика, в отличие от других ребят-немосквичей, у него никогда не было комплекса провинциала.
"Я в этом плане обделенным себя не чувствовал - наоборот, - вспоминал Явлинский. - И хотя мне не очень хотелось говорить об этом моим московским товарищам, в музыке, думаю, я в то время разбирался получше. Даже одевались наши ребята изысканнее, потому что из Польши можно было пусть поношенные джинсы, но все же достать. То есть мой город казался мне более продвинутым: мы лучше танцевали, галантнее ухаживали за девушками, интереснее книги читали, больше языков знали... Я себя ощущал западно-столичным человеком, и это, кстати, на протяжении всей моей жизни имело большое значение".
Уверенности в себе ему, безусловно, придавали и занятия спортом. Явлинский, между прочим, - двукратный чемпион Украинской ССР по боксу среди юниоров (1967-го и 1968 годов). Из 44 боев выиграл 43. Отсюда, из бокса он вынес еще одно жизненное правило: "Надо быть сильным, а не злым. Чем ты сильнее, тем ты добрее".
"Первая мысль, - вспоминает Явлинский, - которая приходила мне в голову на ринге: а почему я, собственно, должен его бить?" Поэтому первые раунды он обычно проигрывал: его надо сильно разозлить, чтобы он перестал жалеть противника. Но потом удержать его было нельзя.
Однажды 15-летнего Гришу Явлинского "отдали на растерзание", по его собственным словам, сопернику, который явно превосходил его как в возрасте, так и в весе. Это было очевидное мошенничество со стороны организаторов соревнований. "В первом раунде у меня нокдаун был, - вспоминал Явлинский. - Он меня просто уложил. Я еле встал". Но когда в перерыве между раундами тренер объяснил юному боксеру, в чем дело, у него открылось второе дыхание.
"Это была страшная несправедливость, - вспоминал Явлинский. - Это был обман, гадость, подлость. Это было невозможно терпеть. Бой я все-таки выиграл. Он получил как надо. Я из него сделал котлету. Просто котлету! Какие у меня силы после этого появились! Как я в себя поверил! Я победил обман великовозрастного козла".
Бойцовские качества в полной мере проявились и во взрослой жизни. После завершения учебы Явлинский попал во Всесоюзный научно-исследовательский институт управления при Министерстве угольной промышленности СССР. В его обязанности входило составление должностных инструкций для инженеров и служащих шахт, что было невозможно без близкого знакомства с предметом. Несколько лет он мотался по стране - по угледобывающим регионам. Спускался в шахты.
Во время одной из одной из таких командировок случилась авария - обвал породы. Много часов Явлинскому пришлось простоять в ожидании спасателей по пояс в ледяной воде. "Там нас было 18 человек, - вспоминал он. - Некоторые погибли еще там, некоторые - потом в больнице. Как нам потом объяснили, мы около 20 часов стояли в воде. Вода была очень холодная. Но я был молод. Я полежал в больнице - у меня было воспаление легких. На этом все закончилось".
А потом произошла другая авария - политическая. Столкновение с государственной машиной. В 1982 году Явлинский пишет и публикует большую работу, в которой доказывает, что советская экономика в ее нынешнем виде имеет никаких перспектив. Что работать она может либо под дулом пистолета, как при Сталине, либо в условиях свободного рынка.
Книга, разумеется, не предназначалась для массового читателя: была издана тиражом 300 экземпляров с грифом "для служебного пользования". Но те, "кому надо", ее прочли. И сильно усомнились в благонадежности автора. Полгода Явлинский не вылезал с допросов в КГБ. После смерти Брежнева, правда, все прекратилось. Но, как оказалось, то была лишь передышка. Система зашла с другой стороны.
Медики Четвертого управления Минздрава СССР внезапно "обнаружили" у Явлинского туберкулез легких. Причем в очень тяжелой форме. Явлинского кладут в специализированную больницу, назначают операцию по удалению легкого... Но накануне операции хирург наклоняется к нему и шепчет в ухо: "Беги отсюда. Ты здоров". Он последовал совету и убежал - прямо в больничной пижаме. И благодаря этому не стал инвалидом.
