«Мы также решили, что в течение недели государственные службы посетят 51 ассоциативную структуру, — сообщил министр. — Некоторые из них... будут распущены». Хорошая мысль! Жаль, что она не пришла в голову французским чиновникам чуть раньше. Возможно, если бы события поменялись местами, то осталось бы только одно — жесткие превентивные меры властей. А никакого теракта не было вовсе.
Увы, машины времени нет в распоряжении ни французских, ни каких-либо других властей. Но если бы все-таки была, то для надежности следовало «отмотать» 12 лет назад. Когда семья Анзоровых прибыла — практически в полном составе, включая даже дедушку, — на французскую землю и запросила политического убежища. В убежище им, правда, отказали, но вид на жительство в итоге предоставили.
Этот факт вызывает вопросы ко всем участникам событий. Во-первых — к самим беженцам. «Макрон, правитель неверных, я казнил одного из твоих адских псов, посмевшего унизить Мухаммеда», — гласит последнее сообщение террориста в Twitter. Что говорит о том, что претензии у юноши были не только к Самуэлю Пати, продемонстрировавшему ученикам карикатурные изображения пророка (урок был посвящен свободе слова).
Претензии были ко всей Франции, стране «неверных». И даже шире — ко всем «неверным». Такие взгляды в таком возрасте редко возникают сами по себе. К гадалке не ходи: похожие чувства к «растленной» и «враждебной мусульманам» цивилизации питает вся взрастившая Абдулака среда — семья, диаспора, мусульманско-иммигрантское окружение.
Вопрос к этим месье простой: какого, скажем мягко, рожна вы стремитесь туда, где, по вашей же версии, на каждом шагу оскорбляют ваши тонкие религиозные чувства?! Есть куча стран, где к этим чувствам отнесутся с куда большим почтением. Есть даже страны, в которых само существование «неверных» считается оскорблением «чувств верующих». Вы ошиблись континентом, любезные. Вам сюда: чемодан — вокзал — Ближний Восток, Средней Восток, Северная Африка.
Правда, с пособиями для беженцев там, конечно, плоховато. Можно даже сказать: совсем никак с пособиями. Но ведь истинных верующих не остановит перспектива трудностей и лишений, не правда ли?
Ну а если все же остановит, если религиозному комфорту они предпочтут комфорт бытовой, отсутствию перманентного оскорбления религиозных чувств — сытную пайку, предоставляемую «оскорбителями», то никакие они, выходит, не правоверные. И бояться обидеть чувства таких беженцев не стоит. Ибо не чувства это вовсе, а оборзевание потерявшего всякие края гостя. Не нравится? Вот Бог, а вот порог.
И в связи с этим возникает вопрос к принимающей стороне. Вопрос, признаем, не новый и совсем уже простой: доколе? Толерантность, которая является одним из столпов современной европейской цивилизации и которая ярче всего проявляется в миграционной политике, — вещь хорошая. Но очевидно же, что толерантным должно быть лишь с теми, кто сам готов быть толерантным. Толерантность по отношению к тому, кто считает, что у тебя один выбор, стать «правильным» или умереть, — уже не толерантность, а самоубийство.
Причем самые верные слова в гипотетической прощальной записке старушки Европы были бы такие: «В моей смерти прошу никого не винить». Ибо горе тут исключительно от ума.
Поведение сердобольной старушки заставляет вспомнить историю, рассказанную Йозефом Швейком судьям пражского областного уголовного суда: «Вот однажды был такой случай: один человек нашел ночью полузамерзшего бешеного пса, взял его с собою домой и сунул к жене в постель. Пес отогрелся, пришел в себя и перекусал всю семью, а самого маленького в колыбели разорвал и сожрал». Любые аналогии следует, разумеется, считать случайными.
Есть, впрочем, пара вопросов и к российским государству и обществу. Их восприятие недавнего парижского теракта тоже требует некоторого уточнения.
«Конечно, реакция мусульман, если она сопровождается убийством, неадекватна, — заявил РИА «Новости» первый заместитель председателя Духовного управления мусульман РФ Дамир Мухетдинов. — Хотя мы четко отдаем себе отчет, что люди, которые совершают подобные провокации, должны понимать, что они не просто оскорбляют чувства верующих людей, а действительно ставят под большую угрозу и свою безопасность».
Похожим, хотя несколько более политкорректным образом высказался на этот счет и глава Чечни: «Выступая категорически против терроризма в любых проявлениях, я призываю не провоцировать верующих, не задевать их религиозные чувства».
Мысль, возможно, здравая. Но как совместить ее с многочисленными уголовными делами, возбужденными российскими правоохранителями по фактам «публичного оправдания терроризма»?