«У нас есть центр документации, который помогает людям в поиске информации о репрессированных родственниках, — рассказал Роман Романов в интервью обозревателю «МК». — Мы получаем множество обращений со всей страны и даже из других стран. Но с таким ответом столкнулись впервые». Ответ начальника информационного центра УМВД России по Магаданской области Серегина гласит буквально следующее: «Срок хранения карточек на осужденных — до достижения ими (осужденными) 80-летнего возраста. Срок хранения карточки на Чазова Федора истек в 1989 году, уничтожена карточка по акту от 11 сентября 2014 года». При этом Серегин ссылается на межведомственный приказ «Об утверждении наставления по ведению и использованию централизованных оперативно-справочных, криминалистических и разыскных учетов, формируемых на базе органов внутренних дел РФ», датируемый 12 февраля 2014 года.
Ситуацию, правда, нельзя назвать однозначной. Содержание приказа непосвященным неизвестно: документ имеет гриф «для служебного пользования». Скорее всего, про учетные карточки заключенных в нем вообще ничего не говорится, предполагает Романов. Он обращает внимание на то, что приказ распространяется на множество ведомств, большинство из которых не имеет к теме репрессий даже отдаленного отношения. В этот круг входят, например, МЧС, ФСКН, ФТС и Государственная фельдъегерская служба. Пока директор музея склоняется к той версии, что ссылка магаданцев на приказ некорректна, что это «региональная интерпретация». Проще говоря — самоуправство. «В других регионах те же карточки хранятся, и никто их не собирается уничтожать, — отмечает Романов. — У нас нет там проблем с получением информации того же периода и той же темы: нам предоставляют либо сами карточки, либо выписки из них».
Тем не менее нельзя полностью исключать и того, что магаданская полиция действует в соответствии с общероссийскими правилами — быть может, просто несколько опережая коллег в следовании новым нормам. По словам директора Музея истории ГУЛАГа, цель его обращения к Федотову — это в первую очередь «выяснить, что это за приказ». А дальше уже могут быть «разные стратегии». Впрочем, даже если уничтожение архивных материалов ограничивается одной Магаданской областью, ущерб уже нанесен огромный. Севвостлаг, Северо-Восточный исправительно-трудовой лагерь, — один из самых больших и самых страшных островов «архипелага ГУЛАГ». Одновременно здесь содержалось до 200 тысяч заключенных.
Существует мнение, что потеря карточек «на местах» не так страшна, поскольку содержащаяся в них информация дублирована в центральных, московских архивах. Но Романов не столь оптимистичен: «Если бы нам сказали: бумажный носитель уничтожен, обращайтесь в центральный архив — может быть, мы не были бы так обеспокоены. Но нам сказали, что информации уже нет. Всё — карточка уничтожена». Для справки: карточки заводились на тех, кто покинул ГУЛАГ живыми (для мертвых предусмотрена иная форма учета). На карточках указывались фамилия, имя и отчество заключенного, статья УК, по которой он был осужден, год и место рождения, места заключения и дата освобождения. Личные дела при этом уничтожались. То есть уничтожение еще и карточек равнозначно полному стиранию информации о том, что человек находился в системе ГУЛАГа.
Известный историк, сотрудник общества «Мемориал» Никита Петров видит в происходящем общую тенденцию: «Ведомства, прикрываясь благом общества, правом граждан на честное имя, на забвение, уничтожают действительно очень важные исторические документы. Государство как бы говорит: это дело нас, государства, и данного конкретного человека, а вы, общество, здесь ни при чем. Но, поскольку репрессии совершались от имени государства, эти материалы не могут быть частным делом гражданина. Это должно быть достоянием гласности. Хуже всего, что такие решения готовятся и принимаются всегда келейно. Никто никогда не советуется с архивной общественностью».