28 января 2018 года Владимир Путин и Биньямин Нетаньяху совместно приняли участие в мероприятии, посвященном Международному дню памяти жертв холокоста и годовщине полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады, а на День Победы перед Могилой Неизвестного Солдата у стен Кремля прозвучали всего два иностранных государственных гимна — стран, главы которых шли в колонне «Бессмертного полка»: Сербии и Израиля. На наших глазах выстроилась новая важная ось в системе международных отношений, причем совершенно очевидна та огромная личная роль, которую в этом сыграли сами Владимир Путин и Биньямин Нетаньяху. Российские власти, разумеется, не вмешивались и не вмешиваются в электоральную кампанию в Израиле (а всеобщие выборы в этой стране назначены на 9 апреля), но не вызывает сомнений тот факт, что победа на них Нетаньяху и возглавляемой им партии «Ликуд» является крайне важной для сохранения нынешней позитивной динамики двусторонних отношений. Он понимает значение России и важность российско-израильских отношений с такой глубиной, которая в принципе недоступна никому из его политических соперников.
За семьдесят лет существования Израиля в качестве суверенного государства его отношения вначале с Советским Союзом, а после 1991 года со ставшей его правопреемницей Российской Федерацией пережили немало взлетов и падений. С одной стороны, ни с одним другим государством мира Советский Союз дважды не разрывал дипломатические отношения, только с Израилем: первый раз в феврале 1953 года — почти на полгода, второй раз в июне 1967 года — почти на четверть века!.. С другой стороны, немного найдется государств, для создания которых как в дипломатической, так и в военной сферах Советский Союз сделал так много, как он сделал для создания Государства Израиль, и вместе с тем нет, кажется, никакой другой страны, которую принято относить к западному миру, которая последние пять лет настолько дистанцировалась бы от каких бы то ни было антироссийских санкций, как Израиль.
Изначально сами логики существования Советского Союза и Израиля в значительной мере противоречили друг другу. Еврейское государство, созданное считанные годы спустя после самого страшного геноцида в мировой истории, направленного как раз против еврейского народа, отчаянно нуждалось в увеличении своего населения и считало евреев Советского Союза (а именно там смогло найти спасение наибольшее число евреев Европы) своим «естественным демографическим резервуаром». Напротив, советские руководители отстаивали тезис о том, что «государство рабочих и крестьян» является наиболее передовой страной, в наибольшей мере соответствующей идеалам и устремлениям всего прогрессивного человечества, поэтому из Советского Союза никто в здравом уме и твердой памяти не должен был стремиться иммигрировать. Следует сказать, что в Израиле долгие годы также практически не признавалось право граждан титульной нации на эмиграцию из страны: считалось само собой разумеющимся, что евреи могут стремиться в свою страну, о которой их предки мечтали и молились столетиями, но никак не эмигрировать из нее в какие-либо другие государства, где они вновь окажутся на положении меньшинств. Однако еврейская иммиграция в Израиль представляла собой настолько краеугольный камень национальной идеологии, что даже называлась не иммиграцией, а репатриацией, возвращением на родину.
Все те десятилетия, пока в Москве не были готовы предоставить евреям право на свободу выезда, эта проблема серьезно омрачала двусторонние отношения. К счастью, в последние годы мы живем в плюралистичном, открытом мире, в котором признается право каждого человека на сравнительно свободный выбор места жительства, если государство, где он хочет жить, готово его принять. Несколько десятков тысяч человек одновременно имеют как израильское, так и российское гражданство, своим трудом и многогранной деятельностью внося существенный вклад в мирное и поступательное развитие обоих государств. О народной дипломатии подобного рода в 1950-е — 1970-е годы, когда уехать можно было исключительно в один конец, не только без права на возвращение, но и даже без права на посещение оставляемой родины, невозможно было и мечтать. К настоящему времени ситуация кардинально изменилась к лучшему — и хочется надеяться, что навсегда.
Тот факт, что как израильские, так и российские руководители мудро воздерживаются от вступления в какие-либо коалиции и альянсы друг против друга, позволяет рассчитывать на то, что тяжелые времена «холодной войны», когда из Москвы Израилю угрожали прямым военным вмешательством, прошли — и прошли навсегда. Широкие экономические, научные, образовательные, культурные и спортивные связи между двумя странами базируются не только на том, что в небольшом государстве на берегу Средиземного моря, как пел Высоцкий, «на четверть бывший наш народ». Великая русская литература и культура оказали значительное влияние на формирование литературы и культуры израильской в самых разных сферах, не только театрального искусства, пусть даже история создания театра «Габима» в Москве наиболее известна. Израильские писатели, как пишущие по-русски, так и на иврите — Дина Рубина, Игорь Губерман, Меир Шалев, недавно скончавшийся Амос Оз, получивший в прошлом году в России толстовскую премию «Ясная Поляна» и другие, — принадлежат к числу наиболее популярных и любимых российской интеллигенцией. В Израиле в переводах на иврит вышли не только все важнейшие произведения Толстого, Достоевского, Чехова, Булгакова и других классиков, но и романы Людмилы Улицкой и Бориса Акунина. За последние четверть века в Израиле гастролировали едва ли не все важнейшие российские театры, состоялись показы практически всех лучших картин, снятых российскими кинематографистами. Равным образом, начиная с памятных триумфальных гастролей Израильского филармонического оркестра в Москве и Санкт-Петербурге весной 1990 года, деятели израильской культуры широко представлены в общественной жизни России, причем отнюдь не только двух ее столиц. Этот фактор ни в коем случае нельзя забывать, ибо представителями, с помощью которых граждане одной страны составляют себе мнение о другой, деятели культуры являются не в меньшей мере, чем дипломаты.
