Впрочем, из каждого правила есть свои исключения: для одержавшего накануне в Турции двойную победу — на президентских и парламентских выборах — Реджепа Тайипа Эрдогана «стодолларовая фраза» вполне могла бы быть выбрана в качестве политического кредо, ничуть не мешающего ему с 2002 года практически без сбоев шагать от одной победы к другой. Причем, что характерно, не ища легких путей — ни для Турции, ни для себя как лидера страны.
Скажем, на смену формы правления, с парламентской на президентскую республику, у Эрдогана и его Партии справедливости и развития ушло без малого десятилетие с отчаянным сопротивлением оппозиции, сломленным в апреле 2017 года по итогам народного волеизъявления.
Перспектива фиаско маячила перед Р.Т. Эрдоганом не раз, но каждый раз ему удавалось как минимум сводить ситуацию «в ноль», а то и вовсе обращать ее себе на пользу. (Тут вспоминается уже другое крылатое выражение — про Штирлица, который «все равно выкрутится»).
Однако единый день голосования, организованный на год с лишним раньше положенного срока — 24 июня 2018 г. вместо 3 ноября 2019 г., — был воспринят оппозицией недвусмысленно: власть вот-вот потеряет контроль и потому торопится переизбраться до еще большего ухудшения ситуации.
Она в последнее время и правда для действующей власти стала складываться не слишком неблагоприятно, особенно в сфере экономики.
А ведь экономика с мегастройками, под которые туркам вовсе не нужны обоснования в виде Олимпиад да чемпионатов мира, не только традиционно играла роль парадной витрины для Эрдогана и его сторонников, но и служила важным пунктом общественного договора. Согласно ему экономический рост страны с параллельным ростом благосостояния ее индивидуумов рассматривался частью населения в качестве разумной платы за отдельные неудобства, включая выстраивание жесткой вертикали власти и рост роли религии в жизни светской доселе страны.
Неудобств в последние месяцы, в условиях всеобъемлющего режима чрезвычайного положения, действующего с попытки военного переворота лета 2016 года, для простых граждан стало больше.
А удобства, в свою очередь, заметным образом подсократились: курс национальной валюты по отношению к доллару и евро существенно снизился, что привело к росту цен — сначала на импорт, а потом уже, вместе с покупаемым за рубежом топливом, на продукты питания и товары народного потребления. Инфляция после периода относительной стабильности вновь стала выражаться двузначными цифрами.
Проактивная внешняя политика страны по периметру ее границ привела к заметным осложнениям между Турцией и Западом. Разразился кризис с «образцовым стратегическим партнером» США, один из самых глубоких за всю новейшую историю.
Перед Турцией громко захлопнулись двери переговорной комнаты Евросоюза, где с 2005 года интенсивно обсуждалось полноценное членство страны в этом наднациональном образовании.
В декабре 2015 года рухнули, но к лету 2016 года все же были восстановлены отношения с Россией. Впрочем, теперь прежний энтузиазм российского руководства сменился осторожным и прагматичным подходом. И, невзирая на ряд важных совместных проектов, включая газопровод «Турецкий поток» и АЭС «Аккую», равно как и все старания турок, возврат к безвизовому въезду в нашу страну для них пока что не случился. Едва-едва с помидорами разобрались.
Рухнули, были почти восстановлены и снова рухнули под тяжестью «палестинского досье» отношения с Государством Израиль — в прошлом одним из главных региональных партнеров Турецкой Республики.
В результате турецкой политики в отношении «арабской весны» у страны возникло немало трудностей с соседями по ближневосточной квартире, включая Египет, ОАЭ и Саудовскую Аравию.
Эгейское и Средиземное моря вновь стали местом поигрывания мускулами между Турцией и Грецией в борьбе за контроль над спорными островами и запасами местных энергоносителей. Застарелый кипрский вопрос крякнул и застыл на месте. Зато не застыли на месте и продолжают стекаться в Турцию беженцы из региона, включая сирийцев, которых, только по официальным данным, «понаехало» и разбрелось по стране в поисках лучшей жизни свыше 3,5 миллионов человек.
