Замечательный христианский философ ХVII века Блез Паскаль утверждал, что «память не в меньшей мере чувство, нежели радость…» Память — это не только материальный эффект ума, но и феномен чувства, которое в отличие от разного рода суждений о событиях и поступках человека не обманывает.
После ухода Лужкова с поста мэра Москвы им написано несколько книг, и о нем есть опубликованные суждения. Но что-то осталось незамеченным и неизвестным, а это, между тем, штрихи к портрету незаурядной личности и ее времени, которые больше не повторятся.
Тем более что вот-вот 21 сентября — и это и христианский праздник Рождества Богородицы, и день рождения Юрия Лужкова. В сентябре 1993 года, утром, я и управляющий делами мэрии В.С.Шахновский пришли в кабинет Лужкова его поздравить. Тогда не было принято нести подарки и прочие символы внимания. Да и наши слова поздравления были прерваны звонком секретаря Совета безопасности России Ю.В.Скокова. Лужков его слушал и мрачнел на глазах. Повесил трубку и сказал: «Ну вот и Ельцин меня поздравил. Подписал какой-то указ о роспуске Верховного Совета, уволил Скокова. Сейчас Скоков подъедет, не уходите. В общем, пахнет конкретно войной».
Через пару минут звонит незабвенный Ю.В.Никулин, чтобы поздравить и, конечно, рассказать анекдот. Лужков ему: «Юра, сейчас не до анекдотов», но Никулин вне политики и анекдот рассказал. Лужков от души смеется. Входит Скоков и удивляется, почему мэр такой радостный. Лужков спокойно объясняет ему, что есть новый анекдот от Никулина, слушай: «Мужик пришел на подледный лов, с ним собака и бутылка водки. Ну, он выпил, закурил, и тут из проруби высовывается коровья голова и говорит: «Мужик, налей и мне стаканчик, а то я замерзла». Мужик офигел, но стакан ей налил. Она выпила и опять говорит: «Ну, дал выпить, дай и закурить». Закурила и опустилась в воду. Мужик на собаку глаза вытащил, а она ему говорит: «Ну что уставился — я сама офигела». Скоков для приличия посмеялся и предложил посмотреть указ Ельцина №1400 со словами: «А вот вам анекдот от Ельцина, и там в Кремле тоже все офигели». Без семи пядей во лбу было понятно, что Ельцин свои законные полномочия явно превысил и большой скандал неминуем. Вот здесь проявился талант Лужкова начинать быстро соображать и принимать решения. «Так, — сказал Лужков, — здесь дела конституционные. Есть суд, есть Зорькин, и поэтому, Донцов, ты его хорошо знаешь, звони, и завтра к нему поедем. Если там ничего не решим, то Ельцина и парламент кто-то должен мирить, а это только патриарх, и для того потом едем к нему. И если дойдет до стрельбы, то надо подсчитать, сколько у нас верных штыков, кроме милиции». Когда я подсчитал «штыки», выяснилось, что их много лишь на бумаге, а по факту большинство спецподразделений на Кавказе, и еще кто-то оставался в дивизии им. Дзержинского, но и те без положенных денег и бесквартирные. Лужков денег дать не мог, но быстро нашел три новых незаселенных дома, и в дивизию мы приехали не с пустыми руками. Офицеры увидели, что о них хоть кто-то заботится. Дивизия в целом во время известных октябрьских событий 1993 года не понадобилась, но тридцать бойцов ее «Вымпела» вместе с милицией отбили атаку «повстанцев» с целью захвата телецентра в Останкине. Заметим, что обеспечивать военных жильем — это забота федеральной власти, и Лужков тогда выполнил не свою обязанность.
Есть (ныне, увы, подзабытое) понятие, характеризующее чиновника, политика и т.п., — государственник, и его смело можно было бы отнести к Ю.М.Лужкову на определенных этапах его жизнедеятельности. Веское доказательство этому — Севастополь. Да, там был крейсер «Москва», но это явно не городская территория и экипаж — не граждане Москвы. На это Лужкову указывали и в Кремле, и на Крещатике, и просто политиканы-либералы. Их раздражало — мол, лезет не в свое дело. Между тем стоит признать, что это и был первый реальный вклад в дело присоединения Крыма к России. Стоит и вспомнить, что сама федеральная власть при Ельцине попросту бросила бывших граждан СССР на произвол судьбы в бывших советских республиках без гражданства, без зарплат и пенсий, без государственной защиты. Да и в Москве без лужковских доплат к пенсиям многим пожилым людям было бы не выжить.
Но вернемся опять в октябрь 1993 года, когда было ясно, «кто есть кто» по своей человеческой сути.
