* * *
Нанесший недавно пощечину президенту Макрону с кличем «Монжуа и Сен-Дени! Долой макронизм!» любитель средневековой исторической реконструкции Дамьен Тарель был близок к движению желтых жилетов.
По крайней мере, на суде молодой человек заявил, что считает себя частью движения «желтых жилетов» против истеблишмента: «Я действовал инстинктивно». Очень показательно, что знакомые описывали политические взгляды Тареля как «идеологическую кашу».
В принципе, эта формула в целом применима к движению «желтых жилетов» с его аморфной политической ориентацией.
Изначально разнородное и абсолютно аморфное движение недовольных политикой Макрона цементировал лишь лозунг с требованием отправить президента Республики в отставку.
«Движение раскидано от крайне левых до крайне правых. Нет единства по фундаментальным политическим вопросам», - утверждает историк Сильвен Булук, автор книги «Mensonges en gilet jaune» («Ложь в желтых жилетах») о роли социальных сетей и фейковых новостей в разжигании гнева «желтых жилетов». И чем больше времени проходило, тем отчетливее становились внутренние разногласия внутри протестной массы.
«Физиономия» протестного движения нелегко поддается описанию. По крайней мере, на начальных этапах его появления массу «желтых жилетов» составляли либо граждане, выполняющие низкооплачиваемую работу, либо владельцы малого бизнеса, которые пытаются сводить концы с концами и чувствуют, что получают мало взамен за свои налоги.
Еще в ноябре 2018 года один из экспертов исследовательской организации Ifop описывал «желтожилеточников» как «людей, которые слишком богаты, чтобы получать социальные пособия, но недостаточно богаты, чтобы жить хорошо. Не самые бедные, но чуть выше этого».
По данным Ifop, на президентских выборах 2017 года большинство сторонников «желтых жилетов» голосовали за Марин Ле Пен. В принципе, многие «желтые жилеты» были разочарованы в традиционных политических партиях, и не видели для себя большой пользы от профсоюзов.
Днем рождения нового массового движения стало 17 ноября 2018 года, когда субботним днем в Париже и других французских городах прошла первая массовая акция протеста «желтых жилетов».
Более четверти миллиона человек, облачившихся в желтые жилеты остановили Францию. Протестующие заблокировали доступ к дорогам и автомагистралям по всей стране в знак протеста против роста цен на автомобильное топливо. Неслучайно, они выбрали светоотражающие жилеты в качестве «униформы» – ведь этот аксессуар должен найтись у любого автовладельца.
У нового движения не оказалось официальных лидеров, четких требований и структуры. Зато оно быстро привлекло к себе активистов с разнообразными, а иногда и противоречивыми требованиями. Сильно подгадили «желтым жилетам» примкнувшие к ним экстремисты решившие под «шум волны» устраивать насилие и грабежи. Громили они, а тень погромов падала на справедливые требования протестующих французов.
Самым жарким выступлением «жилетов» и примкнувших к ним погромщиков, пожалуй, стали события 1 декабря 2018-го, когда в Париже сгорела сотня автомобилей, и даже Триумфальная арка подверглась актам вандализма. По словам мэра Парижа Анны Идальго, ущерб от погромов составил 3-4 млн евро. Сотни людей (многие из которых были приезжими из провинции, а также молодыми людьми из столичных предместий) были арестованы.
Властям пришлось выводить на улицу не только десятки тысяч полицейских, но даже бронетехнику.
В конце концов столкнувшееся с народным гневом правительство снизило налог, который привел к повышению цен на топливо. После нескольких недель буйства «жилетов» президент Макрон объявил о пакете мер стоимостью 10 миллиардов евро, включая значительное повышение минимальной заработной платы и отмену налога на сверхурочную работу.
Многих протестующих этот «пряник» от правительства удовлетворил. Но многие остались недовольны. Уличные акции продолжались, но делались все более блеклыми и малочисленными.
