«Саша, будешь уходить, забери с собой мусор»
Белорусы отличаются от россиян. Они другие. В большинстве своем — деликатные, домовитые, в чем-то мечтатели, наивные и даже не светлые, а какие-то просветленные. «Ага, расслабленные, пока их не коснулись рыночные отношения, безработица, разорение, нищета», — съязвил коллега из провластных российских СМИ. И добавил: «Когда их станут оценивать лишь с точки зрения толщины кошелька, вспомнят они своего Батьку, госпредприятия и социалку».
Мы видели, как белорусы шли нескончаемым потоком к площадям. Люди в национальной одежде, с жалейками и цимбалами, многие были завернуты в бело-красные флаги. Мы пытались узнать, откуда взялась оппозиционная символика в таком количестве в стране, где КГБ тотально контролирует все типографии и компании. «Миссия выполнима», — отвечали протестанты и кивали на магазины тканей. Оказывается, большинство белорусов сами шили БЧБ-флаги (бел-чырвона-белы сьцяги) из подкладочного материала протестных цветов. В дни массовых шествий Минск становился бело-красным.
В толпе шныряли странные люди, которые раздавали желающим маленькие БЧБ-флажки. Мы хотели взять один. Продавец тут же показал написанную на ладони сумму: 10 рублей (300 российских рублей). В то время как в некоторых магазинах, из-под полы, можно было приобрести за гораздо меньшую сумму.
«У нас — полицейское государство, мы 26 лет живем «под игом», и такие акции для белорусов — настоящий прорыв», — признавалась преподаватель музыкальной школы Елена.
Активисты выстраивались в цепи покаяния, женщины выходили в белых нарядах с цветами, автомобилисты стояли в пробках солидарности — останавливались на оживленной трассе и сигналили. Все это напоминало детский праздник непослушания. Но для белорусов это действие сравнимо с подвигом. Как, например, для девушки, которая, раскачиваясь на тонких ногах-колосках, пела на площадке перед входом в метро ставшую гимном протестов цоевскую «Перемен…».
Выйти с плакатами на площадь — тоже подвиг для белорусов, на который до сих пор решаются не все. В написании лозунгов креативность белорусов зашкаливала: «Саша, sorry, ты не наша love story», «Саша, будешь уходить, забери с собой мусор», «Саша, будь мужиком, уступи даме место», «Саша, не оттягивай свой конец», «Ты — Титаник, мы — твой айсберг», «Сначала уберем тебя, потом картошку». Заметили и миролюбиво-ироничные плакаты, обращение к ОМОНу: «Не бейте мужчин, я еще не замужем», «Переплавим резиновые дубинки на презервативы».
«Европе мы нужны, как лисе стоп-сигнал»
Мы говорили со многими, кто вышел на акции протеста. Это были люди разного возраста, разных профессий, разного исповедания. И почти все твердили: «Мы не хотим революции, нам не нужен Майдан».
На вопрос «Почему против Лукашенко?» получали разные ответы: «Надоел за 26 лет. Погряз в коррупции». «Страна в долгах, работаю на двух работах, а еле свожу концы с концами». «Против Батьки, потому что не овца. Хватит стоять в стойле с опущенной головой. Прогнившая стабильность хуже неизвестного будущего». «Не могу простить, что он разделил страну на два лагеря: силовиков и народ».
Мы спрашивали, какой митингующие видят страну без Лукашенко? «Надо реформировать экономику и переориентировать ее на Европу», — поделился с нами технолог Анатолий. «Нужно акционировать предприятия, привлечь иностранных инвесторов, чтобы провести модернизацию», — считал инженер Валентин. Правда, другой наш собеседник резонно заметил: «Европе мы нужны, как лисе стоп-сигнал».
Мы замечали, как корреспонденты «Радио Свобода» задавали митингующим вопросы исключительно на белорусском языке. Им все отвечали на русском. За все время, что мы работали в Белоруссии, не заметили ни одного антироссийского плаката, не слышали ни одного антироссийского лозунга. Но в то же время противники Лукашенко оговаривались: «Если Россия введет войска, настроения белорусов поменяются». Наши собеседники выражали опасения, что Россия может поглотить Беларусь. «Нам нельзя пускать в страну российский капитал, который может принять рейдерские формы, — объяснял архитектор Андрей. — Ваши олигархи просто скупят все наши значимые экономические активы. Мы потеряем страну».
