Путину тоже не чужд театр, но он скован, зажат, предпочитает режиссировать за кулисами, а не играть на сцене — нет такого актерского опыта, как у Трампа. Ну да, экстраверт и интроверт. Зато политический опыт у Путина в разы больше, чем у Трампа. Рискну, однако, сказать, что оба политика популисты и зависят от зрителей: у Путина домашний театр, тогда как Трамп выступает на мировой сцене.
Что общего у хельсинкских собеседников помимо очевидных, бросающихся в глаза авторитаризма и эгоцентризма? Не с ними ли связано их взаимное притяжение? Имеется еще и инфантилизм, пусть и разнонаправленный. У обоих подростковое сознание со всеми вытекающими последствиями. Слово «подросток» употребляю во взрослом значении — см. лучший, по мнению Блока, роман Достоевского «Подросток». Даже комплексы Путина и Трампа оттого, что они чего-то недобрали в детстве и в юности. Они все еще что-то доказывают — не только другим, но и самим себе.
При всей своей деловой хватке Трамп — политический идеалист и романтик. А Путин не только мастер политической интриги и сюрпризных тактических ходов, но еще и — прошу прощения за клише — кремлевский мечтатель, хотя, понятно, совсем в ином смысле, чем Ленин. И оба два — Трамп и Путин — уже доказали, что они не прожектеры, а прагматики, коли их заветные мечты сбываются. Назову хотя бы символические, пусть и разноценные: присоединение Крыма и признание Иерусалима столицей Израиля.
Крым, думаю, даже не будет помянут на встрече Трампа с Путиным. О чем тут говорить, когда Россия считает полуостров своей исконной территорией, а Америка с остатным миром не признает его аннексии? Зато Израиль и окрестности — вот где два мировых лидера, скорее всего, найдут общий язык.
Из «окрестностей» для геополитика Путина актуальна Сирия, а для бизнесмена Трампа — нет, там даже нефти самая малость. Что он Гекубе? Что ему Гекуба? Трамп давно уже обещался вывести из Сирии американских военных, а тут у него появился шанс сделать это не задарма, а как часть большой ближневосточной сделки: США отдают Сирию с Башаром Асадом России на откуп при условии, что оттуда будут выведены иранские войска, которые представляют угрозу для Израиля. Сама по себе обессиленная, раздробленная, разгосударствленная в результате «арабской весны» и последовавшей гражданской войны Сирия прямой угрозы для еврейского государства не представляет. Израиль даже заинтересован в восстановлении центральной власти в Сирии, а тем более под российским протекторатом, чтобы было с кем иметь дело и с кого спрашивать в случае чего. Такая власть лучше, чем террористы-отморозки, тайно и явно поддерживаемые Ираном. А если бы еще вернуть в Сирию беженцев, многие страны вздохнули бы с облегчением — от Иордании до Германии. Мечты, мечты, где ваша сладость? Опускаю ввиду их неправдоподобия конспирологические гипотезы, что кое-кто заинтересован в том, чтобы Россия увязла в Сирии, как когда-то в Афганистане.
Во главе Америки и России стоят сейчас самые произраильские лидеры за всю 70-летнюю историю еврейского государства. Ласковый теленок двух маток сосет? А хотя бы и так. Тем более этот теленок только притворяется ласковым. Свидания Путина и Нетаньяху стали рутинными — девять раз за неполные три года, с тех пор как Россия начала военную операцию в Сирии. Предыдущая московская встреча прошла 9 мая, когда Нетаньяху участвовал вместе с Путиным в праздничных церемониях и даже нацепил на грудь георгиевскую ленточку. И вот спустя всего два месяца опять — в самый канун хельсинкского саммита. Случайность? Вряд ли. Что они обсуждают в «личке», не доверяя современным коммуникационным средствам, вроде бы защищенным от прослушки? Остается только гадать, как скажется последняя встреча Нетаньяху и Путина на хельсинкском рандеву.
Трамп играет на Ближнем Востоке по-крупному, перенос американского посольства в Иерусалим — всего лишь ничтожный, пусть и символический жест в грандиозном плане по переустройству этого региона. Сирия — мелкая разменная монета в этой геополитической игре. Ближневосточную карту от имени президента перекраивает его визирь и зять, всесильный Джаред Кушнер, у которого, кстати, слабость к России, откуда родом его предки (партизанили в белорусских отрядах против немцев) и с которой он пытался наладить тайную связь еще до инаугурации Трампа. Используя личные связи и челночную дипломатию, Джаред сколотил мощную коалицию под эгидой Америки: Израиль и умеренные арабские страны против Ирана, а тот давно уже тянется к ядерной погремушке. Программа-минимум — не допустить Иран до Бомбы, программа-максимум — сменить теократический режим аятолл.
Россия тоже ведет сложную ближневосточную игру, флиртуя с турками, персами и саудитами. Уверен, что, поставленный перед выбором, Путин в решающий момент сделает его в пользу Израиля, а не Ирана. Здесь Трамп с Путиным, похоже, достигнут в Хельсинки договоренности, которая будет больше похожа на тайный сговор. О чем можно только догадываться, потому как явная, явленная, протокольная часть этой встречи будет в одну восьмую того самого айсберга, который почти весь находится под водой. Даром, что ли, персы так обеспокоились, что на самом высоком уровне созванивались недавно с Путиным.
Во всем остальном поле для маневров у американского и российского президентов весьма ограничено.
У Трампа ограничена сама президентская власть конституционным разделением обязанностей различных властных ветвей и системой сдержек и противовесов. Плюс общественное мнение, которое, судя по последним опросам, хоть и поддерживает саму идею встречи в верхах (59%), но большинство считает, что президент ведет себя с Москвой недостаточно жестко (53%). А за три дня до хельсинкской встречи Министерство юстиции США обвинило сотрудников ГРУ в предвыборных хакерских атаках, что еще больше сузило переговорные возможности Трампа.
Сказать, что у Путина развязаны руки, тоже не могу, несмотря на кремлевскую вертикаль власти и отсутствие в стране реальной оппозиции. Так ли абсолютна власть у абсолютиста Путина? У меня на этот счет большие сомнения, хотя, понятно, сужу из-за океана. Когда Путин сравнил себя с рабом на галерах, он, возможно, был ближе к истине, чем предполагал. Он зависит от своего ближайшего окружения, пусть оно и обязано ему своим возвышением, и от общественного мнения, управляемого из Кремля. Однако это вовсе не значит, что ВВП может пойти на большие уступки ДДТ, а тем более на отступление от собственной генеральной линии. История с выпущенным на волю джинном общеизвестна.
При такой зависимости обоих президентов вряд ли их встреча будет исторической.
Больше того, не думаю, что означенная выше вспышка любви с первого взгляда превратится в броманс — слово, уже освоенное русским языком и не требующее пояснений. Зато потребует расшифровки оксюморон frenemy, составленный из двух противоположных слов friend & enemy. Друговраг? Врагодруг? А если попытаться набрать его кириллицей: френеми? Так американцы обозначают человека, с которым вынужденно дружат, несмотря на соперничество и фундаментальные различия во взглядах. Кстати, само это словосочетание возникло в период «оттепели», когда американский журналист назвал русских frenemies.
А что, это было бы недурным результатом хельсинкского рандеву, разве не так?