Фургал пришёл к нам на беседу бодрым шагом. В спортивном костюме (тюремную робу носил первые два дня). Поскольку сотрудники «Лефортово» не любят прелюдий, начинаю беседу с главного:
- Нам из-за карантина запрещают проверять камеры, так что мы не можем посмотреть, какая у вас там обстановка. Опишите свои условия. Есть ли все необходимое в камере?
- Сижу один. Камера самая обычная. Есть холодильник. Есть телевизор, но он не работает, потому что нет антенны.
- Во всех карантинный камерах нет антенн. Может, чтобы новые заключенные какое-то время не получали совсем никакой информации (поскольку тут сидят известные персоны, об их делах рассказывают по ТВ и в газетах).
- И я так подумал. Вот газеты мне принесли, но старые – аж за 9 число. Я на тот момент еще на воле был. Так что про себя там ничего не нашел. Ощущение, что я оторван от реальности. Сейчас обо мне говорят? Ругают? Забыли?
- Точно не забыли. Но я вот про радио забыла спросить – оно ведь по правилам внутреннего распорядка СИЗО обязательно должно быть в каждой камере. И не просто быть, а работать.
- Оно и работает. Только тут какой-то канал – с утра до вечера крутят детскую передачу, где всякие вопросы в стиле «Хочу все знать». Белиберда всякая. Сегодня краем уха про вакцину от коронавируса услышал по радио.
- Не боитесь заразиться?
- Нет, я вообще ничего не боюсь. До задержания каждую неделю проверялся, сдавал тесты. Я ведь имел контакты по долгу службы с очень большим количеством людей. Но не заразился. А вот родной брат (я самый младший, а он – старший) умер от коронавируса… подключили к аппарату ИВЛ, но не помогло. Делали после смерти вскрытие, диагноз подтверждён на 100 процентов.
- Что у вас с руками? Они все в красных пятнах.
- Аллергия, проявилась на второй день в «Лефортово». Я же сам врач по образованию, так что полагаю, что это крапивница. Думаю, это на латекс, на перчатки, которые в суде надевал. Но если аллерген другой, то есть большой риск, что аллергия разовьется в анафилактический шок. Мне давали тут два дня таблетки и мазь. Сегодня почему-то не принесли.
Члены ОНК попросили сотрудников связаться с медиками, чтобы те выдали все препараты.
- Может, на еду? Как она вам тут, кстати?
- Еда как еда. Скажу так – в жизни надо все попробовать. Но долго на ней протянуть сложно, как медик говорю. С точки зрения насыщенности витаминами и аминокислотами она бедная. Но зато калорийная.
Надеюсь, будут передачки.
- Неужели до сих пор не было?
- Да, ни писем, ни телеграмм, ни посылок, ни передач (теплая одежда – это вот только кофточка, что на мне), ни денег на лицевом счету. И это странно. Не думаю, что обо мне все забыли. На суде адвокат сказал, что СИЗО не принимает передачки из-за коронавируса, но вроде родные были тут, узнавали сами. Не очень понимаю ситуацию.
- На прогулки выводят?
- Да, с этим все нормально. Жалко, что тут спортзала нет. Но я и в камере (она же три на четыре?) делаю зарядку. Как в песне.
- Высоцкого? Надо только перефразировать «если вы в своей квартире, лягте на пол три-четыре» на «если вы в камере 3 на 4, лягте на пол три-четыре». Хорошо, что вы не потеряли чувство юмора.
- И не собираюсь. Коллектив сотрудников тут хороший. Дружный, я бы сказал. Все цивильно. На «вы» обращаются.
- Книги принесли?
- Принесли «Атлант расправил плечи».
- О! Они ее всем новеньким, похоже, предлагают.
- Этого я уже не знаю. Но я отказался от такой книги. Попросил фэнтези легкое, чтобы отвлечься. А вообще я люблю читать серьёзную историческую литературу приближенную к реальности. Такие книги, как «Амур-батюшка» (роман Николая Задорнова о тяжёлой жизни крестьян в 60-е годы прошлого века» - прим.автора).
- Вам могут родные книги заказать в книжном магазине и тут их примут.
- Спасибо за разъяснения! Сын знает мои предпочтения, может, закажет. А вообще я сейчас в основном отсыпаюсь за все последнее дни. Много ведь событий было.
- Психолог вам, как я понимаю, не нужен. К тому же, его все равно сейчас нет в штате.
- А какой смысл в нем? Если просто время провести. А так я по диплому невролог, разбираюсь в высшей нервной деятельности. Могу сам поработать тут психологом, раз нет специалиста.
- Снова юморите?
- Я не вижу оснований для грусти.
«На вас оказывали давление в местах принудительного содержания с целью вашей отставки с поста губернатора? – спросил другой член ОНК. Сотрудники прервали, сказали, что вопрос не относится к условиям содержания. Но губернатор успел ответить:
- Нет, здесь не оказывали. В другом месте требовали этого, да.
