Действительно, 15 января 2020 года была подписана «первая фаза» торгового соглашения, весьма выгодная американской стороне. Правда, в Гонконге лидеры демонстрантов не только вели колонны людей под американскими флагами, но даже ездили в Вашингтон, где в кабинетах Госдепа и Конгресса обсуждали планы отсоединения от Китая. 17 ноября 2019-го президент Трамп подписал закон о защите демократии и гражданских прав в Гонконге, аналог антироссийского «закона Магнитского». Открытая поддержка США и Англии способствовала победе на муниципальных выборах оппозиционеров. Почти одновременно при поддержке США на Тайване избиратели поддержали политиков, ведущих дело к окончательному отделению от Китая. Расширились поставки американского оружия, участились скоординированные военные учения американского 7-го флота и тайваньских ВМС и ВВС.
Однако все эти, мягко говоря, недружественные действия были перекрыты словами и делами Трампа после возникновения в Ухане эпидемии коронавируса. Вместо того чтобы изучить позитивный опыт Китая по изоляции очагов инфекции и принять участие в международных усилиях, он объявил Поднебесной личную вендетту. На Китай обрушились обвинения чуть ли не в организации пандемии, прозвучали требования компенсаций. Белый дом стал рвать одну за другой нити экономических, научных, гуманитарных связей, из которых за годы направленного против СССР «антигегемонистского взаимодействия» была соткана ткань двусторонних отношений.
Интенсивность этих действий развеяла последние сомнения в глубине антикитайских инстинктов президента Трампа и вашингтонского истеблишмента. В Пекине пришли к консенсусу — речь идет не просто о «торговых трениях», а о полномасштабной холодной войне против китайской цивилизации. Следствиями этого вывода стали резкие выступления сотрудников МИД КНР и национальной печати, демонстрации военной мощи. Но самые рельефные решения были оглашены в конце июня в ходе сессии ВСНП (парламента).
Эти решения в области экономики являются началом подготовки к затяжному конфликту. Именно так были восприняты экспертами отказ от традиционных плановых рубежей роста ВВП, акцент на обслуживание потребностей внутреннего рынка, на экономию государственных расходов даже в преодолении последствий эпидемии, на наращивание инфраструктурного строительства. Неожиданное решение принять закон о национальной безопасности для Гонконга означал вызов Вашингтону, который обозначил неприкосновенность тамошних бузотеров в качестве «красной линии», приняв свой закон о защите демократии и гражданских прав.
Все точки над «i» в оценке состояния и перспектив отношений с Америкой расставил главнокомандующий, генеральный секретарь компартии и председатель КНР Си Цзиньпин. Обращаясь 26 июня к военнослужащим — участникам сессии ВСНП, он отдал такие приказы: «Осознанно готовиться к худшему случаю. Наращивать военное обучение и боевую подготовку. Своевременно и эффективно справляться со всеми видами сложных ситуаций. Решительно защищать суверенитет, безопасность и интересы развития государства».
«Новая нормальность» в отношениях Пекина и Вашингтона не могла не повлиять на Москву. Еще после прошлогодней встречи Путина и Си Цзиньпина Россия сделала несколько красноречивых жестов. Китаю после непростых размышлений была передана технология системы раннего предупреждения о ракетном нападении (СПРН). Наши и китайские стратегические бомбардировщики вместе совершили полет в направлении американских баз в Южной Корее и Японии. Но теперь, год спустя, в условиях быстро растущих угроз безопасности обеих стран речь может идти о дальнейшем сближении. Россию и Китай не зря уравняли и назвали «стратегическими соперниками» в «Концепции национальной безопасности США» 2017 года.
Каковы будут параметры нового витка «новой эпохи стратегического партнерства» Москвы и Пекина? Об этом пока можно только гадать. Регулярные встречи Путина и Си Цзиньпина приостановлены из-за пандемии, они обмениваются закрытыми посланиями и открытыми телефонными звонками. Во внешнеполитических ведомствах и президентских канцеляриях в Москве и Пекине сейчас энергично идет подготовка документов к очной встрече, возможной в начале сентября на торжествах в связи с 75-й годовщиной общей победы над Японией и завершения Второй мировой войны. Хочется надеяться, что итоги встреч двух лидеров, имеющих мандаты на долгое правление, будут адекватны долгосрочным вызовам их державам.
Сейчас просматриваются два сценария развития отношений: инерционный и прорывной. Первый предусматривает неспешное наращивание взаимодействия в торговле, научно-техническом сотрудничестве, военно-политических связях. Второй, с учетом новых условий, сразу поднимает все ключевые области стратегического партнерства на более высокую орбиту. Прежде всего это относится к торгово-инвестиционному взаимодействию, сильно отстающему от военно-технического.
В условиях санкций против двух стран и неизбежного после преодоления пандемии COVID-19 ускорения распада мирового рынка на макрорегионы целесообразно поставить вопрос о создании экономического макрорегиона Китай–Россия или Китай–ЕАЭС. На этом пути существуют препятствия — как объективные, так и субъективные. К первым относится, например, сохраняющаяся нестыковка платежных систем.
Вторым видом препятствий является остаточное взаимное недоверие политических и деловых элит обеих стран, все еще частично ориентирующихся на «вашингтонский консенсус». Сказываются и настроения простых людей. В России остаются подозрения в желании Поднебесной «отобрать Сибирь и Дальний Восток». В Китае не без участия региональных властей поддерживается исторически ошибочная версия присоединения Сибири и Дальнего Востока к Российской империи. Проявлением подобных настроений стал недавний шум в китайских социальных сетях в связи со 160-летием создания Владивостока. В многочисленных постах сделавший это возможным Пекинский договор 1860 года называли «неравноправным», а российский город-порт именовали Хайшэньвэй. Эта история быстро вышла за пределы китайского информационного пространства.
В таких условиях говорить об отсутствии исторических проблем — значит прятать голову в песок. Пора развернуть в СМИ обеих стран информационную кампанию о нерушимости сложившихся границ, объяснить ненасильственный, объективный характер территориального размежевания двух стран, никогда не воевавших друг с другом. Помочь исцелению «коллективного бессознательного» двух наций мог бы новый базовый договор.
Действующий Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой был подписан 16 июля 2001 года сроком на 20 лет. Предусмотрено продление его действия, но истечение в будущем году основного срока дает возможность уже сейчас подумать о новом документе. Он должен окончательно подтвердить нерушимость государственной границы на всем ее протяжении — с учетом подписанного в 2004 году Соглашения о прохождении границы на последнем несогласованном участке, который навсегда устранил бы фантомные боли.
Кроме того, новый договор, даже без заключения формального военного союза, способен поднять уровень взаимодействия в сфере противодействия новым вызовам, включая, например, гарантированный совместный ответ за ядерное нападение на любую из сторон. Китайские и российские вооруженные силы смогут достичь небывалого уровня координации усилий по обеспечению безопасности как на Земле, так и в Мировом океане, в космосе и киберпространстве. Москва и Пекин могут стать гарантами глобальной стабильности.
Нашим руководителям в драматично изменившихся обстоятельствах стоит как можно скорее провести новый анализ всего комплекса глобальных и двусторонних отношений для координации долгосрочных планов. Поставить неизбежный ход истории на службу национальным интересам — вот насущная задача для президентов, для всех думающих людей.