Александр Невзоров. «Тот редкий случай, когда всё сразу понятно».
К.Л. «Аркаша, дорогой, зачем ты там остался».
Илья Пономарёв. «Боюсь, это не последняя смерть».
Сергей Пархоменко. «Чтобы звери не праздновали свою победу над нами». (Цитата: «Его смерть — страшная несправедливость и демонстрация звериной бессмысленной жестокости, презрения к человеку и ненависти к свободе».)
Артемий Троицкий. «Выгода здесь неуместна». («По поводу тухлой мантры «Кремлю это не выгодно». А сбивать «Боинг» было выгодно? Нападать на Донбасс было выгодно?»)
Лев Шлосберг. «Старшина опасного слова».
В.Ш. «Пять констатаций и один прогноз». («Кремлёвские и останкинские вопли о том, что гибель оппозиционера выгодна врагам Путина, мы слышим со дня убийства Анны Политковской».)
Алексей Навальный. «Бабченко». («У меня нет сомнений, что причиной чудовищного преступления стала публичная политическая позиция Аркадия и его профессиональная журналистская деятельность».)
Павел Каныгин. «Это не просто сигнал, это террористический акт». («Выбрав самого искреннего, громкого и смелого, того, кто на виду, убийцы атаковали всех нас».)
Карина Орлова. «Другу и достойнейшему из людей Аркадию Бабченко».
Татьяна Фельгенгауэр. «Бессилие и злость».
Дмитрий Гудков. «Подло, в спину».
Кучер, Альбац, Ганапольский, Валерий Яков…
И вот целый день мировой скорби. И внутри России, и на Западе уже потребовали строжайшего расследования. Новость об убийстве Бабченко шла через запятую со Скрипалём, «Боингом»…
А вечером пришла новость: Бабченко жив.
Это была инсценировка. Теперь он говорит, что…
Но ведь это не важно, что он теперь говорит.
Кто-то успел вознести его до небес как героя. Кто-то поносил последними словами за его тексты. Но ведь мать и жена могли помереть от инфаркта, а друзья, вероятно, успели напиться с горя.
Трудно сказать, ради чего «достойнейший из людей» устроил эту подлость. Но большего подарка ненавистному Кремлю он сделать не мог.