Главный вопрос в том, что считать эффективностью. Можно ее оценивать так — достижение поставленной цели. Но тогда, забудем о тут же приходящем в голову сугубо денежном измерении эффективности труда менеджеров компаний и поднимемся несколькими этажами выше. Никуда не уйти от того, что Сталин действительно эффективнейший руководитель нашей страны, «принявший Россию с сохой, а оставивший с атомной бомбой». Цитата, кстати, приписывается Уинстону Черчиллю, хотя есть те, кто называет ее автором некого Исаака Дойчера. Суть, впрочем, не в цитате, а в факте. Рывок, осуществленный страной под его управлением, огромен. Сталин еще и рекордсмен в скорости реализации поставленной цели.
Однако названные измерения совершенно недостаточны, эффективность — это соотношение цели и средств. И средства — это не «лес рубят — щепки летят», не просто расходный материал. Масштаб широко понимаемых затрат может не только не оправдать, но изменить саму цель до неузнаваемости. Именно это и произошло при Сталине.
Если судить по идеологической карте, составленной «основоположниками», и программе КПСС, которую возглавлял Сталин, мы шли к коммунизму, светлому будущему, к началу «подлинной истории человечества», в которой не будет эксплуатации, а будет свободное и безграничное развитие личности. Но пришли совсем не туда — в страну с миллионами репрессированных и миллионами доносчиков. В несвободную страну, где жизнь человека ничего не стоила. И победа в страшной войне не индульгенция всему, что произошло при Сталине. Дело не в цене победы, она пирровой точно не стала. Сама подмена цели развития страны перечеркивает эффективность рулевого.
Теперь спустимся ниже. Совсем недавно Владимир Потанин, российский олигарх первого разлива, отметился в обзорном материале агентства Bloomberg, посвященном миллиардерам-первопроходцам с востока. Он снова поднял болезненную в России тему связи эффективности управления с приватизацией и залоговыми аукционами 1990 х. С одной стороны, Потанин не мог ее не поднять, раз ему надо было объяснить собственное стремительное миллиардерство. С другой — он неминуемо снова вытащил на свет острую дискуссию о законности приватизации и в особенности залоговых аукционов, которая не утихает в нашей стране до сих пор.
Эффективность управляющих компаний измерить проще, чем руководителей страны. Если взглянуть на верхние строчки списка «Форбс», то сомнениям в эффективности приватизации и залоговых аукционов для новых частных владельцев когда-то крупнейших государственных предприятий места не остается. Но это не вся эффективность, которую следует принимать в расчет.
Владимир Потанин подчеркивает: до того как были проведены залоговые аукционы, рабочие на заводах «не получали зарплату месяцами». Теперь же компании, в том числе и возглавляемые им, предлагают высокий стабильный заработок и соцпакет. Чем не доказательство эффективности новых управляющих? Действительно, это еще один важный показатель эффективности. Но им социальное измерение эффективности приватизации не исчерпывается.
Новые владельцы в очевидном выигрыше, занятые на приватизированных предприятиях стали жить лучше, но как быть с прежним собственником — с государством? Если эффективность оказывается построенной на обмане, она пропадает, преступления измеряются степенью тяжести, а не эффективностью.
Стоит напомнить: чтобы завершить историю приватизации, предлагалось задним числом ввести на эти сделки налог. И предлагалось это не только левыми экономистами: подобную идею в 2012 году, на пороге возвращения в Кремль после медведевского четырехлетия, выдвигал Владимир Путин. Было это сделано неожиданно не только для новых владельцев когда-то государственных активов, но даже для правительства. Путин предложил закрыть «проблемы нечестной, прямо скажем, приватизации, всяких аукционов» неким «разовым взносом». Компенсационный налог предлагали в разные годы и «Яблоко», и Сергей Глазьев, и многие другие. Даже Михаил Ходорковский в ноябре 2008 года из «Матросской Тишины» предлагал легитимизировать приватизацию компенсационным налогом в размере оборота компании в год ее приватизации.
Факт в том, что сами новые владельцы отдают себе отчет в том, что их новая собственность, базирующаяся на залоговых аукционах, не вполне законна. И у этих сделок есть «эхо». Их спорная легитимность — одна из неартикулируемых, но реальных причин недостаточной защиты частной собственности как таковой в российской правоохранительной и судебной практике. Согласие на компенсационный налог обосновывалось предпринимателями как часть своеобразной сделки: они признают и гасят старый долг перед государством, которое в свою очередь не только окончательно закрывает приватизационную страницу, но берет на себя полноценную защиту частной собственности. Так было на уровне пожеланий, как их закрепить документально, осталось неясным. Кончилось тем, что государство компенсаций требовать не стало, а добровольных плательщиков компенсационных выплат, естественно, не нашлось.
Владимир Потанин в Bloomberg тему компенсации за приватизацию резонно поднимать не стал, руководствуясь правилом «не буди лиха, пока оно тихо». Сегодня никто законность проведенной приватизации и залоговых аукционов официально не опровергает и не оспаривает. Заиграно. Теперь это часть первоначального накопления капитала, которая ушла в бурную историю 90 х.
Формально новые владельцы признаны столь же эффективными, сколь эффективными являются находящиеся в их собственности предприятия. Хотя, если вспомнить внезапное выступление Путина в 2012 году, для поговорки «кто старое помянет...» время, возможно, еще не пришло.
Эффективность управления только бухгалтерией не измеряется. Тем более если затронуть такой поворот, как эффективность управления, скажем, в науке. Как здесь найти соотношение цели и средств?
Всем памятна реформа управления академическими институтами. Она, мягко говоря, противоречива. С одной стороны, совершенно очевидно, что их руководителями должны быть признанные научные лидеры, люди, пользующиеся заслуженным авторитетом в научной среде как в России, так и за рубежом. Но есть чиновничья, административно-хозяйственная сторона управления. И именно она в последнее время выходит на первый план. То есть тот, кто отвечает за материальные средства, оказывается административно выше того, кто отвечает за цели — собственно исследования. К счастью, так бывает не всегда. Например, после многомесячной комплексной проверки в Институте искусствоведения при Минкульте у руля остался прежний, именно научный руководитель. Но «бухгалтера» продолжают наступление.
Оптимизация привлечения и использования средств, конечно, имеет отношение к повышению эффективности. Но налицо явное несовпадение координат. С точки зрения эффективности в лучшем случае происходит нечто схожее с продвижением России вверх по рейтингу Doing Business. Чиновники хорошо поработали над рейтингом, который оказался явно неполным, потому что инвестиций нет, а именно это главное. Так и с научными институтами: с бухгалтерской точки зрения их отчетность улучшится, но это не приблизит научные прорывы, а именно они определяют эффективность науки.
Можно провести еще одну параллель — с голливудскими блокбастерами. В чем причина их успеха, не в последнюю очередь бухгалтерского? В сочетании звезд экрана, режиссера и продюсера. Для успеха все они должны быть талантливы. Но в любом случае фильм будет считаться «актерским» или «режиссерским», продюсеру «первая скрипка» не достанется. Его дело — деньги.
В эффективности управления важны и цели, и средства. Но их нельзя путать. Цель задает средства. Если происходит наоборот, цель подменяется.
Читайте также: Прогноз 2020: боимся перемен и ждем их одновременно