О переговорах с депутатами Верховного Совета РФ под духовным руководством св. патриарха Алексия II написано с тех пор много чего (написал и Лужков книгу «Тишайшие переговоры»). Св. патриарх пытался обращаться к совести депутатов, которые, будучи атеистами, не знали, что это такое. Лужков в присутствии высоких чинов федеральной власти (Филатов, Сосковец) лидировал в поисках любого варианта мирного компромисса. Когда стало понятно, что миром дело не кончится, св. патриарх принял решение прибегнуть к духовной силе и помощи иконы Владимирской Божьей Матери (ведь спасла она Москву в 1521 году от хана Махмет-Гирея). Для этого икону надо было забрать на один день из Третьяковской галереи. Подготовили некое совместное постановление правительства Москвы и России (Лужков, Сосковец), чего с юридических позиций было явно маловато для даже краткого изъятия объекта федеральной собственности. Рисковали, но все, слава богу, обошлось, и утром через два дня святыню уже выносили из галереи для молебна в Елоховском соборе. В собор привезли, а вот увезти обратно стало проблемой. После молебна меня позвал в алтарь св. патриарх и сказал, что делегация прихожан ему сообщила: икону в музей больше не отдадут, и точка. Собор был наполнен людьми, сотни стояли на улице и, о том, чтобы идти на прорыв, нечего было и думать. Опять молодец Лужков: предложил св. патриарху сказать верующим, что как только противостояние закончится, тогда он (Лужков) добьется, чтобы Владимирскую вернули во владение Русской православной церкви. Икону со слезами из собора выпустили. Лужков сказал и сделал. Не забыл, а ведь наша судьба в те дни могла сложиться иначе, если бы повстанцы все-таки пошли штурмовать здание мэрии на Тверской (у нас в ту ночь под ружьем было не более 50 человек). Именно Лужков повез к Ельцину после поражения «октябристов» сделанный на ходу проект указа президента «О воссоздании исторического облика Красной площади», куда помимо возведения церкви Казанской Божьей Матери, Иверской часовни и т.д. вошло и возвращение церкви Владимирской и Троицы письма Андрея Рублева. В проекте указа было и перезахоронение мумии Ленина на Волковом кладбище в Питере (к матери и иной родне), и демонтаж Мавзолея (памятник архитектуры местного значения). Но Ельцин в последний момент вспомнил, что он сам недавний партийный босс, и про Ленина и Мавзолей вычеркнул, сказав, что это в другой раз.
Я на днях побывал в храме Христа Спасителя с детьми и внучками. Хороший гид нам рассказал, что храм возрожден по решению Священного синода РПЦ. Это не совсем так. Решение синода было, но не сначала. Сначала еще в 60-е годы прошлого века идею воссоздания храма продвигали русский писатель В.А.Солоухин и русский художник И.С.Глазунов. Они же ее продолжили развивать в период т.н. перестройки. Но продвинул эту идею вплоть до реализации в 1992 году именно Ю.М.Лужков. Я это смею утверждать, т.к. готовил в мэрии Москвы все правовые акты, связанные с воссозданием храма и от первого дня и по сей день являюсь членом наблюдательного совета по воссозданию храма Христа Спасителя, где сопредседателем совета был Ю.М.Лужков. Сейчас преобладает официальная версия, что воссоздание шло как в доброй сказке и при всеобщем одобрении: и инвесторы сами прибежали с кучей денег, и в Кремле пришли в восторг. Это совсем не так, и желающих помешать строительству храма было хоть отбавляй. Одних угрожающих писем от коммунистов мы получали сотнями и домой, и на работу. А Лужкову только при моем присутствии в его кабинете несколько раз звонил Ельцин и рекомендовал с воссозданием не торопиться. Как в песне И.Талькова: «а золотые купола кому-то черный глаз слепили…»
В решительном характере Лужкова можно было заметить и элементы генетического упрямства по пути к достижению намеченной им цели. Доходило и до нелепого, и даже смешного. Так, в ночь боев за здание СЭВа (там были подразделения мэрии) и Останкино он приказал мне отдать всю нашу милицейскую охрану для охраны св. патриарха, сказав мне, что при возможном штурме мэрии они нас так и так не спасут. Это разумно. Но когда я пришел по указанию начальника ГУВД Москвы В.И.Панкратова задернуть шторы в окне напротив его стола в кабинете, поскольку на крышах появились неведомые снайперы, то он потребовал раздвинуть шторы и занавески во всех кабинетах мэрии — пусть москвичи видят, что мэрия и мэр работают. Это, пожалуй, неразумно.
До смешного доходило на футбольном поле два раза в неделю. Лужков и играл, и судил одновременно. Он упорно не хотел проигрывать, и мы против его команды порой сражались два — два с половиной часа вместо положенных полутора. Смешно, мальчишество. К тому же, проигрывая, он еще и себе, и своим подсуживал, но ведь надо было одолеть соперника. Из-за его пенальти в наши ворота мы с Лужковым-судьей спорили до ругани, и за это он кого-то удалял с поля, но гуманно — только на 5 минут. После игры игровое панибратство забывалось, и Лужков опять мэр Москвы — градоначальник.
Многое остальное из добрых дел Ю.М.Лужкова (скажем, реконструкция МКАДа и т.п.) общеизвестно.
Правоверные христиане знают, что добрые дела человека ему зачтутся на страшном суде. Но это суд Божий и неземной.
В земной жизни с оценками сделанного добра дела обстоят похуже.
Заметьте, что в Москве (очевидно, даже в России) нет ни улиц, ни площадей, ни памятников градоначальникам (Юрий Долгорукий не в счет — он князь). Коммунисты понаставили массу оккультных символов недочеловекам, ненавидевшим Россию, русских да славян вообще, — Марксу, Ленину, Энгельсу. Последнему установлен на пересечении Остоженки и Пречистенки — прямо с видом на храм Христа Спасителя. Уберите — у прообраза плохая репутация. Поставьте Ю.М.Лужкову. Он заслужил частью своей судьбы присутствовать рядом с храмом, воссозданию которого им отдано много сил. Вот такая память и впрямь по Паскалю и будет радостью.