Раковский понимал, что он, по сути похоронивший своими руками социализм в Польше, не может вызвать добрых чувств у своих слушателей. Поэтому с первой фразы дал бой нам, своим слушателям. «Я пришел встретиться с вами, — говорил он, — не для того, чтобы выслушивать обвинения и упреки. Скажу сразу: я не продал социализм по той простой причине, что его продать нельзя. Он никому не нужен. Все, что мы с вами построили, на что мы, поляки, потратили 40 лет, а вы — 70, не стоит ломаного гроша. Даже гордость польского судостроения — Гданьскую судоверфь — никто не хочет покупать».
Прошло уже 30 лет с начала «бархатных революций», которые похоронили социализм в странах Восточной Европы. Но мы, россияне, — особый народ. Свой собственный социализм мы похоронили спустя два года — в 1991-м, но никак не можем понять то, что стало понятно практически всем лидерам стран Восточной Европы еще 30 лет назад: созданная Лениным и Сталиным система была изначально нежизнеспособна, в экономическом и духовном смысле она была мертворожденной. Мы в главном потратили весь ХХ век впустую, впустую убивали друг друга, истязали себя в ГУЛАГе, а в итоге в 1991 году начали возрождать то, что сами разрушили в 1917-м: частную собственность, рынок и капитализм.
Нежелание согласиться с этой страшной правдой заставляет нас искать причины наших бед в придуманных нами врагах. Теперь к внешним врагам мы прибавляем все больше и больше внутренних. И потому сегодня в России источником всех наших бед становятся Горбачев и Ельцин, которые, как теперь у нас принято говорить даже с экранов телевидения, и «продали», и «предали» социализм.
Больше всего в нынешней кампании против Горбачева и его перестройки меня поразило выступление упомянутого мной выше моего бывшего коллеги по работе в ЦК КПСС, лидера КПРФ Геннадия Зюганова. «Горбачев и Ельцин — предатели!» — снова и снова повторяет он с экрана телевизора. И в связи с приближающейся 30-летней годовщиной падения Берлинской стены Зюганов говорил, что из-за предательства Горбачева 60% жителей бывшего ГДР сожалеют об утрате социализма на немецкой земле.
Я понимаю, что там, где политика, нет ни благодарности, ни элементарной порядочности. Ситуация у лидера КПРФ — драматическая: чтобы сохранить остатки своего электората, он вынужден и, по сути, оправдывать Сталина, и наводить гламур на советский строй и социализм в странах Восточной Европы. Но все-таки я не пойму, зная Зюганова много лет, зачем он начал все эти разговоры о предательстве Горбачева. Ведь Геннадий Зюганов проработал в аппарате ЦК КПСС под его руководством по крайней мере пять лет — и как сотрудник отдела пропаганды, конечно, внедрял в сознание советского человека ценности и идеи перестройки, иначе не смог бы проработать в этом отделе ни одного дня. Неужели Геннадий Андреевич не отдает себе отчета, что, если бы не перестройка Горбачева, никогда бы он, Зюганов, не стал кандидатом в Президенты РФ, не вошел бы всерьез в историю России?
И тем более не имеет право Зюганов называть «предателем» Бориса Ельцина — по той простой причине, что он сам многое сделал для воплощения в жизнь программы Ельцина, программы суверенизации РСФСР, а тем самым — смерти СССР. Первый удар в спину Советскому Союзу нанесла сама идея создания КПРФ, ее выделение из КПСС и тем самым — разрушение последней. Когда Зюганов уже стал лидером КПРФ в 1991 году, депутаты от его партии поддержали Беловежские соглашения, а потом уже, в конце декабря 1991 года, вместе с другими делегатами Съезда народных депутатов РСФСР окончательно придали им законный характер. В этом отношении Геннадий Зюганов и руководимая им КПРФ были такими же «предателями», как и сам Борис Ельцин.
