Сейчас под защитой российских миротворцев некоторые возвращаются назад. Но поток беженцев из Карабаха не иссякает: люди навсегда покидают те территории, которые согласно заключенному трехстороннему соглашению о прекращении огня передаются Азербайджану. Так что часть карабахских беженцев, вероятно, осядет в Армении надолго.
- Мария, у вас много своих забот – семья, двое детей, собственные бизнес-проекты… Как же вы решились взвалить на свои плечи еще и этот груз – помощь беженцам?
- Вот вы представьте: просыпаемся мы утром 27 сентября и понимаем, что у нас началась война. Мы начинаем звонить друг другу, чтобы узнать, что происходит. И понимаем, что из всех семей мужчины уходят на войну. Уходят наши друзья, родственники, знакомые. У кого-то уже телефон недоступен, кто-то пишет: «Пока, всего хорошего» - и мы понимаем, что он тоже уезжает.
Вы представляете наше состояние? Эти люди, ереванцы, такие обычно скептичные, которые любят немного «понтоваться» – просто выходят из дома, садятся в автобусы и едут на войну. Город плачет. Ситуация очень тяжелая. Мы понимаем, что сделать ничего не можем. А действовать как-то надо. Пытаемся оценить свои ресурсы. И понимаем, что скоро в Ереван пойдут потоком беженцы.
Это понимание приходит очень быстро, потому что у половины населения в Карабахе есть родственники. А беженцам понадобится наша помощь. Помощь понадобится и армии. Потому что до нас доходят какие-то отрывочные сведения о том, что не хватает касок, бронежилетов, что солдаты едят один раз в день. Все это, конечно, замалчивается. Есть информация, что и сейчас солдаты в Карабахе в очень плохих условиях. Война закончилась, а все это безобразие продолжается.
- Когда в Ереван прибыли первые беженцы?
- Беженцы появились в городе уже на второй-третий день войны. Началась страшная суматоха. Несколько суток мы вообще не спали, потому что постоянно звонят: «беженцы приехали», и бежишь помогать.
Моя дочь подрабатывает моделью. Когда ей сказали, что прибыли беженцы, и их надо просто покормить, она пошла с подружками в магазин и на все заработанные деньги купила продукты. Естественно, рестораны в те дни стояли пустыми. Не было никаких развлечений, все нормальные люди занимались тем, что собирали гуманитарную помощь. И делали они все это на свои деньги.
- А что делало в это время правительство Армении?
- Правительство пыталось делать вид, что все нормально. Что все есть, ничего не нужно. Нам неофициально советовали прекратить эти сборы. Но интересно, что полицейские, которые стояли рядом с большими пунктами сбора помощи на улице, людей не трогали, не прогоняли. Потому что родственники в Карабахе у всех есть. Прекратить эту народную инициативу было невозможно, и никто этого не собирался делать.
- Какую помощь вы отправляли и куда?
- Мы придумали специальное печенье, которое не ломается и долго хранится. Начали его печь. На каждой буквально улице Еревана в трех местах были установлены специальные коробки, волонтеры собирали в них вещи и продукты. Мы относили туда это печенье. А нам говорили, что еще нужно. Например, сигареты ребятам, которые на фронте. Или: «У нас тушенки не хватает». Бежишь, покупаешь. А деньги-то мы не печатаем. Мы обычные люди, простые.
Я обращалась к своим знакомым армянам в Москве, друзьям по Фейсбуку. Говорила: «Если бы вы отправили то-то и то-то, было бы очень здорово». Мне начинали разные люди писать: «Зачем все это, ведь Всеармянский фонд собрал на помощь Карабаху 170 миллионов долларов». На что я отвечала: «Я очень рада, что Всеармянский фонд собрал 170 миллионов долларов, но мы их здесь не видим». Я даже руководителю этого фонда писала. Обычно было так: какой-то пункт собирает помощь именно для беженцев, какой-то - для военных. Я несколько раз привозила в такое место коробки с печеньем, у меня их военные забирали и говорили: «Не переживайте, все это завтра же будет в Арцахе». Мы писали на этих коробках всякие добрые и теплые слова.
- Куда же делись собранные фондом деньги?
- Я не знаю. Я во Всеармянском фонде не состою. Я всем говорила: «Не надо никуда отправлять деньги, хотите помочь – лучше купите банку тушенки». Но бывает, что человек работает весь день, и ему легче денег отправить, чем, как я, заниматься сбором и отправкой помощи. Люди просто давали деньги и теперь понимают, что они пропали. По этим деньгам нет никакой информации. Мы никого не обвиняем, мы ничего не знаем, мы знаем просто, что этих денег нет.
- То есть помощи вообще ни от кого не было, все сами-сами?
- Все, что здесь делалось и делается, делается силами простых, обычных людей. Которые просто вынимают свое мясо из своего холодильника, варят суп и относят тем, кому это нужно.
