Действительно. Медведев сам говорит, что нужно, например, снижать разницу в доходах между городом и деревней. (Кстати, недавно он писал статью про «ускорение» как в 80-х, теперь вот вспомнил смычку города и деревни, как в начале прошлого века. Прогресс.) Следить, говорит, надо, чтобы при выделении средств не получилось так, что «агломерации получат львиную долю», а до села дойдут какие-то гроши. Чтобы деньги распределялись справедливо.
Дмитрий Анатольевич признает, что раньше это не получалось. Можно предположить, что деньги несправедливо разворовывались, потому что оптимизма не было. Но теперь, когда уже не миллиарды, а триллионы, да еще оптимизм — все получится.
Впрочем, премьер-министр сам признает, что «сколько миллиардов ни называй», а «абсолютно никого это не касается». Народ, в смысле, не касается. Зато волнует, что «около моего дома как была лужа, как было всё в таком состоянии, как 20 лет назад, так и осталось». В защиту лужи оптимист, кстати, сказал бы, что там дети могут пускать кораблики, воздух не такой сухой, для кожи полезно. Но пример с лужей не о том. А о том, что вот уже лет 15, как Дмитрий Медведев на высших руководящих должностях, и вот оно — эффективность управленцев теперь будут оценивать по реальным делам. Видите, оптимист верил, что когда-нибудь это случится, и это случилось (обещано то есть).
Заявлена премьером Медведевым и задача реализации национальных проектов. Это чтобы мы получили «хорошую, развитую, современную страну, где комфортно жить, где соблюдаются все стандарты современной жизни». Это цель работы власти и, сказал Дмитрий Анатольевич, «мы её (работу) будем делать».
Напомню, проекты рассчитаны на 6 лет. Нынешняя, назовем это администрация, рулит уже в три раза дольше.
Еще один примечательный аспект. Интервью Медведева, также, как и его статья на тему нацпроектов, как и многие его последние заявления — совершенно не становятся хитами новостной повестки.
Обычный классический оптимист сказал бы, что это хорошо — работа правительства настолько четко налажена, что ее не замечают. Все идет как надо и претензий нет. В некоторых развитых странах граждане вообще не знают, как премьера зовут. Информированный оптимист сказал бы — да не интересно уже все это. Наелись люди обещаниями, не лезет больше. Кто прав — не мне решать.
Но один плюс во всем этом точно есть — у нас с вами в стране теперь появился профессиональный оптимист. Он же премьер-министр. Работа такая. На его оптимизм, как двигатель нацпроектов, теперь надежда.
Есть, правда, и такое определение оптимиста — это человек, который верит, что может быть и хуже. А то что это за пессимизм такой — хуже быть не может.