Что же касается судьбы социализма в ГДР, то Геннадий Андреевич как бывший работник аппарата ЦК КПСС не может не знать, что социализм там, как и в других странах Восточной Европы, не был выбором населения, а был навязан им силой. 17 июня 1953 года в Берлине против протестующих рабочих была брошена 12-я танковая дивизия СССР. Всего в подавлении волнений в ГДР участвовало 16 советских дивизий, из них только в Берлине — 3 дивизии с 600 танками. Геннадий Андреевич не может не знать, что со времени создания Берлинской стены, с 1961 по 1989 год, из ГДР убежало около 3 миллионов человек. Более тысячи за это время было подстрелено пограничниками ГДР при попытках перейти границу. Геннадий Андреевич не может не знать, что падению Берлинской стены 9 ноября 1989 года предшествовала демонстрация 300 тысяч жителей Лейпцига 23 октября 1989 года, которые шли под лозунгом «Мы — народ!», требуя открытия границ.
И самое поразительное — лидер нашей коммунистической партии забыл, что за протестом против социализма в Восточной Европе стояли прежде всего рабочие, за исключением «Пражской весны», которая сначала носила сугубо интеллигентский характер. Среди тех, кто в Будапеште в 1956 году противостоял советским танкам, было 46% рабочих и 16% студентов. Восстание в Лодзи в Польше в 1956 году было сугубо рабочим. Все помнят, что польскую «Солидарность», которая насчитывала уже в сентябре 1980 года 9 миллионов человек, породили забастовки рабочих Гданьской судоверфи и других предприятий этого города.
Именно повторяемость кризисов и восстаний в наиболее развитых странах Восточной Европы, отношение его населения к социализму как к строю, навязанному извне, свидетельствовали о неудаче всей этой сталинской попытки экспорта коммунизма из СССР. Русские в силу своего долготерпения мирились и с советской мертвой дефицитной экономикой, и с «железным занавесом», закрытыми границами на Запад. Но ведь поляки, немцы, венгры, чехи были подлинными европейцами, и они не могли примириться с коммунистическим тоталитаризмом, который еще отдавал нашей родной русской спецификой. И, кстати, совсем не случайно в нашем отделе ЦК КПСС, куда я пришел в 1986 году, были сотрудники, которые пытались сказать руководству страны, что СССР невыгодно продлевать жизнь коммунистических режимов в Восточной Европе, вкладывать средства туда, откуда никогда не будет отдачи. На экспорте нефти в эти страны по «идеологическим» ценам мы теряли 20 млрд долларов в год — при этом никакой благодарности за такую помощь от местного населения не получали. И с военно-стратегической точки зрения мы ничего не выигрывали, навязывая народам Восточной Европы непопулярные режимы. Перманентный политический кризис в Польше, Чехословакии, Венгрии, постоянная угроза массовых волнений вообще делали непредсказуемой ситуацию в этом регионе.
Так что пан Раковский был прав. Честно говоря, созданный нами социализм в странах Восточной Европы не был по большому счету нужен ни его населению, ни нам самим.
Нет необходимости доказывать, что социализм в России был не более жизнеспособен, чем в странах Восточной Европы. Вспомните, что бюджет СССР на 25 процентов формировался за счет спиртных напитков. Вспомните, что 2% земли — так называемые приусадебные участки — производили от 25 до 30% валового производства сельского хозяйства СССР. Вспомните, что Советский Союз — страна, обладающая половиной чернозема всей планеты, — не был в состоянии произвести то количество зерна, которое было необходимо, чтобы накормить свое население хлебом…
На мой взгляд, сегодня правда об изначальной нежизнеспособности социализма в странах Восточной Европы и в нашем СССР нужна не столько для политики, сколько для сохранения духовного здоровья российской нации. И чем больше мы будем придумывать несуществующих «врагов» и несуществующих «предателей», чем больше создавать препятствий на пути к правде о нас самих, о наших ошибках, о наших просчетах, — тем меньше у российской нации будет шансов обрести полноценную, здоровую жизнь в современной глобальной ситуации.
Ненавистью, неважно какой — к Западу или к Хрущеву, Горбачеву, Ельцину, ко всем тем лидерам, которые пытались освободиться от сталинщины, — мы замораживаем у российского народа мозги, лишаем его способности думать, видеть мир таким, какой он есть, ощущать свою личную ответственность за вечные лишения и неудобства нашей жизни.
Читайте также: Восстание против Зеленского подчеркнуло антирусскость Украины