Не исключено, что это главное, что отличает меня — человека, вот уже почти тридцать лет живущего в Израиле, — от жителей Москвы, города, где я родился и вырос. Цены на любые товары и услуги могут вырасти и здесь, и там; любой из нас может потерять работу и не суметь выплачивать взятые в надежде на лучшее кредиты; все мы, где бы ни жили, можем проснуться и, остолбенев, узнать, что там, где был парк, власти решили построить новую автомагистраль и торгово-развлекательные центры с парой-тройкой небоскребов возле них. Но есть то, что москвичам и россиянам в целом гарантировано, — мир. Ни одному здравомыслящему человеку не может привидеться ситуация, при которой на Ростов-на-Дону или Смоленск падают ракеты, что жителям этих городов дается лишь несколько десятков секунд для того, чтобы успеть добежать до бомбоубежища, а Служба тыла отменяет занятия в школах Санкт-Петербурга из опасения, что эти учебные заведения также станут мишенями для ракетных атак.
Ровно это, однако, пережили израильтяне 12–14 ноября. Я совершенно не помню, как прошел прошлый понедельник, 11 ноября: день как день, ничего особенного. В стране настолько ничего не происходило, что на портале «Новости Израиля» верхним стоял совершенно обыденный пресс-релиз Центрального статистического бюро о темпах урбанизации в стране, а под ним — мало кому в Израиле интересный репортаж о том, что в Стамбуле был убит бывший офицер британской разведки. Сам я готовился к лекции «Шедевры живописи художников — уроженцев России в израильских музейных собраниях», которая была назначена на 12 ноября и должна была пройти в Российском культурном центре в Тель-Авиве. Спать я пошел столь же спокойно, как советские люди 21 июня 1941.
А дальше… В пять утра, пока почти все мы спали, в результате точечного удара по дому на восточной окраине города Газа был ликвидирован командир боевиков «Исламского джихада» (организация, признанная террористической и запрещенная в РФ), лично виновный в подготовке многочисленных ракетно-минометных обстрелов и террористических актов, Бахаа Абу аль-Ата. Спустя буквально час из Газы в сторону Сдерота и других израильских приграничных населенных пунктов были выпущены десятки ракет. Не прошло и двух часов, как боевики обстреливали Ашкелон, Ашдод и другие города на юге Израиля. Почти четверть миллиона жителей Ашдода и почти сто пятьдесят тысяч жителей Ашкелона проснулись по весьма своеобразному будильнику — от сирен Службы тыла, требовавших от них бежать из постелей не в ванную, а в бомбоубежища. В восемь утра сирена, предупреждавшая о ракетном обстреле, сработала и в Тель-Авиве, над пригородами которого были сбиты две ракеты, также выпущенные исламистами из сектора Газы.
Служба тыла приняла решение, подобное которому не принималось с начала 1991 года, когда на Израиль обрушилось более сорока ракет, направленных с целью разрушения и устрашения режимом Саддама Хусейна: отменить занятия во всех школах Тель-Авива и его городов-спутников. Во вторник, 12 ноября, остались закрытыми двери многих учреждений и предприятий. Тель-Авив — несомненно, финансовый центр Израиля, но в городе не работало подавляющее большинство банков и страховых компаний. Неожиданно все мы оказались в стране, находящейся в состоянии войны: каждые несколько минут сообщалось о новых ракетных обстрелах тех или иных израильских городов: под обстрелами оказались Сдерот и Кирьят-Малахи, Явне и Ришон-ле-Цион… Во вторник и в среду сирены воздушной тревоги слышали более двух миллионов израильтян, все планы которых были нарушены — и никто не мог сказать, как и когда все это кончится. Подобные события в ноябре 2012 года продлились неделю, но летом 2014 года — пусть и с перерывами, но больше месяца!…
Я сам оказался в очень противоречивой ситуации. В Тель-Авиве в этот день были закрыты школы, отменены спектакли и концерты, и казалось естественным отменить и мою лекцию. Но не стал бы такой поступок недопустимой уступкой террору? Может ли и должен ли мужественный Израиль, выдержавший за свою короткую историю семь войн, жить так, как этого хотят боевики? Должна ли Россия, великая страна, победившая во Второй мировой войне и на наших глазах только что сокрушившая ИГИЛ (организация, признанная террористической и запрещенная в России) в Сирии, закрыть свой культурный центр в Тель-Авиве из страха перед ракетами исламистов? Не является ли такая цена за чувство безопасности чрезмерной, угрожающей самой нашей цивилизации и ее будущему?
