– Виталий, сложно эмигранту баллотироваться на пост мэра Нью-Йорка?
– Не совсем просто. Для этого нужно не менее семи лет прожить в штате, иметь американское гражданство. Ну а в целом на пост мэра может баллотироваться практически любой человек, даже судимый. У людей, которые отсидели по 5–10 лет, есть шанс занять высокий пост. Есть пример, как один мужчина здесь отсидел приличный срок за вооруженный грабеж, освободился, а теперь принимает законы по юриспруденции.
– А если бы вы в родном Томске попытались идти в мэры?
– Уверен, не было бы никаких шансов. Кстати, если вы в курсе, уже третьего мэра Томска привлекают к уголовной ответственности. Вроде за превышение полномочий. То ли набедокурил, то ли кому-то дорогу перешел.
– Как давно вы живете в Америке?
– С 2006 года. Живу в престижном районе, на Манхэттене.
– Чем занимаетесь?
– У меня свой бизнес по грузоперевозкам.
– А в Томске чем занимались?
– В конце 1990-х открыл летнее кафе, пошла прибыль. В день по тысяче долларов зарабатывал. Планировал лет десять проработать. Но через год мне не продлили аренду. Бизнес тупо отжали.
– Так вы были богатым человеком по меркам Томска?
– Бросьте, какой там богатый. Так, бизнесмен средней руки. Обычный трудяга. Потом я открыл в Томске фирму по металлопрокату. Мы поставляли металлические трубы крупным компаниям. Допустим, необходимы городу трубы – пожалуйста, взяли из другой области и доставили. А вскоре «правила игры» изменились: весь бюджет и распределение поставок стали возможны строго через Москву, только там решали, кому и куда поставлять продукцию. На местном уровне договориться не получалось. В 2005–2006 годах началось глобальное отжимание всего. Для малого бизнеса не осталось возможностей. Тогда я понял, что пора сваливать.
«Жена отказалась со мной переезжать»
– Сколько вам было лет, когда решили начать жизнь с чистого листа?
– 33 года.
– У вас была семья, дети?
– Была жена, ребенок. Я предлагал супруге уехать, убеждал, что в Америке больше возможностей заработать, чем в России. Но уговоры не возымели действия. Она сразу заявила: «Уедешь один, я тебя ждать не стану». Но жизнь все расставила по своим местам. Мы развелись. Сдерживающих факторов не осталось. И я уехал.
– Ребенок не стал сдерживающим фактором?
– Когда я получил гражданство, то перевез в Америку дочь. Конечно, сложно было забрать ее у матери. Бывшая жена думала, что я начну использовать ребенка в корыстных интересах, например, чтобы получить дополнительные карточки на еду. Борьба велась долго. Жена все-таки сдалась. Когда дочери исполнилось тринадцать, она переехала ко мне. Я не мог упустить шанс, чтобы не оформить гражданство ребенку.
– Дочь живет в Америке?
– Она гражданка Америки, живет здесь. Окончила обычную школу. В Томске была отличницей, и те знания, которые она получила в России, помогли ей стать первой ученицей в американской школе. Позже она поступила в Гарвард.
– Хотите сказать, что в России хорошее образование?
– Отличное.
– У дочери не возникало мыслей вернуться обратно?
– Нет. Она прекрасно понимает, что с американским паспортом у нее больше возможностей получить престижную работу в Европе, Америке. А с российским паспортом кому ты там нужен?
– Как сейчас складывается ваша личная жизнь?
– Я женился на американке. Общих детей у нас нет.
«Мама любит Путина»
– Вы давно были в Томске?
– Четыре года назад ездил к родителям.
– Что-то изменилось в городе?
— Заметил, что районы расширились, какое-то строительство ведется. Вот только отечественного производителя там не поддерживают, все закупается в Китае.
– А в целом тоска?
– Да нет, не тоска, но я ожидал что-то лучшее увидеть. Заметил, что в Томске сложно найти работу, а на госслужбу никто не стремится. Тогда как в Штатах, если человек работает на государство, у него масса привилегий: достойная зарплата, медицинская страховка, защищенность, гарантии. В России все хотят быть менеджерами среднего звена, никто не мечтает о профессии слесаря или электрика. В Штатах, если слесарь устраивается на государственное предприятие, ему гарантирован средний доход 60–100 тысяч долларов в год.
– Почему не перевезли родителей в Америку?
– Я предлагал, они не захотели. Мама любит Путина. Не стану высказывать свою точку зрения по этому поводу, я стараюсь аккуратно говорить на эти темы, сдерживаюсь.
– Как родители отнеслись к вашему желанию стать мэром Нью-Йорка?
