События эти беспредельные или запредельные — называйте как хотите. В любом случае это совершенно новая публичная политика. Публичнее стала бы только казнь на Красной площади.
Без ответа, без реакции власти и общества, такое остаться не могло. Но — осталось.
Президент России промолчал, а его пресс-секретарь сперва сказал, что не верит в смертельные угрозы, а когда «не верить» стало уж очень позорно, адресовал журналистов в «правоохранительные органы», хотя всем очевидно, что Рамзан Кадыров не находится в компетенции этих органов. Он им не по силам.
Итак, власть РФ реагировать отказалась. Не знает как? не хватает храбрости? не считает нужным? Гадать не станем.
Осталось российское общество. Но чтобы быть математически точным, следовало бы сказать «осталось российское общество за вычетом чеченского общества» — ибо общество Чечни высказалось массово, решительно и единогласно.
Что российское общество думает — неизвестно и не важно, ибо мысли в голове могут быть самые благородные и храбрые, а поведение носителя этой головы — трусливым и подлым. (Гневный писк в соцсетях вообще не в счёт.)
Только через неделю (!) последовала публичная реакция небольшого члена общества. Один из московских муниципальных депутатов организовал сбор подписей под петицией, где сказано, что отрезать головы это плохо.
В тот же день Песков заявил (тут наша реакция, что случается нечасто, совпала с кремлёвской), что в Кремле наблюдают за петицией. Мы тоже наблюдаем.
И вот результаты наших наблюдений. За почти двое суток «собрано более 100 тысяч голосов» — с некоторым торжеством в голосе говорят в новостях радиостанций (по телевизору об этом вообще не говорят). К моменту написания статьи петицию подписали 121 тысяча человек.
Допустим (хотя это совсем не так), что все подписавшие петицию — из России. У нас примерно 110 миллионов взрослых граждан. Значит, 121 тысяча — это чуть больше чем одна тысячная доля.
Да, число подписантов еще немного вырастет. Но надо понимать, что искренне возмущённые угрозой обезглавливания не откладывают свою реакцию. Возмущение проявляет себя моментально. Потом оно неизбежно гаснет. Значит, рост числа подписантов замедлится. Допустим (очень щедро), что наберётся 1 миллион. Всё равно это будет меньше одного процента.
А к чему призывает петиция? Ни об аресте, ни даже об уголовном деле речи нет. Сплошные нежности! С одной стороны «отрезать головы», с другой — «риторика и несоответствие должности». В точности как в замечательных политических стихах ХIХ века.
Вонзил кинжал убийца нечестивый
В грудь Деларю.
Тот, шляпу сняв, сказал ему учтиво:
«Благодарю».
Тут в левый бок ему кинжал ужасный
Злодей вогнал,
А Деларю сказал: «Какой прекрасный
У вас кинжал!»
Тогда злодей, к нему зашедши справа,
Его пронзил,
А Деларю с улыбкою лукавой
Лишь погрозил.
…Злодей бежал в Тамбов, где был, как губернатор,
Весьма любим.
Потом в Москве, как ревностный сенатор,
Был всеми чтим.
Потом он членом сделался Совета
В короткий срок…
Какой пример для нас являет это,
Какой урок!
При всех благих намерениях петиция принесла вред: она доказала пассивность общества. Оно в коме. Сколько-нибудь адекватным ответом на митинг в столице Чечни стал бы митинг в столице России. В Грозном 300 тысяч жителей. На митинг вышло 400 тысяч. Соответственно, в Москве должны были бы выйти 15 миллионов. Ну пусть 10, ну пусть 5. Ну пусть хоть один миллион.
Не вышел никто. Кремль, который, как уже сказано, наблюдает за событиями, может быть спокоен. Россия проглотила и не поперхнулась.