На своей лекции я планировал говорить о великих художниках, родившихся в Российской империи, имена которых известны сегодня во всем мире, чьи полотна можно увидеть и в израильских музейных собраниях: об Исааке Левитане и Леониде Пастернаке, Наталии Гончаровой и Хаиме Сутине… Можно ли отказаться от этого бесценного наследия даже под страхом ракет? Не является ли это искусство как раз тем, что демонстрирует превосходство нашей цивилизации и нашей культуры над варварством сеющих лишь смерть и разрушение джихадистов?
Но ведь была и другая сторона — и тут я вновь прошу читателей-москвичей, да и россиян в целом задуматься о том, перед какими дилеммами им, к счастью, никогда не приходится стоять. Уютный зал Российского культурного центра, где мне предстояло выступать, находится на третьем этаже, тогда как бомбоубежище — в самом низу. Если бы прозвучал сигнал воздушной тревоги, хуже того — если бы ракета исламистов попала в здание, где этот Центр находится, большинство слушателей совершенно точно не успели бы добежать до безопасного пространства. Как бы я, как докладчик, чувствовал себя, если бы в ходе моей лекции пострадали невинные люди?.. Я очень благодарен директору РКЦ Денису Пархомчуку и всем сотрудникам Центра за то, что они поддержали меня в убежденности, что мы не можем и не должны подчиняться диктату исламистских боевиков, что они согласились провести все намеченное согласно расписанию. Людей, увы, в тот вечер было раза в два меньше, чем обычно, но я никого не могу обвинять в том, что наша решимость не стала для них примером; риски каждый оценивает и берет сам. Я пишу от первого лица, и так могли бы написать сотни и тысячи людей, принимавших решение — жить ли им полноценную жизнь или затаиться в своих домах и квартирах, пока армейское командование не известит о прекращении этого раунда противостояния. И такие решения приходится принимать каждые несколько лет: ракеты сотнями и тысячами падали на Израиль и летом 2006-го, и почти весь 2008-й, и январь 2009-го, и в ноябре 2012-го, и летом 2014-го, а уж разовые ракетно-минометные обстрелы — как это ни дико — стали восприниматься как дело почти «житейское». Я не знаю, был ли хоть один россиянин, кто бы в четверг, 14 ноября, выезжая, чтобы провести плановые лекции в том или ином университете или колледже, проверял, не падают ли вокруг ракеты и не отменены ли поэтому занятия. Мне, однако, пришлось поступить именно так, ибо в районе городов Ришон-ле-Цион и Явне, куда я направлялся на очередной рабочий день, неоднократно были слышны сигналы воздушной тревоги, а система противоракетной обороны «Железный купол» сбивала ракеты в воздухе на глазах мирных граждан.
После того как на территории Израиля упали (или были сбиты в воздухе) 450 ракет, этот раунд, кажется, в четверг закончился — я пишу «кажется», ибо в ночь с пятницы на субботу боевики «развлеклись» ракетным обстрелом израильского города Беэр-Шева, население которого превышает двести тысяч человек. Никто не знает, не возобновятся ли обстрелы, а вместе с ними и антитеррористическая операция израильской армии (имевшая, к сожалению, и свои издержки, которые нет смысла замалчивать) сегодня? Завтра? В любой из ближайших дней? В последние десятилетия в мире много говорят о правах человека, и очень хорошо, что так, но, к сожалению, среди этих прав практически никогда не называется едва ли не самое базовое, основное, решающее — право на мирное небо. Это право жизненно необходимо людям в Израиле и людям в Донбассе, оно необходимо всем, всегда и везде. Никакие права на национальное самоопределение или территориальную целостность и близко не важны так, как это право — право на мирное небо. Право знать, что ты можешь пойти на работу, а твои дети — в школу, и что все вы вернетесь домой без риска погибнуть от ракетных, артиллерийских или минометных обстрелов — это то самое базовое, без чего никакие другие права не могут быть реализованы. Убежден, что на самом высшем уровне в Организации Объединенных Наций международным сообществом должна быть выработана и согласована единая позиция, согласно которой ракетно-минометные обстрелы мирных городов никогда и ничем не могут быть оправданы. Израильтяне — как и все люди на земле — должны иметь неотъемлемое право на мир, а боевики, на это право покушающиеся, должны быть объявлены вне закона. Всеми. Везде. Навсегда.