* * *
“Сейчас это движение в том виде, в каком оно существовало в 2018-2019 годах, когда в течение примерно полугода люди в желтых жилетах выходили перекрывать движение на автострадах, не то чтобы умерло, – комментирует руководитель Центра французских исследований института Европы РАН Юрий Рубинский. – Оно просто не оформилось. Не стало самостоятельной определенной политической силой. Участники движения распределились между теми силами, которые сегодня определяют французский политический пейзаж. Тот факт, что скандальный инцидент, когда президент Макрон получил пощечину во время его поездки по стране от протестного персонажа – это ерунда. Нападавший к “желтым жилетам”, на которых он ссылался, имел довольно отдаленное отношение. Это скорее психический, чем политический случай.
“Желтые жилеты” как оформленное движение, имеющее свою программу, лидеров, организационную структуру, не состоялось. Воспоминания о нем и сам факт его существования, конечно, учитывается и президентом Франции и другими политическими силами. Но как самостоятельное движение продолжения оно не получило.
– Почему так получилось?
– Потому что его социальная база, хотя и была вполне определенной, но она как раз мало способствовала кристаллизации «желтых жилетов» как самостоятельной политической силы.
Это были в основном представители низшей ступени среднего класса. Не самые обездоленные люди, но люди, которые жили и работали в пригородах и сельской местности.
Когда президентом страны, исходя их экологических соображений, было принято решение повысить цену на автомобильное топливо, они вышли на улицы. Потому что без машины человек, который живет в маленьком городке или деревне, не может ездить ни на работу, ни в магазин (поскольку у него в деревне), ни возить в школу и забирать оттуда детей. Живущие вне крупных конголмераций люди почувствовали себя обездоленными и вышли на протесты, отказываясь принять тот факт, что для них исчезла возможность нормально пользоваться машиной.
В итоге правительство пошло на уступки протестующим. Реакция президента Макрона известна – он устроил общенациональную дискуссию, ездил по стране, беседовал в мэриях небольших городков. Сейчас он в совершенно новых условиях, не связанных с «желтыми жилетами» как таковыми, а в связи с вызванными коронавирусом и его последствиями проблемами, снова поехал по стране. И недавний эпизод с пощечиной произошел на этапе, когда до новых выборов осталось десять месяцев. А сейчас проходят региональные и департаментские выборы в местные органы самоуправления.
Протестный потенциал «желтых жилетов» никуда не делся. Но как самостоятельное, структурированное, имеющее лидеров и программу это движение не состоялось, оставшись аморфным, каким оно и было с самого начала».
* * *
Пришла пандемия коронавируса – а с ней и локдауны, ограничения на массовые сборища. Неудивительно, что «желтые жилеты» исчезли с улиц.
«Прошло много времени с тех пор, как я надела желтый жилет», - рассказала в сентябре 2020-го изданию The Local активистка движения Присциллия Людоски, признавшая, что за последнее время интенсивность протеста снизилась. – Пандемия притормозила большую часть вещей».
«Движение намного меньше, намного менее активно и гораздо более разобщено, чем было вначале», - сказал изданию The Local автор книги о «жилетах» Сильвен Булук. «Пандемия скорее разъединит, чем объединит их», – прогнозировал эксперт.
Но активисты «жилетов» надеются, что нашествие коронавируса наоборот может сыграть им на руку. Один из их вожаков Жером Родригес назвал пандемию «лучшим союзником», поскольку COVID-19 доказал «точку зрения о деградации системы здравоохранения и ограничениях капиталистической системы».
Видимо, рассуждая в духе «чем хуже, тем лучше», активист полагает, что надвигающийся социально-экономический спад подтвердит веру людей в движение «желтых жилетов»: «С приближением кризиса люди, которые преуспевали в финансовом отношении и никогда не испытывали трудностей, потерпят неудачу».
– Все зависит от того, как общественное мнение воспринимает результаты борьбы президента, правительства, правящего большинства с коронавирусом и его санитарными и социально-экономическими последствиями, – комментирует Юрий Рубинский. – Сегодня протестный потенциал не находится на критической отметке. Местные выборы должны показать – правящая партия Макрона пересмотрела целый ряд своих программных установок с учетом изменившейся обстановки. И тот факт, что президент принял решение снизить уровень карантинных ограничений – это был жест, поскольку люди были очень серьезно обеспокоены (и имели на то основания) последствиями не санитарными.
И вот в конечном счете Эмманюэль Макрон пошел на то, чтобы разблокировать в какой-то степени социально-экономическую обстановку – и это было воспринято достаточно позитивно.