«В тюрьме как в тюрьме» - сказал нам напоследок губернатор, и поблагодарил за то, что мы проверяем условия содержания заключенных. Сам он раньше тоже контролировал состояние «мест не столь отдалённых», но в качестве главы региона. При нем построили самую молодую колонию для пожизненно осуждённых «Снежинка», где я недавно побывала. В любом случае при самом плохом раскладе ПЖ Фургалу не грозит: как объясняют юристы, из-за сроков давности не могут дать по высшему пределу.
***
Странности с заключенным Николаем Мистрюковым стали происходить незадолго до ареста Сергея Фургала. Они приятели, вместе начинали как предприниматели, потом вместе стали делать политическую карьеру. Его посадили еще в ноябре прошлого года по все тому же обвинению. Но губернатора не трогали, поскольку, видимо, не хватало прямых показаний на него. И вот Мистрюков их дал… Перед этим он писала ему странные письма, просил адвоката, а потом отказывался от защиты (и так много раз). Жена умоляла членов ОНК проверить – жив ли вообще. Он, по словам сотрудников ФСИН, отказался два раза выйти из камеры, даже чтобы просто показаться на глаза. На этот раз все произошло ровно также.
- Он не хочет, мы не можем тащить его силой, -заявил сотрудник. - Общение с членами ОНК - право, а не обязанность.
- Запищите это на видео и покажите нам, - попросила я. - Мы должны убедиться, что это он и что он живой и здоровый, без травм и ранений. На днях писали, что его вывозили в целях безопасности на конспиративную квартиру.
- Где же может быть более безопасно, чем у нас? Его вывозили, но только в больницу. Это дважды было. А видео показать прямо сейчас не можем, у нас нет такой технической возможности. Пишите запросы.
…Между тем в СИЗО с плановой проверкой прибыл депутат Госдумы Иван Сухарев (он читал мою статью Мистрюкове). По камерам его не пустили, ссылаясь на карантин, а общаться с заключенными запретили, ссылаясь на то, что в законе это не прописано. Но долгое его общение с руководством возымело эффект: Мистрюкова неожиданно к нам вывели!
- Передумал, решил все-таки поговорить с вами, - пояснили сотрудники.
Я прошу заключенного снять маску. Да, это он. Но как он изменился! Постарел лет на 20. А какие измученные глаза.
- Вы действительно отказывались от общения с ОНК?
- Да, но я не понял, кто вы. Мне не разъяснили. А потом уже пришли и рассказали подробно, чем вы занимаетесь. Если бы знал, то не отказывался бы.
- То есть вам не передавали, что мы пришли по обращению супруги, которая с ума сходит от страха за вас?
- Передайте ей, что все хорошо (сжал губы, глаза заслезились)
- Вас пытали? Били?
- Нет, я не избит. Пытать можно психологически. Стены тут такие… (по соседству, через стенку - СУ ФСБ – прим.автора)
В СИЗО нормально, кормят хорошо. Только не оказывают лечения. У меня диагностирован рак нескольких органов малого таза. Диагноз переподтвержден. Каждый день дорог. Прогнозы не дают.
- Вас вывозили на освидетельствование на наличие заболевание, препятствующего содержанию под стражей (по постановлению Правительства № 3)?
- Да. Три недели назад, и до сих пор не ознакомили с результатом.
Когда вывозили в онкоцентр, там я был в наручниках, наверное, потому было соответствующее отношение.
- Какое?
- Как к подопытному. На мне студентов тренировали. Они все процедуры проводили без обезболивания. Это было невыносимо. (голос дрожит). Спина мокрая была вся (видимо, от крови – прим.автора). Если мне скажут, что нужна срочная операция, я откажусь – не смогу такое перенести больше. Я многое делал для своего края, налоги платил в бюджет большие, но, видимо, заслужил все это.
- Никто не заслуживает мучений. Мы направим жалобу в Минздрав. А в СИЗО дают обезболивающие?
- Нет. Мне и моих лекарств-то не дают. Я ослеп на один глаз, второй тоже начинает терять зрение. Отслоение сетчатки. Нужен курс лечения, препараты дорогостоящие. Но они только дадут наконец разрешение на лекарства, как что-то происходит. А жена живет в Хабаровске, пока она доберется в Москву – рецепт уже не годен по срокам. Так я и не получал вех нужных мне препаратов. Острая боль постоянно присутствует.
- Мы очень вам сочувствуем и напишем обращение в медуправление ФСИН России.
- Спасибо.
- Жена нам говорила про ваше странное поведение. Приводила в пример отказы от адвокатов, которых вы сами же просили.
- Да, я отказывался много раз хотя просил. Это происходило после общения со следователем. Он меня убеждал, что адвокат не нужен. Я не выдержал всего.
Мистрюков, видимо, имел в виду свои показания. Говорить больше с ним мы не стали - заметно было, что еще чуть-чуть и нервы сдадут. И боль видна была по глазам, затуманенным и мокрым. Страшная болезнь нередко съедает заключенных, которые начинают «есть» себя сами своими мыслями и переживаниями. Но тянуть с диагнозом, не лечить должным образом такого арестанта, не давать обезболивающие и на фоне этого давить, чтобы дал показания… По идее все это и есть преступление. Виновен он или нет – решит суд. Но в любом случае разве можно остановить зло злом?
Читайте также: "История одного протеста: почему Москва не может усмирить Хабаровск"