В Турции все чаще стали раздаваться недовольные голоса о внешнеполитической изоляции страны, у которой из друзей остались лишь партнеры по астанинскому соглашению — Россия и Иран. А ведь в лучшие времена Турция самоидентифицировалась и воспринималась извне как неотъемлемая часть именно западного мира. Ну а идея про евразийство возникла заметно позже и большой популярности себе так и не снискала.
Результаты дел внешнеполитических не замедлили вернуться бумерангом в турецкую экономику. Со стороны США начали раздаваться угрозы о введении санкций — для начала на поставку продукции ОПК. Негативные прогнозы в отношении будущего Турции и падение ее кредитных рейтингов в ведущих мировых рейтинговых агентствах, объявленные турецким руководством «атакой зарубежных недругов» на страну, стали существенным образом затруднять для турецких компаний поиск заемного капитала и негативно сказываться на притоке прямых иностранных инвестиций.
Горячие деньги, доселе исправно вращающие шестеренки турецкой экономики, поспешили на выход, создав трудности для сведения бюджетного баланса и заставляя правительство вновь задуматься о деньгах МВФ, с которым Турция несколько лет назад торжественно распрощалась, расплатившись по последним долгам.
И в этих условиях власть в апреле 2018 года с открытым забралом пошла на объявление 24 июня досрочных президентских и парламентских выборов.
В качестве главного обоснования президент Эрдоган указал на непрекращающиеся региональные вызовы и необходимость как можно скорее преодолеть период внутриполитической неопределенности, завершив переход от парламентской к президентской форме правления. То есть, срочно передав всю полноту исполнительной власти в крепкие руки президента от премьер-министра, попутно ликвидировав пост последнего.
Надо ли говорить о том, что оппозиция, даже не успевшая толком подготовиться к досрочным выборам, все равно почувствовала витающий в воздухе исторический шанс?
Пять оппозиционных кандидатов на пост президента всерьез рассчитывали в сумме взять 50% плюс один голос, чтобы перевести президента Эрдогана во второй тур голосования. А там уже всякое могло случиться. Равным образом и сами оппозиционные партии намеревались дать бой за депутатские кресла в меджлисе, прервав многолетнюю гегемонию Партии справедливости и развития.
Но результат голосования заставил всех буквально раскрыть рты и всплеснуть руками. Невзирая на данные многочисленных социологических опросов, сигнализирующие об усталости граждан от 16-летнего нахождения во власти одних и тех же лиц и демонстрирующие устойчивый запрос в турецком обществе на перемены, особенно в непростой экономической и политической ситуации, Эрдоган и правящая партия вновь победили.
Р.Т. Эрдоган, по предварительным данным, набрал обычный, как и в «тучные годы», для себя результат в 52,55%, а правящая партия в коалиции с националистами оформила парламентское большинство в 53,63%. Победа была одержана практически в каждом городе каждой провинции страны. Причем в настолько уверенной манере, что от выражения протестов отказалась даже немало удивленная результатами оппозиция.
Вынужденная коалиция правящей партии с националистами по большому счету стала единственной ложкой дегтя в безоговорочной победе действующей власти, продлившей ее полномочия как минимум на очередные 5 лет. В результате период непрерывного пребывания Р.Т. Эрдогана и его партии во власти в 2023 году составит небывалую в 100-летней истории Турецкой Республики продолжительность в 21 год. Вдумаемся: одна пятая возраста самой страны!
И это наводит на мысли о том, что Реджеп Тайип Эрдоган нашел универсальную отмычку к сердцам сограждан, срабатывающую невзирая на откровенно негативную конъюнктуру и ожесточенное сопротивление оппонентов. Ну а последние, по всему получается, не могут похвастаться столь глубоким пониманием натуры турецких избирателей и способностью консолидировать их вокруг себя даже в самых благоприятных для этого условиях... Я вот что думаю: может, наши власти опытом обмениваются?