Большая благороженная территория, красивый храм, спортивные площадки с полем для мини-футбола, турники и теннисные столы… ИК №2 производит самое благоприятное впечатление. За высоким забором, «украшенным» колючей проволокой, фантастическая чистота. Плац отдраен, блестит как ни у каждого дома пол. Осужденные подтянутые, воротнички застегнуты на все пуговички, ходят строем. Но, как уверяют те, кто уже освободился, — это фасад, за которым скрываются страшные вещи.
— Владимирские правозащитники часто посещали колонию, когда я там сидел, — говорит Дмитрий Демушкин. — И каждый раз это был плохой день. Почему? Потому что с самого утра нас выстраивали на плацу, вокруг нас бегали «активисты» и кричали: «Не дай бог, кто пожалуется. Вам конец». Заходили правозащитники, спрашивали: «Как у вас дела?» Мы хором отвечали: «Хо-ро-шо». «Кто-то хочет на личный прием?» — «Нет». И я стоял в этом строю и недоумевал — что это за правозащитники, что их устраивал такой ответ? Председателем ОНК был ветеран тюремной системы, он прекрасно знал, что там происходит. Так что жаловаться смысла не было. Настоящие правозащитники по показателям бы поняли, что творится. У нас за полтора года ни у кого не было ни одного свидания. Ни у единого осужденного. Можете себе такое представить? А находится там по 700–800 человек. За все время один из осужденных захотел побеседовать с представителями Управления ФСИН. Его потом так проучили, что он приполз в отряд на коленях и не мог говорить долго. Встречи с адвокатами были только через стекло и в присутствии сотрудника. Однажды мне адвокат пыталась передать кассационное заявление, сотрудник его порвал на моих глазах, как только она ушла. Задача администрации была одна: превратить человека в животное, чтобы он недосыпал, недоедал, все делал на бегу, потерял ощущение реальности. И я видел людей, которые превращались в биороботов, не понимали ничего, кроме команд. Уверен, после того как их освободили, они продолжали ходить долгие годы с руками за спину и опущенной головой. Как мне говорили, все эти условия содержания были созданы в качестве эксперимента, который придумал некий генерал спецслужб.
Надо заметить, что все это происходило при другом начальнике — Александре Зотове, о котором ходит дурная слава. Поклонник Сталина и Дзержинского, он поддерживал максимальную жесткость на грани с ненужной жестокостью.
Сейчас руководит колонией Александр Муханов (как говорят, не кровожадный), его заместителем по безопасности стал Василий Конаков (как говорят, беспредела не любит). Так что дела обстоят намного лучше.
Изменилась сама «приемка» (встреча нового этапа). Сейчас все происходит исключительно культурно, к каждому обращаются на «вы», не бьют.
Что вообще рассказывают про колонию? Что она образцово-показательная. Там ни у кого нет мобильников.
— Деньги там ничего не решают, — говорит один из осужденных. — При мне банкиры мыли полы месяцами. Ничего они не могли купить и ни о чем не могли договориться.
Алексея Навального, имеющего «полосу» (поставленного на учет как склонного к побегу), поместят, скорее всего, в СУК — сектор усиленного контроля. Те, кто там находится, лишены многого из того, на что имеют права другие. Они не могут работать на промзоне, не посещают клуб, спортивные площадки и т.д. Ходят они всегда строем и только по маршруту «барак — столовая — барак».
— Никто не будет ни бить, ни пытать Навального, — уверен Демушкин. — Но сами условия его могут потрясти. Так, скорее всего, с ним не будет никто разговаривать. Такое молчание пагубно сказывается на психике. Возможны проблемы с письмами. Мне лично редко когда они доходили. Сам я писать много не мог: давали на это занятие 15 минут в неделю, так что для одного письма требовалось три недели.
И все же многие осужденные ИК №2 с надеждой ждут нового арестанта, поскольку считают: с ним условия содержания станут более гуманными. Наверняка ему разрешат после СУК жить в обычном отряде, а это значит, что сможет принимать участие в конкурсах и спартакиадах, которые тут часто проводятся. Ждут его и лекции на тему позитивной психологии — еще один конек ИК №2.