В биографии Людмилы Алексеевой немало непарадных, на первый взгляд, страниц, но даже они про выбор совести, свободу слова и посильную помощь всем в ней нуждающимся, независимо от политических взглядов. «Я занимаюсь правозащитой, а не политикой», — много раз повторяла она.
Людмила Михайловна Алексеева, в девичестве Славинская, родилась в Евпатории в 1927 году. С раннего детства ее семья обосновалась в Москве, а в 1937 году поселилась в коммунальной квартире в центре. Оба родителя — представители технической интеллигенции в первом поколении, считавшие, что всем в своей жизни обязаны советской власти и воспитывавшие в этом духе дочь. При этом в 37-м 29 квартир в их доме сменили хозяев, чудом ареста избежал отец.
После войны, во время учебы в институте у нее закрались первые сомнения в безупречности режима. На истфак МГУ, куда она поступила, шли фронтовики, ставшие в армии партийными функционерами, «почувствовавшие вкус власти над людьми», — вспоминала Алексеева. Для того чтобы быть замеченными, они возбуждали «персональные дела», обвиняя однокурсников в нелояльности. Чтобы поменьше с этим сталкиваться, Алексеева выбрала кафедру археологии — самое «неполитическое» направление на истфаке. И проснувшиеся сомнения задремали еще на десяток лет.
В 60-е годы ее квартира стала местом встречи советской интеллигенции и диссидентов, хранения самиздата. В 1966 году она приняла участие в выступлениях в защиту Даниэля и Синявского. Несколько лет была машинисткой первого в СССР правозащитного бюллетеня «Хроника текущих событий». Причем рисковала без оглядки, ежедневно находясь под угрозой ареста.
В 1977 году в официальном заявлении ТАСС ее объявили антисоветским агентом и под угрозой ареста она выехала в США, где находилась до 1993-го и как могла поддерживала советских диссидентов. Удивительно, но с погрешностью в сутки, а то и меньше, она умудрялась сообщать на радиостанциях «Голос Америки» и «Свобода» о случаях нарушения прав человека в советских лагерях. Тогда эти сообщения не были пустым звуком для советских чиновников и положение политзаключенных улучшалось.
Она могла, как и подавляющее большинство политэмигрантов, уютно устроиться в Америке, но решила вернуться и заниматься правозащитной деятельностью в уже новой России.
«Я верю, что мы тоже сумеем обуздать нашу бюрократию. Не знаю, доживу ли я до этого, но я желаю вам: в 2017 году — легко запомнить! — вспомните о предсказании бабушки Люды», — заявила Алексеева на свой 80-летний юбилей.
Правда, в канун 2018-го продлила свой прогноз еще на десяток лет.
Когда Алексеева узнала, что 31 декабря 2009 года на Триумфальной запланированы новогодние гуляния, она сразу решила, что выход на протестную акцию в этот день надо обыграть празднично.
«Я представила собственную физиономию и Снегурочку. Снегурочка же девочка или молоденькая девушка, но не старушка», — вспоминала свой «триумфальный» выход в 2009 году Алексеева.
Задержание Снегурочки тогда наделало шума и моментально прогремело на весь мир. И Алексееву быстро эвакуировали из автозака и отправили на прием к милицейскому начальству, отпаивать чаем и решать, что с ней делать дальше. В сбившейся узорчатой шапочке с не совсем белоснежной после поездки в автозаке муфточкой наперевес, Алексеева стала требовать освободить всех задержанных. И, действительно, послушались. Благодаря немолодой Снегурочке никто из задержанных на Триумфальной не провел ночь в автозаке.