«Это ситуация полного краха»
– Придя к власти в Афганистане, талибы громко заявляли, что теперь война в стране закончена, пришло время мира. Минуло три месяца после взятия Кабула – есть ли намеки на мирную жизнь на афганской земле?
– Была пауза в связи с тем, что произошло очень быстро. И противники талибов были деморализованы. Кто-то бежал из страны, кто-то ушел в Панджшер, кто-то затаился. Очень много людей из афганской армии, спецназа, полиции живут на нелегальном положении. За ними по-прежнему охотятся талибы. Многих берут на учет, вымогают с них деньги, кого-то убивают.
Все эти последние месяцы речь о массовом активном сопротивлении талибам не шла: действовала инерция шока. При этом антиталибское сопротивление в стране на протяжении трех месяцев не стихало: тот же Панджшер или уезд Андараби в провинции Баглан. Теперь группы сопротивления действуют примерно в десяти афганских провинциях – они разные по численности, разные по тактике. Пока они не представляют собой какой-то сокрушительной силы. Но надо иметь в виду, что прошло всего три месяца. И все это время действовала инерция талибского успеха по взятию Кабула, по деморализации силовиков. И развал силовых ведомств, и бегство ведущих политиков Исламской Республики Афганистан за границу, и так далее – все это, конечно, наложило отпечаток на характер политического процесса.
Но безусловно, говорить о том, что талибы выстроили стабильную политическую систему не приходится. Потому что эти три месяца «Талибана» показали, что эта сила не способна сегодня организовать управление страной, не способна решать задачи мирной жизни, проблемы социально-экономического развития. В этом смысле ситуация напоминает затишье перед бурей: одна буря прошла, а следующая только надвигается. Сейчас создается впечатление некоей паузы, когда, с одной стороны, талибы формально являются в Афганистане «партией власти», но по факту таковой они не являются. Потому что власть заключается не только в том, чтобы сидеть в кабульском дворце Арг и раздавать должности губернаторов, командиров корпусов или начальников провинциальных отделов полиции. Важно то, что вслед за раздачей этих должностей не происходит ничего.
Система управления, которая опирается на массив чиновников, не работает. Поэтому сегодня не действует ни система здравоохранения, ни социального обеспечения, ни образования. Не работает транспорт, бизнес практически в стране парализован. Зарплаты задерживаются месяцами, люди не получают никаких денег, влачат жалкое существование, уровень нищеты превысил 50 процентов – то есть более половины населения Афганистана живут за порогом бедности. И если ситуация не изменится, то к весне прогнозируется, что до 90 процентов афганцев могут оказаться в такой ситуации.
Это ситуация полного краха – социального, экономического, гуманитарного. И в этом смысле «Талибан» держится сегодня на социальной инерции шока от катастрофы середины августа. И на терроре, на запугивании. И конечно, на пропаганде. То есть они используют в качестве инструментов обеспечения своего господства привычные для них технологии, применявшиеся ими последние двадцать лет: пропаганда, прямое насилие, угроза насилием. Сейчас к ним добавились еще возможности, связанные с новым статусом хозяев страны, обретших контроль над структурой управления, получивших в свои руки все рычаги. Но эти свалившиеся на них возможности талибы в течение трех месяцев не использовали.
Да, была попытка провести ребрендинг, активная внешнеполитическая и суперактивная пропагандистская деятельность. Но если нет реальных дел, не спасет пиар-отдел!
С делами все плохо, поэтому талибы все чаще вынуждены прибегать к насилию, угрозам применения прямого насилия. Все это – помимо системного кризиса в Афганистане – отягощается внутренним кризисом в самом «Талибане». Между собой сцепились различные фракции внутри группировки, они дерутся за власть и с трудом скрывают от общественности эту борьбу. Речь идет уже не просто о политической конкуренции, а о вооруженной борьбе с конкурентами, избиениях представителей конкурирующих групп, убийствах, устройстве террористических актов под чужим флагом для ликвидации конкурентов.
Открытая борьба идет между «фракцией Хаккани» и «группой Барадара» (людьми, которые входят в так называемый «политический офис» «Талибана»), отдельно стоит группа муллы Якуба, имеющая свои планы на власть. Все эти внутренние конфликты, дрязги, борьба за доходные места, конечно, усугубляют ситуацию в стране.
С наступлением зимы «медовый месяц» «Талибана» заканчивается. Зима будет тяжелым испытанием не только для всех афганцев, которые оказались брошенными на произвол судьбы, но и для всех талибов. В конце февраля в Афганистане традиционно начинается боевой сезон, наступает плюсовая температура и оживает вооруженная деятельность. Сегодня зимняя пауза работает на талибов. Очаги сопротивления в Панджшере и Баглане сегодня, безусловно, сохраняется. Но при этом начинает усиливаться борьба ИГИЛ («Исламское государство», ИГ – запрещенная в РФ террористическая группировка) против талибов.
Разные лица ИГИЛ: афганский вариант
– Какова роль «Исламского государства» в событиях в Афганистане?
– Этот ИГИЛ в Афганистане кроме бренда с ИГИЛ на Ближнем Востоке мало что объединяет. Афганский ИГ – весьма причудливая структура. Есть бренд, франшиза, которая удерживается определенной группы лиц. Но дело в том, что только этой группой сегодня проект «Исламского государства» не исчерпывается. Под игиловский флаг начинают собираться самые разные группы интересов.