– Не обрадовались. Считают, что во всех бедах России виновата Америка.
– Вы следите за событиями в России?
– По мере возможности. Но российские телеканалы стараюсь не смотреть, чтобы не расстраиваться. У вас большой контроль государства над информационными службами. Люди получают ту информацию, которую государство хочет предоставить. В Америке огромное количество независимых телеканалов. Под разным углом подают материал, есть из чего выбрать. Вообще, тут журналисты играют огромную роль, могут накопать фактуру на любого человека. Неважно, кто ты – президент или мелкий чиновник. Журналисты способны сместить с должности кого угодно.
– Не преследуют журналистов?
– Если кто-то посмеет угрожать журналисту, только себе навредит. А за преследование человека еще и посадят.
«В 18 лет на меня уже лежала папочка в КГБ»
– Давайте про выборы. Вы идете как независимый кандидат?
– Да, мне не надо бороться с другими самовыдвиженцами. Достаточно лишь набрать определенное количество голосов, чтобы твою фамилию вписали в бюллетень для голосования. Раньше требовалось 7 тысяч голосов. После пандемии цифру понизили до 3750. С 11 апреля по 25 мая я должен собрать нужное количество голосов.
– Соберете?
– Если поможет группа волонтеров, шансы у меня есть. Я произвел математические подсчеты. На сбор голосов уйдет 30 с лишним дней. Мне необходимо собрать 30 голосов в день. Даже без помощи волонтеров я сам справлюсь. Ну а с помощниками – тем более. Процесс уже запущен.
– Дальше что?
– Дальше нужна рекламная кампания, чтобы обо мне узнали. Сейчас у республиканцев и демократов идет отборочный тур. От представителей каждой партии выбирают кандидатов. Они участвуют в дебатах: кто больше наберет баллов, тот и попадет в список кандидатов. Дебаты проходят в режиме онлайн. Я тоже по мере возможности участвую в дебатах со всеми этими тяжеловесами. Показал, что я не просто Ваня из сибирской деревни, а вполне могу создать конкуренцию.
– Они удивляются, что парень из сибирской глубинки принимает участие в выборах?
– Ко мне пока серьезно не относятся. Эмигранты для американцев – как узбеки в России, обслуживающий персонал. Зато простые люди, с которыми я общаюсь в Интернете или на улице, относятся ко мне доверительно, понимают, что я прошел тяжелый путь, как и они. Я не из тех толстосумов.
– В мэрии сидят толстосумы?
– Все, кто работает в мэрии, имеют много денег, что играет в мою сторону.
– У вас 34 конкурента на данный момент?
– Где-то так, я сильно не слежу. Но до выборов дойдут не все. Есть человек 20 демократов, которым надо, грубо говоря, двух кандидатов выдвинуть. Республиканцы бьются между собой, мне их история не интересна. Русскоязычные эмигранты знают меня, думают, им лучше за русского проголосовать, чем за неизвестного «туземца». Эмигранты из других стран тоже меня понимают и поддерживают. Хотя сами редко идут в политику. Проблема эмигрантов – страх. Я знаю людей, которые приехали в Америку 30–40 лет назад, они умнее меня, ворочают миллиардами, но не хотят лезть в политику. Я первый русскоязычный, который рискнул. Для американцев мой вызов – как пощечина. Они не ожидали, что какой-то непонятный парнишка из России попытается перейти им дорогу, тем более честным способом. Про меня не скажешь, что я работаю на ФСБ или русских олигархов.
– При желании компромат на всех могут найти?
– С удовольствием посмотрю, как американцы это сделают. Я был бы не против. Но если какой-то журналист нароет на меня компромат, его сочтут шпионом. Чтобы получить сведения на русского, американцу придется сотрудничать с ФСБ. Если человек получит на меня информацию и распространит ее, это будет свидетельствовать о его работе с разведкой. Значит, он шпион. Таким образом сам себя подставит.
– Вряд ли на вас есть какой-то компромат...
– Думаю, на любого россиянина можно найти компромат. Помню, в 18 лет я проходил медкомиссию в военкомате. Меня хотели взять в кремлевские курсанты, я же заявил, что хочу работать в КГБ. Мне сказали: «Приходи завтра». Я пришел. Передо мной сидел сотрудник КГБ: «Мы узнали, что вы учитесь в техникуме, отметки у вас хорошие, спортом занимаетесь, но вот у нас есть на вас папочка». Я поблагодарил их и ушел. Очень удивился тогда. Понимаю, когда папочку собирают на чиновника, но когда на 18-летнего парня из техникума уже есть папочка – о какой свободе и демократии может идти речь?