Журналистам работать в Белоруссии нелегко. Мы редко доставали диктофон, практически не делали открыто пометки в блокноте. Если люди замечали, что мы фиксируем сказанное, тут же замыкались. Мы в свою очередь понимали, что в толпе работают «тихари» из КГБ, тоже старались не светиться. Аккредитации у нас не было, получить ее практически нереально. А быть выдворенными из страны раньше времени в наши планы не входило.
«Не отец, не отчим, а Батька»
В маршрутке по дороге из Минска в Брестскую область обратили внимание на девушку, которая украдкой вытирала слезы. К лямке на ее сумочке были привязаны бело-красные ленточки. Накануне завершился масштабный марш оппозиции. Но было ясно, что в стране все осталось по-старому. В первые дни после выборов вакуумом власти никто не воспользовался. У оппозиции не нашлось сильных лидеров, как и программы. Система пошатнулась, но вновь вошла в равновесие.
Помнили мы и агронома Наталью Андреевну, у которой при разговоре с нами глаза тоже были на мокром месте. Но уже по другой причине.
— Как увидели выступления майданутых, думали, что все, потеряем страну, — делилась женщина. — Мы сколько строили это государство, для детей, для внуков. А у этих оппортунистов сейчас одно желание — сломать все во имя светлого завтра. А если там одна тьма? Что их этот Координационный совет? Выставочный орган. Ну уберут они Батьку. Подоспеет Польша, чтобы оторвать Беларусь от России. Страну присвоит ЕС, объявят приватизацию, растащат все на куски. Те, кто затеял госпереворот, останутся в выигрыше, а весь народ проиграет.
Как мы выяснили, у Лукашенко достаточно сильные позиции в регионах. «Ни отец, ни отчим, а Батька» — было начертано на одном из плакатов, который держал в руках мужчина средних лет. Разговорились с ним.
— Вот чего людям не хватает? В стране стабильность, спокойно, у нас качественные продукты, без всяких добавок, все по ГОСТу. Дешевый транспорт и ЖКХ. Хорошие дороги. В городах и селах чистота. Нет разницы между бедными и богатыми, — загибал пальцы на руках механик Георгий Иванович. — Александр Григорьевич искренне печется, заботится о своем народе. За всех нас кланяется в пояс России, как стране-то без своих нефти и газа прожить? А он управляется, договаривается.
В Мозыре от воспитательницы детского сада услышали: «За Александром Лукашенко мы как за каменной стеной. У него — сила, власть. Он хозяин. А что у оппозиции, кроме атмосферы на улицах? Активное меньшинство пытается запугать нас, разумное большинство. Это наша страна, мы ее никому не отдадим». Вот и водитель, который подвозил нас до съемной квартиры, выдал на прощание: «Лукашенко — наш президент, это наш выбор. No pasaran, как говорил Че Гевара, вредители страны не пройдут».
«Начальник сказал, что дерево синее, значит — синее»
Хотим вспомнить еще несколько рассказов, услышанных в командировке.
Рассказ 1. Дмитрий — бывший сотрудник одного крупного завода. По специальности строитель. Недавно уволился. Спрашиваем причину.
— Мне платили 150 долларов в месяц. За эти деньги пахал с утра до ночи. Прихожу недавно к начальнику, интересуюсь, почему зарплату неделю задерживают. Жалуюсь — мне кредит платить, детей в школу собирать. Он мне спокойно: «Так надо было откладывать заначку, чтобы не возникало проблем». Я ему: «Если бы у меня была такая зарплата, как у вас, я бы откладывал». На том и разошлись. Через несколько дней пришла зарплата на 50 процентов меньше. Я снова к руководству: «В чем дело?» Выяснилось, оштрафовали меня за то, что посмел спорить с начальством. В Белоруссии лишают премии, урезают зарплаты не только за явные косяки, но и за несогласие со страшим. Если руководство сказало, что дерево синее, значит, оно синее. Спор не уместен».
Рассказ 2. В один из дней мы пошли к Купаловскому театру, откуда ушла практически вся труппа. Двери на замке, на резиновом коврике перед входом — траурные цветы. От здания быстрым шагом уходил мужчина. Мы догнали его. Случайным прохожим оказался известный в Минске политолог Вадим Можейка, которому посчастливилось на выборах наблюдать за процессом голосования.