"500 дней" из жизни Явлинского
А затем случилась перестройка. Преследования закончились - начался карьерный взлет. В 1989 году Явлинского назначают заведующим сводным экономическим отделом Совета Министров СССР. А еще через год, в июле 1990 году наступает звездный час Григория Алексеевича: он становится заместителем председателя Совета министров РСФСР, председателем государственной комиссии по экономической реформе.
На этом посту Явлинский готовит "500 дней" - программу трансформации советской экономики в рыночную. Программа была одобрена Верховным Советом РСФСР, ее поддержали большинство руководителей советских республик. Но в итоге была отвергнута и советским, и российским руководством.
"В чем был главный смысл? - рассказывает Явлинский о своем детище. - Деньги были, а товаров не было. Все было пусто. Смысл "500 дней" был в том, чтобы предложить людям покупать за эти деньги то, что в Советском Союзе было запрещено покупать: парикмахерские, магазины, маленькие ателье, химчистки, какие-то столовые. Сбалансировать спрос и предложение за счет продажи средств производства. И передать это всем гражданам от государства. То есть создавать средний класс, создавать предпринимательское сообщество. А второй важнейший смысл был - сохранить экономический союз между республиками СССР... Ельцин сказал, что Россия пойдет одна. Категорически отверг этот план".
Не найдя поддержки ни в Кремле, ни в Белом доме Явлинский в ноябре 1990 года уходит в отставку. Правда, после августовского путча на короткое время возвращается во власть - становится заместителем главы Комитета по оперативному управлению народным хозяйством СССР, который заменил принявший деятельное участие в попытке переворота и посему распущенный советский Кабинет министров.
По утверждению Бориса Ельцина, кандидатура Явлинского рассматривалась руководство России в ходе кастинга на роль нового российского премьера. Но в конце концов была отвергнута.
"Безусловно, самым популярным экономистом к тому времени в стране был Григорий Явлинский, - писал Ельцин в своих мемуарах. - Но, измученный борьбой за свою программу, он уже приобрел некоторую болезненность реакций. Кроме того, чисто психологически трудно было возвращаться во второй раз к той же самой - пусть и переработанной - программе "500 дней" и ее создателям".
По версии Явлинского, все было совсем не так. Его кандидатура не просто обсуждалась, Ельцин прямо предлагал ему пост главы кабинета. Отказался от премьерства, утверждает Явлинский, он сам: "Потому что не хотел делать то, на чем он настаивал. Там два обстоятельства были, совершенно для меня неприемлемые, - первое: в один день освободить все цены и получить гиперинфляцию и второе: разорвать экономические связи с другими республиками".
Но как минимум в одном Ельцин был, похоже, прав. Похоже, печальная судьба "500 дней" и впрямь произвела в нем некий психологический надлом. Ну, или перелом. После того, как предложенный им план экономической реформы был окончательно отвергнут, а случилось это как раз бурной осенью 1991 года, из власти, исполнительной власти, он ушел окончательно и бесповоротно. И с тех пор в нее - ни ногой. Как ни звали. А ведь звали. Еще как звали.
Очень настойчиво звали, например, между первым и вторым турами президентских выборов 1996 года. "Чубайс, возглавляя аналитическую группу предвыборного штаба, вел с ним активные переговоры, - вспоминал Ельцин. - Возможно, согласись в тот момент Григорий Алексеевич поддержать меня во втором туре, перешагни он свою осторожность в выборе союзников - и вся история наших реформ пошла бы по-другому. Но идеально белый политический воротничок оказался дороже. А ведь была возможность у него еще тогда показать всем своим оппонентам, как надо "жить по совести".
Звали и потом. "У нас был отличный шанс сформировать в 1997 году энергичное, современное и демократическое правительство, и ему предложили пост первого вице-премьера (причем он мог вести блок, связанный с экономикой, приватизацией), - сокрушался в своей книге "Исповедь бунтаря" Борис Немцов. - Явлинский отказался. Затем Примаков его звал в свое правительство. Явлинский снова отказался..."
От заката до расцвета
В какой-то момент эта политическая мизантропия распространялась и на коллег по оппозиционному цеху. Последним политическим союзом, заключенным с участием Явлинского, был избирательный блок "Явлинский-Болдырев-Лукин", сформированный в ноябре 1993 года для участия в первых выборах в Государственную Думу. Именно начальные буквы фамилий отцов-основателей объединения дали название созданной впоследствии на основе блока "Яблоко".
