Став на фоне крушения государственных структур своей страны в мае 1958 года премьер-министром, Шарль де Голль вскоре прилетел в являвшийся тогда французской колонией Алжир и произнес на грандиозном митинге французских поселенцев мгновенно ставшую знаменитой фразу: «Я вас понял!».
Никто тогда не сумел осознать, что именно понял де Голль: получив кредит поддержки от этих самых французских поселенцев, генерал достаточно быстро пришел к выводу, что удержать Алжир не удастся, и взял курс на предоставление ему независимости. Но все это было потом, а в момент митинга 4 июня 1958 года, услышав торжественные слова нового «спасителя нации», толпа французских колонистов взревела от восторга.
Восторг и торжественные митинги — это не то, что свойственно сейчас российско-американским отношениям. Но слова «я вас понял» все же прозвучали — или из уст Путина в ходе его недавнего телефонного разговора с Байденом, или как минимум в голове президента РФ. Странные и внешне противоречивые действия Байдена по отношению к Москве — сначала телефонный звонок Путину и предложение встретиться, затем введение санкций и сразу после этого призыв к «деэскалации» с Россией — могут показаться абсолютно нелогичными. Но поведение Кремля свидетельствует о том, что он, по крайней мере на данный момент, понимает и принимает «нелогичную логику», в рамках которой действует американский президент.
Ответ России на последние американские санкции был очень жестким по форме, но очень мягким по существу. Уверен, что американские дипломаты в Москве и особенно потерявшие работу сотрудники миссии США в нашей столице из числа российских граждан со мной самым решительным образом не согласятся. Но, простите мне мой цинизм, какое значение их судьба имеет в общем контексте российско-американских отношений? В данном контексте эти люди — пешки, которыми с легкостью пожертвовали ради того, чтобы сохранить обоим «геополитическим шахматистам» свободу маневра.
Символический по своей сути ответ Кремля на действия Вашингтона свидетельствует о том, что Путин услышал и воспринял предложение Байдена о деэскалации отношений. Из этого, разумеется, не следует, что ВВП обязательно согласится с американскими условиями подобной деэскалации. Из этого следует лишь одно: свой прямой диалог с Байденом президент РФ считает более важным и полезным, чем возможность гордо встать в позу. Как я полагаю, ни у кого в Москве нет иллюзий по поводу наличия у президента США добрых чувств и намерений по отношению к России. Но, как гласит известное изречение из трактата великого китайского древнего стратега Сунь-Цзы «Искусство войны»: «Держи друзей близко к себе, а врагов — еще ближе».
Кстати, вовремя я вспомнил о китайцах. Вот свежее сообщение с ленты новостей о заявлении представителя МИД КНР: «Мы решительно против применения односторонних санкций. Китай и Россия поддерживают друг с другом отношения всеобъемлющего партнерства. В вопросах защиты государственного суверенитета КНР и Россия будут оказывать друг другу поддержку». Спасибо вам, конечно, китайские друзья, за добрые слова! Но сказать — не значит сделать. До самого недавнего времени Китай не особенно стремился помогать Москве в борьбе с американскими санкциями. Возможно, теперь, когда второй американский президент подряд демонстрирует свою готовность продолжать жестко давить на Пекин, реальная китайская позиция несколько изменится. Но, даже если это так оно и есть, это не должно восприниматься нами как повод отказаться от контактов с Вашингтоном. Китайцы, конечно, были бы счастливы, если бы Россия так поступила. Но такой шаг Москвы отвечал бы их интересам — не нашим.
Поддержание каналов общения лидеров РФ и США в открытом и работоспособном состоянии — это само по себе следует считать первым важным и полезным результатом будущего рандеву Путина и Байдена. Следует ли ждать от этого рандеву чего-то большего? Только в случае, если это «что-то большее» заключается в более четком понимании конкретных намерений президента США.
Байден заявил о своем стремлении к «деэскалации» с Москвой. Но вот что именно он вкладывает в это понятие? В отличие от своего предшественника, у которого была нулевая свобода маневра на российском направлении, у Байдена с этим сейчас все обстоит гораздо более благоприятно. Как он намерен этим пользоваться — если вообще намерен? Что он может и готов нам предложить и что он хочет взамен? Ответы на все эти вопросы Путину лучше всего услышать из уст самого Байдена. В этом и заключается главный и пока единственный смысл грядущего российско-американского саммита.
Читайте политический обзор «Первые сто дней Байдена: рассорился с Россией и Китаем»