— Я один из немногих оппозиционеров, кому посчастливилось присутствовать на избирательных участках. Меня даже допустили наблюдать за подсчетом голосов не как наблюдателя, а как доверенное лицо, — начал Можейка. — Вероятно, поэтому явка на досрочном голосовании на участке, где я был, оказалась в 2–3 раза меньше, чем по стране. Смухлевать комиссии не удалось. В целом по стране явка на досрочном голосовании составила 40 процентов, у нас меньше 18.
Рассказ 3. Дело было на площади Независимости, где в будний день неожиданно собрался народ. Люди охотно шли на контакт. С одним мужчиной разговорились про заработки.
— У нас только айтишники хорошо получают — от 1200 долларов. Директор IT-компании может и 5000 долларов получать. Но вся страна там работать не может, количество мест ограничено. Я сам получаю 2000 долларов. Когда-то заработал, вложил деньги в банк под проценты, на то и живу. Сейчас всех заманивают на заводы и фабрики работать. Никто не идет, зарплаты там мизерные. Моя тетка работает на птицефабрике. Само по себе предприятие богатое, только людям платят гроши. Родственница получает в среднем 250 долларов в теплое время года, а зимой 180 долларов. Работает в полях, труд тяжелый. Она голосовала за Лукашенко. Но она сидит в деревне, Интернета у нее нет, альтернативных кандидатов в президенты она не знала.
Рассказ 4. Трогательная сцена произошла в гомельском такси. Нашему водителю 65 лет. Он голосовал за Тихановскую. Таксисты, которые за Лукашенко, отказывались нас подвозить. Тот мужчина настойчиво убеждал нас, что вся страна за оппозицию. Пришлось огорчить его. Мы рассказали, что почти вся Гомельская область на стороне действующей власти. Вспомнили, что соседи в доме Тихановской отдали голоса за Лукашенко, как и ее школьные учителя и преподаватели педагогического вуза, где она училась. Таксист замолчал. Минут через десять: «Расстроили вы меня. Я наивно верил, что нас большинство». И больше до конца поездки ничего не сказал.
А еще в Белоруссии не любят разговоры про чистые улицы и качественные продукты. «Умоляем, не говорите, что у нас ровные дороги, чистые улицы и хорошие продукты, устали от таких комплиментов, — предупреждали сходу многие. — Будто ничего другого в нашей стране нет? Хотя гордиться и правда особо нечем».
Но от фактов никуда не денешься. В Белоруссии нет мусора, нет автомобильных пробок, и кажется, что нет коронавируса. За все время нашего пребывания в стране о пандемии не вспоминал никто. Тому есть логическое объяснение. «Наш народ за границу не выезжает, сюда тоже туристы особо не наведываются, варимся в собственном соку, вирус приносить некому, — пояснила минчанка. — Вот моя дочь заболела, мы даже тест делать не стали. Зачем? Дома полечимся».
Чем еще поразила Белоруссия, так это ценами. Например, проезд в метро 20 российских рублей, услуги ЖКХ за трехкомнатную квартиру в Минске — 2000 российских рублей. Платные парковки — от 30 российских рублей в час.
Цены в магазинах гуманные по сравнению с московскими. Например, за коньячную сырокопченую колбасу из куриного мяса и 500 граммов вареной мы заплатили порядка 7 белорусских рублей (210 российских). А вот в ресторанах ценник московский, потому белорусы выбираются в кафе только по большим праздникам.
Большинство жителей Беларуси не путешествуют, потому что не могут себе позволить выбраться за границу. Старшее поколение и вовсе никогда не выезжало за пределы республики. Отпуск те, кому за пятьдесят, проводят на грядках, ходят на рыбалку или в лес. Электорат Лукашенко не в курсе, как живут их ровесники на Западе, вся их жизнь прошла в работе. Потому сейчас одним из самых популярных оппозиционных лозунгов в соцсети стала фотография пожилых людей, сделанная на провластном митинге. Внизу надпись: «Сами не жили и вам не дадим».
* * *
Никто не может сейчас точно сказать, что будет с протестным движением в Белоруссии. Одни наши собеседники были уверены, что акции протеста и уличные шествия постепенно затухнут. «Тихари» вычислят по видеозаписям, отловят и упрячут за решетку самых активных участников протеста. Остальные «спрячутся под веники» или уедут из страны.
Другие уверены, что белорусы почувствовали себя единой нацией, и народу на улицах будет только прибавляться. Эта тактика дает свои плоды. Лукашенко нервничает, делает ошибки, а это только на руку оппозиции.
Ясно одно, что после такой встряски в Белоруссии уже не будет единомыслия. И Лукашенко придется с этим считаться.