Но получалось, как в той детской загадке про сидевшие на трубе А и Б. Сперва упала Б: Юрий Болдырев покинул партию в 1995 году. А под конец отпала и Л: Владимир Лукин прекратил членство в "Яблоке" в 2020-м. Осталась только Я. Справедливости ради, инициировал оба эти расставания не Явлинский: Болдырев и Лукин сами ушли из "Яблока" в виду расхождений с линией партии. Но хватает и тех, кого из партии выгнали. В числе сих изгоев, к примеру, Оксана Дмитриева, Максим Резник, Максим Кац, Илья Яшин.
Ну а что касается попыток задружиться, предпринимаемых извне, Григорий Алексеевич и вовсе был кремень. Самая известная и, пожалуй, самая трагическая из них относится к 2003 году, когда в стране прошли очередные парламентские выборы. Социология ясно показывала, что единственным шансом "Союза правых сил" и "Яблока" сохраниться в Думе, было объединение усилий. Но этот шанс использован не был.
"Почему в 2003 году "Союз правых сил" и партия "Яблоко" не объединились в единую коалицию? - вспоминал Борис Немцов - Ответ для меня очевиден: помешали личные амбиции... Явлинский заявил, что ни при каких обстоятельствах не появится рядом с Чубайсом. Поэтому нам пришлось гарантировать, что в этом объединении Чубайса не будет. Кроме того, мы предложили, чтобы именно Явлинский был выдвинут объединенными демократами единым кандидатом в президенты, хотя, конечно, понимали, что Григорий Алексеевич далек от идеала.
Мы надеялись, что объединение ресурсов и радикальное увеличение финансирования демократической коалиции сможет принести нам до 20 процентов голосов в Думе, а потому готовы были идти на уступки... Наше предложение на Ходорковского (тогдашнего спонсора обеих партий. - А.В.) произвело сильное впечатление. Он пошел к Григорию Алексеевичу. О чем он с ним говорил, не знаю. Зато знаю ответ – "Нет!". Твердое "нет"... Итог этой необъяснимой неуступчивости и несговорчивости известен всем.
Григорий Алексеевич - человек, безусловно, либерально-демократических убеждений, хорош как оппозиционер, активно критикует власть, часто правильно и аргументированно. У него одна проблема: он не берет на себя ответственности".
Трудно сказать, насколько оправдана столь осторожная тактика. Плюсы у нее, безусловно, есть. Чтобы увидеть их, достаточно вспомнить судьбу того же "Союза правых сил": нет больше такой партии. И Бориса Немцова уже семь лет как нет. А "Яблоко" живет себе, поживает.
По нынешним временам существование либеральной партии, не разделяющей внутреннюю и внешнюю политику власти, уже само по себе является огромным достижением. Ну, с точки зрения сторонников этой партии, конечно. Как говорится, не до жиру. Аналогов "Яблоку" в либеральном закутке политсистемы нынче нет. Иных из прежних его обитателей уж нет, а те - далече.
Но что касается декларируемых партией политических целей, все ровно наоборот. От них "Яблоко" с каждым годом все дальше. Возможно, за этим кроется некий стратегический расчет: избегая "боев местного значения", "Яблоко" и ее неформальный лидер (формальный, для справки, - Николай Рыбаков) берегут себя для неких грядущих, решающих политических битв. Но в таком случае это бесконечное отступление заставляет вспомнить анекдот про наших военных советников в Ираке.
Когда американцы захватили державу неистового Саддама, советников, естественно, отозвали в Москву и вызвали на ковер. Оправдывались они следующим образом: мол, в соответствии с хорошо оправдавшей себя в России стратегией они советовали иракцам заманивать неприятеля вглубь страны. И все шло очень хорошо. Но Ирак внезапно кончился.
Так и тут. Осторожничал Григорий Алексеевич, избегал опасных связей и рисков, блюл, как мог, чистоту своих политических риз... И вдруг - бац: 70. Упаси Бог, конечно, считать, что на этом политическая жизнь Григория Явлинского завершилась. Папаша Мюллер, а вслед за ним Член Политбюро ЦК КПСС Михаил Суслов вообще считали, что "70 - это возраст расцвета политика".
Кроме того, как известно, неисповедимы пути Его. Возможно, время Явлинского и "Яблока" и впрямь еще не пришло, возможно, у них действительно все еще впереди. Но это - неточно.