Ближайший круг «братских республик» и прежде не был чрезвычайно близок, а после конфликта на Украине только Белоруссия и Казахстан с Киргизией сохраняют позитивное взаимодействие в рамках Евразийского Экономического Союза. И то, большей частью, в силу давно отстроенных (худо-бедно) персональных отношений лидеров.
Что будет с нашими отношениями после ухода Александра Лукашенко и Нурсултана Назарбаева можно только гадать, но в силу того, что никакой параллельной замещающей работы с местными элитами не ведётся, позитивные прогнозы делать проблематично.
Глубокое сотрудничество с ещё одним близким партнером на постсоветском пространстве – Арменией - во-первых, отягощено желанием такого же сотрудничества со значительно более ресурсным Азербайджаном, а во-вторых, до сих пор пребывает в состоянии легкого возбуждения от неожиданной победы непрогнозируемого Москвой Никола Пашиняна.
На этом, конечно, перечень вероятных акцентов нашей внешней политики далеко не исчерпывается – остаются страны Африки, Латинской Америки и Азии – как минимум, те, кого ещё не успел охватить своими многомиллиардными кредитами Китай, и где ещё осталась добрая память о Советском Союзе. Можно, конечно, руководствоваться принципом «осажденной крепости» и жить по модели большой Северной Кореи или Ирана, но разве это нам нужно?
За всеми прочими возможными векторами почему-то регулярно забывают главных русофилов в мире – сербов. Тем временем, именно в данный исторический момент Балканы снова становятся ключом к мировой политике, владелец которого будет во многом определять ситуацию на европейском континенте.
Немного ликбеза для непосвященных: шесть республик бывшей Югославии, по состоянию на сегодняшний день, равномерно делятся на участников и неучастников западных военно-политических союзов. Так, Словения является полноправным членом Европейского Союза, входит в Шенгенское соглашение и, естественно, НАТО. Хорватия – последняя из присоединившихся к ЕС стран и активный член НАТО. Черногория, вопреки серьезному внутреннему сопротивлению и общественному мнению, стала членом Северо-атлантического альянса только в 2017 году, но ни членство в ЕС, ни в Шенгенской системе ей не светит в обозримом будущем.
Сербия является кандидатом в члены ЕС (таким же кандидатом в члены ЕС с 1974 года является Турция) и устами своего руководства подчеркивает собственный нейтралитет. Реальное членство в Евросоюзе для Белграда в силу слишком русофильской репутации сербов в Европе возможно с той же вероятностью, что и для Турции.
Босния и Герцеговина как государство-продукт Дейтонского соглашения 1995 года, состоящее из двух частично суверенных составляющих (энтитета) – Республику Сербскую и мусульмано-хорватскую федерацию – наименее евроинтегрирована из всех балканских стран.
Наконец, Македония – в силу непризнания со стороны Греции под собственным именем – не может стать членом ни одного из вышеперечисленных союзов без одобрения со стороны Афин. Афины же такое одобрение не дадут до тех пор, пока самая южная из республик бывшей Югославии не изменит своего названия на «Северную Македонию». Референдум на эту тему под бдительным оком Запада как раз проходил 30 сентября в стране. Но вопреки ожиданиям еврооптимистов, явка не превысила 36 процентов при необходимом минимуме в 50% плюс 1 голос. Таким образом, усилия наводнивших маленькое Скопье министров обороны и иностранных дел ЕС, США, Британии и даже немецкого канцлера Меркель оказались напрасны.
Воспитанные с 1991 года на культуре наследия традициям Александра Македонского, жители Македонии проголосовали ногами против пересмотра собственной истории, имеющего критические последствия для национального самосознания. Теперь их ожидают перевыборы Парламента и попытка провести смену названия через законодательный орган, что также будет трудно осуществить.
Следующей же весной в Македонии должны состояться президентские выборы. Эти выборы в далекой маленькой стране могут быть очень важны для нефте-газовой структуры российской экономики – в силу того, что это один из наиболее оптимальных путей прокладки российского газопровода в центральную Европу в обход Украины.
