Начнем с пенсионеров. Их, по статистике, более 45 миллионов человек. В их числе львиная доля — это те, кто получает так называемую страховую пенсию, которая формально зависит от трудового стажа и заработка. Однако страховой эта пенсия после многочисленных «усовершенствований» последних лет (введение максимального размера заработка, с которого берется взнос; бальная система расчета пенсионных прав, «заморозка» накопительной части и отмена индексации пенсии работающим пенсионерам) уже может не считаться. Практически разорвана связь между занятостью, вносимыми взносами и величиной пенсионных выплат, произведено сглаживание их размеров. Чего стоит хотя бы ежегодное установление правительством рублевой стоимости накопленных «страховых» прав!
Вторая по численности категория тех, чье материальное положение напрямую зависит от государства, — бюджетники: работники образования, здравоохранения, социального обеспечения, культуры. Их 14 миллионов.
Естественно, не надо забывать о «силовиках»: кадровая армия, органы правопорядка, безопасности. Это еще 5 миллионов человек.
Как же обойтись без госслужащих, включая муниципальных чиновников! Их 2 миллиона.
Остается прибавить работников госкорпораций и акционерных обществ, в которых у государства контрольный пакет, а значит, и полная свобода деятельности. Их персонал, по самым скромным оценкам, примерно 1 миллион человек.
А теперь сложим полученные цифры. Итог: 67 миллионов человек, или более 45% населения России.
Но еще более впечатляющая цифра получится, если учесть, что эти 67 миллионов являются важными кормильцами (иногда единственными) своих семей. Тогда получится, что от государства напрямую зависит чуть ли не 2/3 российских домохозяйств.
Что из этого клинического факта следует?
1) Специфика российского электорального поведения. Люди, несмотря на их массовое недовольство отдельными сторонами жизни (бедность, рост цен, состояние здравоохранения, экология и прочее), исправно голосуют за того, кто их кормит с протянутой руки. Это прежде всего Владимир Путин, который олицетворяет эту руку, а также те, кого он демонстративно поддерживает, — например, губернаторы.
У любой оппозиции в такой политэкономической ситуации нет шансов, по крайней мере на выборах. Ее лидеры в глазах населения — голодранцы, не обладающие никаким ресурсом для распределения. А переход к ним руля власти, как представляется многим, — чрезмерный риск потерять даже те крохи, которые достаются с нынешней протянутой руки.
Эту мысль весьма успешно развивает нынешняя государственная пропаганда. Возьмите, например, так называемые дебаты кандидатов в президенты, которые прошли нынешней весной. Владимир Путин в них не участвовал. В результате публике был представлен набор персон, которые большую часть отведенного времени орали друг на друга, выясняя личные отношения. Ну как им можно доверить кормильца-государство?
2) Массовый «трудовой патернализм». Многие люди, имеющие все потенциальные возможности быть самостоятельными, отказываются от предприимчивости даже не в смысле открытия собственного дела. Это выражается в нежелании даже идти работать по найму в частный сектор, где есть шанс неплохо заработать, но есть и риск. Лучше оставаться в чем-то государственном или окологосударственном, но с вроде бы гарантированным небольшим доходом. Не в этом ли «трудовом патернализме» одна из причин крайне недостаточного развития малого и среднего бизнеса в стране?
Кстати, занятость, в частности в бюджетной сфере (образование, здравоохранение, социальные услуги, культура), постепенно сокращается. Так что гарантии бессрочной занятости там — это очередной миф. В январе 2014 года в образовании, здравоохранении и сфере предоставления социальных услуг работало 9,7 миллиона человек. Ровно через 4 года, в нынешнем январе, эта цифра усохла до 9,1 миллиона. И это не конец истории.
3) Инертность и пассивность людей на бытовом уровне. Примеров очень много. Например, появление обязательных платежей за капитальный ремонт жилья (а это немаленькие суммы для средней российской семьи) не вызвало никакого массового протеста. Люди исправно платят очередную наложенную на них дань.
Водители большегрузов, как помнится, довольно долго пытались в открытую сопротивляться введению системы «Платон». Но не нашли отклика среди других профессиональных групп. И где сейчас эти бунтующие водители? На трассах и платят «Платону».
Да, в России есть гражданское общество, но оно все больше огосударствляется через «прикармливание» тех НКО, которые к этому готовы, и создание многочисленных GONGO («ориентированных на правительство неправительственных организаций»). А для непослушных есть целый букет способов давления: наклеивание ярлыка «иностранный агент», запугивание потенциальных частных жертвователей и прочее.
Все эти обстоятельства являются критически важными при разработке сколько-нибудь претендующих на успех стратегий развития страны. Конечно, трудно преуменьшить и значение предложений по увеличению государственных инвестиций в человеческий капитал. Действительно, нынешние доли ВВП, идущие, в частности, на образование (4,5%) и здравоохранение (3,5%), очевидно недостаточны даже для того, чтобы хотя бы просто поддерживать нынешнее положение в этих сферах. Но, как нередко бывало в современной российской истории, дополнительное вливание денег не даст нужного эффекта перехода на другое качество развития без включения «человеческого фактора». Без этого получится продолжение всё того же патернализма, только ценой проматывания увеличенных затрат.
Это не значит, что я сторонник принуждения нашего в целом малообеспеченного населения к платежам за то, что согласно Конституции должно предоставляться за счет государства. Нужно начинать процесс передачи бюджетных денег, идущих на социальные программы, в руки муниципалитетов (детские сады, школы, первичное звено здравоохранения, социальное обслуживание). Конечно, это политически сложный процесс, учитывая разнообразие российских мест. Не нужно очередной кампанейщины, как это произошло в связи с принятием в начале 2000 х закона об основах местного самоуправления. Нужны очень точные, выверенные, обсужденные с локальными сообществами шаги, постепенная передача тем из них, которые готовы, новых полномочий вместе с соответствующими ресурсами.
Еще один важный шаг, без которого механическое (технократическое) увеличение социальных расходов ни к чему не приведет, — включение существующих сейчас неформальных сетевых сообществ: студентов, пациентов, людей с ограниченными возможностями, мигрантов, родителей школьников, учителей и т.д. — в процесс управления социальными учреждениями. Именно из этого массива должны формироваться (без всякого вмешательства государственных органов) реально независимые общественные советы при министерствах и ведомствах местного, регионального и федерального подчинения.
Я привел лишь некоторые примеры требуемых новых подходов к социальному развитию, которые позволят совершить (при столь же продуманных решениях во всех других сферах, вплоть до внешней политики) прорыв к новому качеству жизни в стране. По сути, это создание сетки общественных институтов XXI века.
Не сделаем этого? Тогда нам обеспечено дальнейшее отставание от мировых лидеров со всеми вытекающими отсюда последствиями для нашего национального статуса и самолюбия.