Россия после полного экономического крушения тоталитарной власти, построенной на однопартийной основе, в начале 90-х годов сделала рывок к демократии, заложив ее в основу нового законодательства и Конституции. В них прописаны и альтернативные выборы, и права человека, гарантом которых является Президент Российской Федерации.
Казалось бы, Россия встала на путь вступления в клуб развитых демократических стран. Однако 1990-е годы в стране были тяжелые. Для того чтобы вытащить страну из глубокой ямы, демократические преобразования были необходимы и неизбежны, но сама их идея исходила от оппозиционного, антикоммунистического меньшинства, и суть реформ была понятна далеко не всем. Свобода и демократия фактически достались российскому народу бесплатно, и поэтому, столкнувшись с трудностями, он был готов эти завоевания потерять.
В этой напряженной ситуации наиболее приспособленными к борьбе за власть оказались силовики. Принципы их известны: говорим то, что приятно слышать народу, а делаем то, что выгодно власти, то есть нам.
Для силовиков, пришедших к власти, народ – оппонент, а может быть, и враг; обмануть и победить – основной принцип действий. Если не получится – запугать и посадить. Это и есть гибридная политика, на которой стоит сегодня российская власть. Эта позиция вступает в прямое противоречие с позицией президента, открывшего недавно «Стену скорби», посвященную жертвам политических репрессий. «Четкость и однозначность позиции в отношении этих мрачных событий служит мощным предостережением к их повторению», – сказал Путин в своей речи на открытии монумента.
Однако то, что происходит в стране сейчас, очень похоже на повторение «этих мрачных событий». Во всяком случае, на их начало.
К сожалению, около 20 лет назад демократическая номенклатура, не оценив опасности прихода к власти силовиков, пошла на компромисс, шаг за шагом сдавая свои позиции. Я хорошо помню совещание Координационного совета демократических сил в начале 2000 года, на котором Анатолий Чубайс уговаривал всех поддержать кандидатуру Владимира Путина на выборах президента. Он говорил о том, что хорошо знает Путина, беседовал с ним и совершенно уверен, что он будет поддерживать демократию. Не все демократы разделяли оптимизм Чубайса, на том совещании я и Сергей Адамович Ковалев резко выступили против его предложения. А Борис Немцов позже говорил мне, что он не голосовал за выдвижение директора ФСБ в президенты, но повлиять на решение «Союза правых сил», в руководстве которого состоял, он не смог. В результате СПС пошел на выборы с лозунгом: «Путина — в президенты, Кириенко — в мэры Москвы».
Правозащитники через год провели Чрезвычайный съезд в защиту прав человека, на котором довольно точно предсказали проблемы, с которыми столкнется страна. Материалы съезда можно найти в Сети.
Уже тогда в основном обращении к съезду депутат Госдумы Сергей Ковалев, оценивая результаты новой власти, говорил: «Какова же идеология этой новой команды? Это державность, это так называемый порядок, который всё чаще откровенно называют «управляемой демократией», это патриотизм, выражающийся главным образом в поисках внешних и внутренних врагов России». Как будто это сказано сегодня.
Итак, что мы имеем? Мы имеем торжество так называемой гибридной политики. К чему она привела во внешней политике, мы знаем, а к чему приведет внутри страны — пока неизвестно. Мы видим пока только тенденции. Похоже, российский народ стал просыпаться.
Но вместо того, чтобы вместе с гражданским обществом искать выход из того бедственного положения, в котором оказалась страна, власть усиливает полицейские структуры, вкладывает в них деньги, запугивает народ. Силовые структуры стали самостоятельными субъектами политики. Фактически возникает полицейский хаос, когда власть теряет контроль над силовиками. Права людей нарушаются по всей стране грубейшим образом. Решая свои карьерные проблемы, силовики фабрикуют уголовные дела, сажают и пытают людей. Сотни граждан получают обвинения за публикации в Сети по экстремистским статьям — в административном и даже уголовном порядке.
Смотрите, до какого абсурда это дошло.
Студент из Ставрополя Павел Карачаушев был посажен на трое суток за репост во ВКонтакте репортажа блогера Ильи Варламова из музея Второй мировой войны в Гданьске. Карачаушева обвинили в пропаганде нацизма на основании того, что на музейной фотографии изображена свастика.
23-летней Марии Мотузной из Барнаула, перепостившей сатирические картинки на религиозную тематику, грозит до шести лет лишения свободы по двум статьям: «Нарушение права на свободу совести и вероисповедания» и «Возбуждение ненависти либо вражды». Она значится в списке Росфинмониторинга как экстремистка, ее карта Сбербанка заблокирована по статье «О спонсировании террористической деятельности».
Против барнаульца Андрея Шашерина также возбуждено уголовное дело из-за сохраненных картинок во ВКонтакте. В частности, в деле фигурирует фотография патриарха Кирилла, на которой в отражении стола видны дорогие часы.
Колоссальный общественный резонанс вызвало на днях незаконное решение суда по мере пресечения фигурантке дела «Новое величие» Анне Павликовой, которой при задержании было всего 17 лет. Ни ее, ни вторую фигурантку, 19-летнюю Машу Дубовик, нет никаких юридических оснований содержать под стражей. Тем не менее суд продлил обеим девушкам срок в СИЗО, несмотря на засвидетельствованные врачами признаки резкого ухудшения здоровья.
Известно ли это президенту? Оказывается, да. Пресс-секретарь Песков от имени президента привычно комментирует, что никто не может влиять на работу суда. Ну а как работают российские суды, всем известно.
Многие молодые люди считают, что из страны надо бежать. Но если молодежь, не равнодушная к проблемам страны, уедет, Россия лишится будущего. Низовой экстремизм силовых структур надо остановить.
Единственный человек, который может прервать инерционное развитие событий, — президент. Нужны чрезвычайные меры в защиту прав человека, и я вижу только один выход: президент должен вспомнить, что он гарант Конституции, и остановить беспредел силовиков.
Правозащитники раньше и точнее всех реагируют на ущемление прав граждан — это их поле деятельности. По всем затронутым здесь вопросам подготовлены предложения. Главное, что требуют правозащитники, — немедленно внести в Госдуму поправки в законы, регулирующие обвинения в экстремизме, и прежде всего в федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности», а также в 280-ю и 282-ю статьи Уголовного кодекса. Отменить закон об оскорблении чувств верующих. Выйти с инициативой в Верховный суд РФ о пересмотре решений по уголовным делам, по которым уже сидят сотни людей, и есть все основания ожидать, что в ближайшее время будут сидеть тысячи.
Чтобы ввести все эти предложения в рабочее русло, необходимо организовать при Администрации Президента рабочую группу по оптимизации законодательства, связанного с экстремизмом, и пересмотреть правоприменительную практику. Рабочая группа должна быть сформирована на основе предложений государственных правозащитных институтов — Совета по правам человека при Президенте РФ, уполномоченного по правам человека в РФ с участием представителей профильных правозащитных организаций.
Насколько реалистичны мои предложения, посмотрим. Сейчас мы видим фактически противостояние силовиков гражданскому обществу, попытки возрождения государственного террора, характерного для сталинского времени. Возникает вопрос: открытие «Стены скорби» было осмысленным и искренним решением или всего лишь «операцией прикрытия» спецслужб? Мы этого не знаем. Но, читая взрывные публикации в соцсетях, я уверен, что гражданское общество свой выбор сделало.