Моя дочь и моя родственница на одной базе десять дней собирали пайки для армии и для беженцев в качестве волонтеров. Лично я и мои знакомые никакой помощи ни от каких фондов, и вообще ни от кого не получали. Я прошу это зафиксировать «для протокола». Все, что мы делали, мы делали своими силами и на свои деньги. Сократив ради этого свои собственные расходы. Потому что мы знаем, что есть люди, которые остались без крова, и есть молодые мальчики, которые под пулями защищают там нашу жизнь и которых мы тут хоронили пачками. Я ходила на все панихиды.
Как-то я гуляла в парке с собаками, ко мне подходят люди и рассказывают: «Мы прилетели из Лос-Анджелеса и привезли самолет с помощью, которую собрали в Америке. В следующий раз прилетим через неделю». Я им говорю: «Мы не можем купить бронежилеты. Если сможете, привезите». Они сказали: «Хорошо, мы передадим». Уже не секрет, что на фронте не хватало касок, бронежилетов. Одноклассники моих детей, которые уехали в Америку, собирали там коробки медикаментов и посылали сюда.
- Правительство что-то делало все же для беженцев?
- Я с правительством не вступаю ни в какие разговоры, потому что мне просто некогда. Я не знаю, что делает правительство, честно. Слышала, что какую-то помощь людям дают: на одного человека - пачка макарон и банка тушенки. Все. А нужны средства гигиены, одежда.
Ведь люди остались без ничего. Они подхватили детей, схватили документы и побежали, потому что на них летели эти чертовы дроны. У многих там мужья остались. Еще даже не все наши знакомые оттуда вернулись. Я периодически обзваниваю своих знакомых, которые туда ушли, но пока многие телефоны недоступны. А те, кто вернулся, приехали постаревшими на несколько лет. У меня есть знакомый, который просто возил в Карабах журналистов. У него тоже шок, как у нас у всех. Он возил, не правительство возило. И мы знаем точно, что наша помощь лишней не была. Когда людям не надо, они не придут и не заберут эти вещи. Они же приходят и забирают.
- Где беженцы расселялись?
- У таких, как я, обычных людей. В первую очередь селятся у родственников. У нас есть знакомые, к которым родственники приехали из Мартакерта. Они просто у них дома, там человек 10. Вот у моей соседки на даче живут беженцы. Она периодически в фейсбуке пишет: надо то, надо се. Кто может, тот приносит. Кто-то незнакомых людей поселяет у себя дома. Если бы правительство этим занималось, они бы разве это делали?
- Много ли сейчас беженцев?
- Только по моим знакомым живет человек 200. У меня есть знакомая, которая организовала помощь в первые же дни. К ней ежедневно приходит по 100 человек. Это не одни и те же люди. Мы проходили в Красном кресте курс первой медицинской помощи. Когда мы туда пришли, то еле протиснулись внутрь через толпу людей из Карабаха, которые забирали сумки с продуктами, вещами, медикаментами.
- Я слышала, что хозяева гостиниц селят беженцев у себя. Это так?
- Были гостиницы, по которым беженцев расселяли. Но они их постоянно держать не могут. Эти люди уже все расселились по частному сектору, не за деньги, их просто взяли к себе. Потому что отели дали им понять, что пора съезжать. Кто-то из богатых людей был готов оплачивать беженцам съемные квартиры. Но не все хозяева квартир хотят их беженцам сдавать. Говорят: «Вы потом платить не будете, а выгнать мы вас не сможем». Их трудно осуждать: люди на эти деньги от сдачи квартиры живут. Они боятся, что им не заплатят, и им нечем будет топить дом, дети замерзнут и останутся голодными. У нас так: не заплатил 20-го числа – и сразу все коммуникации отключили.
- Живете по европейским нормам?
- Абсолютно. Нормы европейские, только зарплаты не европейские. Поэтому люди крутятся, как могут. У моей соседки живет на даче 20 человек. Там и маленькие дети, и женщины, и старики. Сданы пять районов, куда им идти? Они все сейчас едут сюда. Потеряли свои дома. У кого-то были пасеки, у кого-то стада, хозяйство. Арцах – это богатый сельскохозяйственный регион. Люди там испокон веков сидели на своей земле. У них там осталось все.
- Кто-то уже возвращается обратно?
- Пока только едут сюда. Есть же люди, которым просто некуда возвращаться: их районы отдали Азербайджану. Наоборот, те, которые там еще оставались, сейчас прибывают в Армению.
- В последние дни кто-то приехал?
- Постоянно приезжают. Но есть армяне, которые там в ужасном положении, а выехать они не могут. И их пока не эвакуируют. Я знаю человека, который вывозил оттуда людей по своей инициативе. Он житель Еревана, опытный путешественник.
- Вы сейчас продолжаете помогать беженцам?
- В моем холодильнике сейчас стоит моя еда, а отдельно стоят банки с маслом, которое я специально перетопила, чтобы оно занимало меньше места. Это масло пойдет на выпечку для беженцев. Моя семья готовит пирожки, печенье и всякие кондитерские изделия. Несколько раз мы участвовали в благотворительных распродажах, деньги от которых шли на помощь конкретным семьям.
Читайте также: "Экс-глава района рассказал, как жители покидали карабахский Лачин: дважды переселенцы"