Путешествие по волнам памяти российско-израильских отношений включает в себя четыре существенно отличавшихся друг от друга периода. Первый из них продолжался от создания Государства Израиль до Шестидневной войны в июне 1967 года; за исключением пяти месяцев в первой половине 1953 года оба государства на протяжении всего этого времени поддерживали полноценные дипломатические отношения, которые, однако, не отличались особенной теплотой: никто из президентов и премьер-министров Израиля не побывал с государственным визитом в Москве, равно как и никто из высших руководителей Коммунистической партии или советского правительства не был с официальным визитом в Иерусалиме и Тель-Авиве. Не будет преувеличением сказать, что обе страны находились на периферии интересов друг друга, причем в отдельные периоды, в частности, в ходе Суэцкой кампании в октябре–ноябре 1956 года, в Москве воспринимали Израиль как государство откровенно враждебное — и не без взаимности.
Второй период продолжался с июня 1967-го по октябрь 1991 года. Довольно удивительно, что в отличие от предшествовавших девятнадцати лет все это время дипломатические отношения две страны не поддерживали (они были разорваны по инициативе Советского Союза), однако как раз еврейская эмиграция из СССР в Израиль на протяжении большей части этого периода существенно превосходила по своим масштабам показатели двух первых десятилетий. Нельзя сказать, что в эти годы лидеры двух стран не поддерживали никакого политического диалога — достаточно упомянуть о неоднократных поездках в Израиль Евгения Примакова и его встречах с высшими руководителями еврейского государства; многие годы спустя Евгений Максимович трижды возвращался в Иерусалим уже как официальный министр иностранных дел Российской Федерации, а также принимал премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху в Москве в качестве председателя российского правительства. Однако тот факт, что все эти встречи советские представители требовали сохранять в глубокой тайне, а многолетний глава правительства Израиля Менахем Бегин, вопреки всем его надеждам и обращениям, так и не получил приглашения посетить Москву, отчетливо свидетельствовал о том, насколько далеки были двусторонние отношения от того, какими они могли бы быть.
Условный третий период продолжался с октября 1991-го до конца лета 2008 года. За это время двусторонние отношения совершили невиданный рывок практически во всех сферах. Российская Федерация и Израиль заключили большое количество двусторонних договоров, однако не меньшее значение имели крепнувшие связи между учеными, деятелями культуры, интеллектуалами, бизнесменами и простыми людьми. Не будет преувеличением сказать, что за эти 17 лет в сознании большинства жителей обеих стран произошел кардинальный перелом: в России перестали считать врагом Израиль, а в Израиле — Россию.
Осенью 2008 года с введением безвизового режима между двумя странами начался поистине новый этап, отличающийся стремлением к глубинному взаимопониманию и стратегическому сотрудничеству. Заметное ухудшение отношений как России, так и Израиля с США в период правления администрации Барака Обамы стало одним из факторов, способствовавших сближению двух государств между собой. Израиль и Россия находили и продолжают находить все большее число точек соприкосновения по целому ряду проблем: память о Второй мировой войне и роли Красной Армии в разгроме немецко-фашистских войск; недопустимость легитимации фашизма, нацизма, а также гитлеровских коллаборационистов в процессе национального строительства в отдельных странах Восточной Европы; невозможность признания трагических событий на Украине в начале 1930-х годов, известных как голодомор, примером будто бы сознательного геноцида именно украинского народа, едва ли не аналогичного уничтожению европейского еврейства, к чему, кстати, украинские националисты приложили руку так, что им не отмыться никогда; в отношении неприятия терроризма в любых его формах и проявлениях и т.д.
Экономические, культурные, научные и образовательные связи между двумя странами хотя и переживали непростые периоды вследствие экономических кризисов 2008–2009 и 2014–2015 годов, очевидно, выдержали испытание временем. Крепкие личные контакты, сложившиеся между руководителями двух стран, равно исповедующими принципы реализма и взаимоуважения, стали еще одним значимым фактором, цементирующим двусторонние отношения. Между двумя странами есть немало проблем, главная из которых — различное понимание возможной роли Ирана, не признающего само право Израиля на существование, на территории Сирии, где сегодня именно российские войска играют ведущую роль. Иран — крайне сомнительный союзник для России, политический строй в которой, к счастью, очень далек от режима, выстроенного аятоллами, устроившими в 1979 году государственный переворот под знаменами радикального ислама, но понятно и то, что выбирать, увы, особенно не из кого: других желающих воевать за спасение режима Башара Асада в регионе не нашлось. В Израиле не могли пройти мимо совсем недавнего безумно странного, оскорбительного и абсолютно бесполезного визита в Москву делегации ХАМАС, которая прибыла почему-то по приглашению Института востоковедения РАН на так называемые внутрипалестинские консультации, которые организовывало Министерство иностранных дел России. Остается надеяться, что уроки истории, которые временами были очень и очень трудными, будут стоять перед глазами Владимира Путина и Биньямина Нетаньяху, чтобы мирные, дружественные отношения между Израилем и Российской Федерацией не прерывались больше никогда, выражая чаяния и служа интересам народов обеих стран.