В этом процессе, как и в любом другом, есть время бросать камни и время их собирать. С одной стороны, есть общечеловеческие ценности, которые, напомню, в нашей стране заменили «классовые» (претендующие на мессианские и определяемые в предыдущую эпоху, конечно, Москвой, контролировавшей «мировой социалистический лагерь») только при Михаиле Горбачеве. По сути, именно он, считающийся сегодня очень многими соотечественниками, в том числе и занимающими видное место в политическом истеблишменте нашей страны, едва ли не национальным предателем, сделал важнейший шаг к тому, чтобы отодвинуть человечество от глобальной, идеологически окрашенной и последней в его истории войны. С другой стороны — историю всегда пишут победители, а это значит, что право сильного на мировой сцене никто не отменял.
Всегда есть выбор между ценностями Ветхого завета и Нагорной проповеди, но в политике пока превалирует Ветхий завет. И опасность войны (не из локальных, которые никогда не прекращались), а с применением новейшего оружия с обеих сторон, окончательно не ушла. Хотя уже и не «двух систем», но все равно за право определять будущее. Но остается надежда на то, что все виды вооружений все-таки применяться не будут — иначе ни у кого нет будущего.
При этом ясно, кто есть кто. Сильнейшей мировой державой являются США. Россия же громко, и уже не только на словах, отстаивает позицию: или Соединенные Штаты будут вести себя как все, не выпячивая свою сверхдержавность, или Россия считает себя вправе поступать так же, как США.
За Америкой следует ряд развитых стран-союзников, ведущих тот же политический курс. У России есть группа сочувствующих стран, однако их политика далеко не так синхронизирована с российской, как политика стран ЕС с политикой США, да и в целом их вес в мировой политике куда менее значителен. Особое место занимает Китай. Формально он поддерживает Россию, но у него собственные интересы, к тому же китайская экономика слишком тесно увязана с американской, так что поддержка у Москвы со стороны Пекина скорее вербальная.
Что еще есть в российском активе? Экономический потенциал, увы, несоизмерим с американским. А как с военной мощью?
В марте, уже после президентских выборов, «Военно-промышленный курьер» опубликовал статью заместителя президента Российской академии ракетных и артиллерийских наук Константина Сивкова. Он провел некоторые сравнения боевой мощи России и США. Картина такова: «По боевым самолетам американские ВВС и ВМС почти в четыре раза превосходят российские ВКС и морскую авиацию. С учетом самолетов обеспечения общее количественное превосходство авиации США — почти восьмикратное», «по авианосцам американский флот превосходит российский в 12 раз (при этом «Кузнецов» по боевому потенциалу соответствует примерно половине американского собрата), по крейсерам — в 6,5 раза, по эсминцам — впятеро, по многоцелевым атомным подводным лодкам — вчетверо». Статья написана для того, чтобы побудить Кремль увеличить военный бюджет, «запросы Минобороны в объеме 30 триллионов рублей на новую госпрограмму вооружений представляются весьма скромными», — считает Сивков.
Однако еще 30 трлн рублей на оружие — сумма, во-первых, для федеральной казны неподъемная; во-вторых, во многом бессмысленная, если ориентироваться на американские образцы, ведь и США не будут стоять на месте.
Зато можно еще по заветам позднего СССР искать «асимметричный, но адекватный ответ». То есть находить что-то еще более убийственное по сравнению с тем, что есть на вооружении потенциального противника, что-то, чему он не может ничего противопоставить, но (и это принципиально важно!) за существенно меньшие деньги. Поиски такого ответа были анонсированы Москвой почти 40 лет назад, когда заговорили об американской «стратегической оборонной инициативе», ответ Владимир Путин обнародовал лишь в своем предвыборном Послании. Можно предположить, что какие-то виды вооружений, которым стоя аплодировали в Манеже слушавшие Послание, задумывались еще в советские времена. Так или иначе в военной области Россия сумела напрячься и найти контригру.
Вопрос в том, достаточная ли это база для по сути сверхдержавной политики Москвы? В США все больше ястребов, которые не преминут использовать стреляющий видеоряд из Послания Путина для дальнейшего роста военных расходов. Локальная победа в гонке вооружений, особенно при меньших затратах, — это некий фантом, удержать который практически невозможно. Значит, нужно грамотно использовать то, что есть сейчас. И не как базу для нового наращивания силового противостояния. Как же тогда?
Очень характерная деталь. Уже после оглашения Послания публично выступил помощник президента по экономическим вопросам Андрей Белоусов и, в частности, предположил, что военные расходы России могут быть в ближайшее время не увеличены, а наоборот, сокращены. В рамках маневра госресурсами в пользу развития прежде всего образования, здравоохранения, развития цифровой экономики и строительства инфраструктурных объектов.
Конечно, у Кремля есть разные башни, но приведенную информацию можно понимать и так: новейшие российские вооружения — это некий рубеж, представляющий собой настоятельное приглашение вернуться в мировой политике от силовых методов к теме общих рамок. Тогда следующий раунд не за генералами, а за дипломатами.
Именно они должны приложить максимум усилий к тому, чтобы нужный поворот состоялся. Дальнейшее сокращение российских военных расходов было бы важным шагом в этом направлении. Его (если оно, конечно, состоится), а не «Кинжалы» и «Пересветы», должен сделать главной сквозной темой своих заявлений российский МИД. Что он, кстати, не сделал, когда российские военные расходы уже были сокращены в текущем году.
Необходимый шаг — смена тона внешнеполитических комментариев. Наш президент, независимо от градуса конфликтов, неизменно, по крайней мере на публике, называет представителей западных стран коллегами и партнерами. МИД почему-то позволяет себе совсем иной тон. Необходимо уходить от уже привычных и по гамбургскому счету вовсе не дипломатических шаблонов, которые почерпнуты в скандалах на коммунальной кухне: «Сам дурак!» или «Это они начали!». Слон в посудной лавке — вовсе не образец для дипломата. И дурные примеры представителей дипслужб других стран никак не оправдание для ответного скатывания к почти площадной брани. От дипломатов требуется не только знание всех тонкостей «великого и могучего», но и интеллектуальная мобилизация для достижения цели. А она не в том, чтобы лихо отбрить кого бы то ни было, а в том, чтобы открыть перед Россией новые перспективы социального и экономического развития, которые тем светлее, чем лучше отношения с развитыми странами, чем дальше угроза прямых военных столкновений.
Но как быть, когда один внешнеполитический кризис сменяет другой? Не терять цель, а значит, настаивать на сотрудничестве. И если западная сторона на него не идет, следует сосредоточиться не столько на изобличении русофобии или двойных стандартов, сколько на том, чтобы делать самостоятельные шаги, проходя свою часть маршрута сотрудничества. Ведь сокращает же Россия свои военные расходы на фоне их роста в США!
Нельзя отвыкать от мира и инфицировать себя бациллой исключительности, для доказательства которой все средства хороши, включая войну. А мир — это время ценностей Нагорной проповеди, а не Ветхого завета.