Например, в последние недели начался переход боевиков «Талибана» под знамена «Исламского государства». Они не стали вдруг внезапно сторонниками «глобального джихада», как у нас привыкли воспринимать ИГ. Нет, для них это без разницы, они меняют один флаг на другой просто потому что новый становится для них более «ликвидным», более интересным в экономическом, финансовом и практическом отношении. Сегодня можно говорить о сотнях боевиков-талибов, которые переходят в ИГ. Они разочаровались в своих командирах, в центральном правительстве «Талибана» – в первую очередь потому что те не выполняют свои финансовые обязательства. Многие боевики говорят, что когда они воевали против правительства Ашрафа Гани, было интереснее в экономическом плане, им платили за это. А сейчас война закончилась – и деньги закончились. Сейчас игра сменилась, и основная масса талибов перестала быть интересной политическому руководству «Талибана», которое достигло власти. Надо понимать, что рядовые талибы, которые на местах влачат жалкое существование, начинают заниматься разбоем, грабежами, даже убийствами силовиков, чтобы продать убитых на органы в соседние страны.
Есть также устойчивая группа ИГИЛ – «идейные» игиловцы, которые выступают за «халифат», приносили присягу «халифу», поддерживают связь с условным «центральным офисом». Это давние сторонники «Исламского государства», они находятся в крупных городах (прежде всего в Кабуле и Джелалабаде). В Афганистане ИГ сегодня по преимуществу городская структура. В последнее время есть информация о том, что игиловцы стали появляться и в нетипичных для них ранее местах – например, в Кандагаре или Гельманде.
Есть в ИГ и иностранные боевики – находящиеся в Афганистане выходцы из Центральной Азии, с Северного Кавказа, из арабских стран, из Кашмира, у кого возникает проблема с политической идентичностью. Все чаще они начинают выбирать игиловский флаг.
Есть просто бандиты, криминальные группы, занимающиеся чисто мафиозными делами, похищением людей, шантажом, убийствами. Им тоже в последнее время выгодно позиционировать себя в качестве игиловцев.
Нельзя забывать еще одну игиловскую группу, которую контролируют пакистанскими спецслужбами и через ту же «сеть Хаккани» продолжают на нее влиять.
Вот несколько разных по происхождению, по этнической структуре, по степени своей самостоятельности групп «Исламского государства» в Афганистане. Сегодня ИГ там – не какой-то монолит, даже не сеть, а нечто, объединенное только брендом, который каждая из этих групп использует по своему усмотрению. И вдобавок использует рекламную площадку центральной пропагандистской платформы ИГИЛ, на которой размещают разные заявления, воззвания.
«Готовятся к большой драке»
– Вернемся к талибам – в первое время после прихода к власти они пытались изо всех сил создать себе «рукопожатный» имидж, создавая контраст с первым своим правлением конца 1990-х годов. Было очевидно, что «Талибан» пытается включить режим «лайт». Насколько этот режим соответствует действительности по прошествии последних трех месяцев?
– Имиджевая попытка превратить хищников в вегетарианцев была, но не сработала. Корректировкой имиджа занимался больше политический офис «Талибана» («дохийская» или «катарская» группа талибов). А упертые «фронтовики», «хакканисты» этой «ерундой» не занимались, они отмобилизовывали свои боевые группы, начали трансформацию афганской армии, силовых структур - -сугубо боевыми вещами.
А поскольку конкуренция между политическим офисом и группой «фронтовиков» (хакканисты и группа муллы Якуба, в первую очередь) нарастала и усиливалась, то без поддержки «фронтовиков» вся эта пиар-работа быстро начала терять смысл, потому что не подтверждалась делами на практике.
Можно сколько угодно рассказывать про права женщин, про готовность меняться и строить цивилизованное государство, но когда регулярно происходят убийства людей, талибский беспредел на территориях (от убийств силовиков и чиновников до убийств и изнасилований женщин), неспособность обеспечить безопасность в стране, все эти бесконечные теракты в мечетях (и не только в шиитских).
«Талибан», который обещал, что как только он придет к власти, будет обеспечивать тишь и благодать, своих обещаний не сдержал. Что показывает ограниченность и политической группы талибов, и двусмысленное поведение боевиков из той же «сети Хаккани», потому что за многими терактами, которые совершаются от имени ИГ, афганские эксперты небезосновательно видят руку «сети Хаккани», которая под чужим флагом уничтожают своих конкурентов из числа политических функционеров или полевых командиров «Талибана» из других конкурирующих групп. Это своеобразный 1937 год наступает у талибов – когда нужно избавляться от «пламенных революционеров» или от компромиссных фигур (в том числе и от «полезных идиотов»), которые в свое время сыграли необходимую роль в приходе к власти, а теперь их надо утилизировать. Каждая талибская фракция по-своему понимает эту утилизацию, чтобы ослабить конкурентов.
В перспективе Афганистан ждет не только вероятное появление весной ил в начале лета более ярких эпизодов антиталибского сопротивления в Панджшере и других провинциях, но, думаю, что мы увидим драматические картины борьбы за власть и внутри «Талибана». Потому что нынешняя мобилизация, с одной стороны, с помощью «сети Хаккани», а с другой, с помощью группы муллы Якуба и примкнувшего к нему начальника генерального штаба Кари Фасихуддина показывает, что разные фракции талибов готовятся к большой драке. «Сеть Хаккани» делает ставку на отделения полиции, на систему МВД, которая находится под ее контролем, а группа муллы Якуба – на структуры Минобороны Афганистана.
Войны между различными талибскими фракциями, мне кажется, вряд ли удастся избежать. Несмотря на то, что пакистанские кураторы пытаются этот конфликт либо минимизировать, либо предотвратить.
Прошло слишком мало времени, три месяца – это не срок. Режим выглядит очень непрочным, очень зыбким. Он не в состоянии гарантировать внутреннюю стабильность, очень неэффективный, не способный решать актуальные задачи повседневной политики.