Архангельск, Владимир, Москва, Клин, Обнинск, Липецк, Пенза, Сочи, Владикавказ... Это лишь начало длинного списка городов, где прописались усатые истуканы. Чуть ли не больше их в сельской местности. Нет, процесс еще, конечно, далек от завершения: при жизни вождя изваяния были несравнимо многочисленнее. И к тому же выше и массивнее. Но ностальгическая прибаутка «Сталина на вас нет» в значительной мере уже утратила свою актуальность.
Иосиф Виссарионович возвращается. Тяжелой, уверенной, хозяйской поступью ожившего командора. В очередной раз показывая, что в России очень многое может измениться за несколько дней, но ничего не меняется за сто лет. А возможно, и за больший период. «Люди холопского звания — сущие псы иногда: чем тяжелей наказания, тем им милей господа» — эти строки были написаны Некрасовым в середине XIX века.
В некоторое оправдание нынешних сталинофилов следует сказать, что они не совсем уж мазохисты: сами никакого наказания от любимого вождя не получали. Абсолютное их большинство вообще родилось после его кончины, и представление о сталинской эпохе имеют чисто теоретическое. При этом, естественно, берут только ту часть исторических знаний, которая не бросает тень на светлый образ вождя. Электрификация, индустриализация, атомный проект — ура, ура, ура.
Прежде в список сталинских свершений принято было добавлять еще и коллективизацию, но сейчас это не в тренде. Называть благом для страны геноцид крестьянского населения, унесший около семи миллионов жизней — цифра, кстати, совершенно официальная, приведенная в заявлении Госдумы «Памяти жертв голода 30-х годов на территории СССР» от 2 апреля 2008 года, — не решаются даже отъявленные сталинисты. Пока не решаются. Но, возможно, очень скоро преодолеют и этот барьер.
Барьер, заметим, чисто моральный: никаких правовых препятствий для возрождения сталинского культа не имеется. В Уголовном кодексе есть статья, карающая за публичное отрицание фактов, установленных Нюрнбергским трибуналом, за неверие же в преступления, совершенные сталинским режимом, никакого наказания не предусмотрено. Была, правда, попытка исправить это: Константин Добрынин, бывший на тот момент членом СФ, внес в 2015 году в Госдуму проект закона «О противодействии реабилитации преступлений сталинского тоталитарного режима (сталинизма)». Но поддержки у коллег, мягко говоря, не нашел.
Сталинская тема — явно не тот случай, когда о власти, по примеру Пушкина, можно говорить как о «единственном европейце», смягчающем жестокие нравы. Чиновники нередко сами возглавляют процесс сталинизации. Как, например, министр культуры, открывший несколько лет назад бюст Сталина в Тверской области — рядом с домом, где Верховный главнокомандующий останавливался во время поездки на фронт. Или глава ФСБ Бортников, заявивший о «наличии объективной стороны в значительной части уголовных дел», относящихся к Большому террору. Мол, связи разоблаченных НКВД заговорщиков с иностранными спецслужбами — «отнюдь не выдумка».
После таких жестов и высказываний упрекать в бестактности сибирских коммунистов не поворачивается язык. Их мера «исторической» ответственности, как ни крути, меньше, чем у членов правительства. Вопрос, что здесь первично — власть идет здесь на поводу у народных масс или, напротив, народ подстраивается под сигналы сверху, — сродни известной проблеме яйца и курицы. Это, безусловно, взаимозависимые процессы. В каких-то пунктах интересы «глубинных» и «элитных» сталинистов сходятся. И для тех, и для других фигура Сталина — символ сильной властной руки и антизападничества. Но нельзя не видеть и нарастающий конфликт интересов.
Народные фанаты Сталина — многие из которых, если не большинство, представляют левооппозиционный лагерь — любят «отца народов», разумеется, не за то, что он истреблял инакомыслящих и относился к людям как расходному материалу. Те из них, кто критикует сегодня власть за пенсионную реформу, сильно удивились бы, узнав, что во время правления их усатого кумира самая многочисленная социальная группа в стране, колхозное крестьянство, пенсии вообще не получала. А те, кто клеймит «полицейский произвол», вряд ли бы пришли в восторг от СССР образца 1937 года.
Нет, этих людей влечет, разумеется, не реальный Сталин, а миф о нем. Но миф этот живуч. Миф состоит в том, что Сталин — это непрерывные победы и социальная справедливость. Если нет ни того, ни другого, то «шагов командора» следует в первую очередь опасаться самой власти: растущее желание иметь на вершине вертикали «такого, как Сталин» ничем хорошим для нее не кончится.