Вторая ветка «Турецкого потока» уже начала строиться, а договор о транзите российских углеводородов в Европу с Украиной истекает 31 декабря 2019 года. Надо торопиться, иначе снова нас будут «разводить» небратские соседи. Управленцы «Газпрома» всерьез рассчитывают на прокладку газовой трубы через Болгарию, но после того геополитического финта, который нам они уже один раз продемонстрировали в 2014-м (когда воскресным вечером после визита трех американских сенаторов во главе с Маккейном болгарский президент-социалист Пламен Орешарски заявил о внезапном выходе из проекта «Южный поток»), всерьез верить братушкам-болгарам может только наивный дурачок.
Победивший на прошедших только что выборах в Боснии и Герцеговине (БиГ) представитель сербов Милорад Додик заступает на пост председателя Президиума Боснии уже в ноябре, и на протяжении ближайших 8 месяцев, согласно очерёдности национальных представителей, прописанной в Конституции, будет исполнять функции Президента БиГ. За это время он планирует первый раз в истории пригласить в Боснию российского лидера, предложить открыть на территории подведомственной ему Республики Сербской гуманитарный центр МЧС РФ по аналогии с уже имеющимся в регионе аналогичным центром в соседней Сербии. И естественно, официально признать Крым частью Российской Федерации, например, открыв в Симферополе консульство своей страны.
Помимо этого, избранный президент Додик намерен отменить все списки персон нон грата, куда только за последний год попали писатель Захар Прилепин, бизнесмен Константин Малофеев и лидер «Ночных волков» Александр Залдостанов (Хирург), а также существенным образом усилить присутствие российских компаний в регионе.
Конечно, внутри Боснии, особенно в мусульмано-хорватской её части при активном давлении западников следует ожидать неприятие многих из этих инициатив. Но если посмотреть детальнее, лидер боснийских мусульман Бакир Изетбегович, уступающий кресло в Президиуме БиГ своего однопартийцу Шефику Джаферовичу, уже направлял Владимиру Путину письмо с приглашением посетить Сараево. А потерявшие (де-факто) свою квоту в Президиуме хорваты (их новый формальный представитель Желько Комшич был избран преимущественно голосами мусульман-бошняков) могут получить неожиданную поддержку со стороны как раз того самого Милорада Додика, который, как и они, даже несмотря на победу на общебоснийских выборах, не собирается торговать суверенитетом собственного народа. И в этом, как ни странно, интересы официального Загреба и главного города Республики Сербской Баня-Луки сходятся.
Сложившийся вокруг фон может существенным образом изменить политический вектор и в самой Сербии. Президент Александр Вучич, несмотря на регулярные визиты Москву, предпочитает принцип практической многовекторности – сразу после встречи с Владимиром Путиным он обязательно встречается с кем-то из западников. Так, после последней встречи в Сочи 2 октября он пригласил в Сербию ни много ни мало генерального секретаря бомбившего в 1999-м году Югославию НАТО Йенса Столтенберга, с которым провёл на днях первые НАТОвские учения на территории Сербии.
Увы, подобная попытка угодить всем центрам силы со стороны президента Вучича и его команды больше напоминает политику сидения на двух стульях незадачливого украинского президента Виктора Януковича (дай Бог, чтобы он не закончил схожим образом), чем самостоятельность влиятельного Иосипа Броз Тито, на которого, видимо, старается быть похожим сербский президент. Один плюс – после появления на Балканах второго ориентированного на Россию президента в соседней Боснии Александру Вучичу придётся вступить в непростую конкуренцию в борьбе за симпатии Москвы с Милорадом Додиком. И далеко не факт, что он эту конкуренцию выиграет.
Балканы играют значительно более серьёзную роль в европейской и мировой политике, чем некоторым думается. Наличие у России серьезной стратегии для данного региона (которая пока не очевидна) имеет жизненно важный интерес для текущего состояния дел отечественной внешней политики. Это и экономический, и политический вход в Европу, так что если только не рассматривать всерьёз пример Ирана или Северной Кореи для Москвы, пожалуй, это единственный способ обеспечить свои интересы и заставить считаться с собой на Западе. Мы же не будем учить чучхэ, не так ли?