– Помимо вас в мэры Нью-Йорка баллотируются еще независимые кандидаты?
– Есть парочка. Одна эмигрантка с Ямайки, вторая – из Китая.
– У женщин большие шансы победить?
– Сейчас представителем Конгресса от штата Нью-Йорк является 30-летняя женщина. Она обогнала по голосам 60-летнего чиновника, который слишком зажрался и засиделся в Конгрессе. Прошли в Конгресс еще два черных парня из Бронкса, они геи.
– В Америке народ недоволен теми, кто слишком долго задерживается в политике?
– Конечно, с этим пытаются что-то делать. Хотят поменять закон, чтобы поставить ограничительные сроки. Пока сложно. Кто же хочет покидать сладкие места? Сейчас мнения Конгресса разделились по этому поводу 50 на 50.
«Три года работал с полицейскими на массовых протестах»
– Какая зарплата у мэра Нью-Йорка?
– По-моему, 250 тысяч долларов в год.
– Если вы займете пост, что бы хотели бы изменить?
– Планирую бороться с коррупцией. Вижу, куда уходят бюджетные деньги, потому что много занимался общественной деятельностью. Некоторые чиновники совсем зажрались, кого-то посадили – здесь много скандалов. Вот и губернатор наш влип, его могут скинуть с должности.
– Есть честные среди чиновников?
– Есть.
– А вы честный?
– По крайней мере, я себя таковым считаю. В школе, техникуме, институте всегда бился за справедливость.
– Вы сказали, что занимались общественной деятельностью. Какой?
– Три года помогал полицейским поддерживать порядок на массовых мероприятиях. Был вроде ваших дружинников. Прошел курс юриспруденции, мне выдали форму полицейского, дубинку, рацию, наручники. Мы представляли полицию Нью-Йорка. Вместе со мной работали ребята из России, Китая, других стран – всего около 5 тысяч волонтеров набралось.
– Часто приходилось пользоваться дубинкой?
– Всегда есть паршивая овца, которая захочет подраться. Полицейский обязан контролировать ситуацию, чтобы избежать массовой драки. Стычек, провокаций не избежать. Это как на футболе: одни получают удовольствие от просмотра матча, а другие устраивают потасовки. Свобода слова должна быть, но те, кто нарушает закон, должны получать от полиции. Но без веской причины никто не станет разгонять протесты. В целом митинги проходят спокойно, никакого согласования не требуют. Есть организатор мероприятия, который распространяет информацию, пишет в соцсетях: завтра в 10 утра выходим. И все выходят. Например, я могу встать у Белого дома с плакатом, где критикую президента. Даже если матерно напишу, то никто меня не арестует. Могу хоть сутки простоять. Еще полицейского приставят охранять меня, чтобы никто не напал.
– Помимо помощи полиции чем вы еще занимались?
– Я работал волонтером в самом начале пандемии, помогал собирать, раздавать продукты. Граждане Америки и власти организовывали доставку продуктовых корзин. Те, кто нуждался в поддержке, потерял работу, приходили и получали. Среди волонтеров был пенсионер, который проработал в ООН, или владелец солидной корпорации, который ворочает миллионами. Представляете, чтобы в России миллионер собирал еду для малоимущих?
– Если проиграете выборы, завяжете с политикой?
– Я в любом случае останусь в плюсе. Если человек принимал участие в выборах, это положительно отразится на его биографии. В следующий раз я могу пойти на выборы губернатора, в Конгресс.
– Люди активно голосуют на мэрских выборах?
– Да. Люди понимают, что каждый голос может что-то изменить.
– Во сколько вам обойдется рекламная кампания?
– Еще пока не знаю конечную сумму. В среднем выходит от 100 тысяч долларов и выше.
– Как оцениваете свои шансы на победу?
– 50 на 50. Некоторые репортеры мне говорят: «Виталий, шансов нет, проиграешь». Но это субъективное мнение. В Америке невозможно просчитать исход выборов, хотя большие корпорации пытаются анализировать статистику. В 2008 году аналитики прогнозировали, что никогда президентом США не станет черный. И чем все закончилось? Обама выиграл. В 2016 году Хиллари Клинтон заказала на два миллиона пиротехники, уже стояла баржа, что пускать салюты за ее победу, потому что их корпорации просчитали, что она выиграет. А победил Трамп. Я считаю, в жизни надо стремиться к большему, чтобы перед смертью сказать: «Я попытался и сделал». В России людьми движет страх, многие боятся совершать такие поступки. Считают, работа есть, зарплату платят, и больше ничего не нужно.